Илья Константиновский - Караджале
Затем по знаку распорядителя торжества в зал внесли пачку газет, еще пахнувших типографской краской. Каждый из сидящих за столом получил один экземпляр.
Это была совсем особая газета. Она называлась: «КАРАДЖАЛЕ. В память о праздновании 25 лет его литературнои деятельности, которое отмечалось в пятницу, вечером, 23 февраля 1901 года».
Этот заголовок был напечатан жирным шрифтом по диагонали. Слева от него, наверху, рисунок Н.С. Петреску, изображающий Караджале в пальто и меховой шапке, в очках со шнурком. Справа, внизу, другой рисунок — дружеский шарж известного художника Жикиди. Он тоже нарисовал Караджале в большой меховой кушме, но в крестьянской рубахе, жилете и широком поясе; писатель изображен в профиль, в стиле карикатур того времени, у него смешно выпяченный живот и короткие ноги; правой рукой он опирается на суковатую палку, в левой держит брошюру со своим рассказом «Неа Ион» — «Дядя Ион».
Банкет продолжался до утра. После ухода Таке Ионеску и стариков в зале остались только ближайшие друзья Караджале — Делавранча, доктор Урекиа, учителя Сукяну, Клинчиу. Это люди, искренне любящие Караджале и по-настоящему ценящие его творчество. Они никогда не льстят, они воздают ему должное. Караджале это знает. Никогда еще он не был в таком лучезарном настроении, как в ночь на 24 февраля 1901 года. Хотя он отдает себе отчет, конечно, и в том, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Литераторы, журналисты, актеры часто устраивают банкеты и чествуют друг друга, но Караджале не избалован особенным влиянием даже в этом кругу.
Планы жизни не осуществлены, но в своем творчестве он одержал явную победу. Своих вымышленных персонажей он превратил в реальных, живых людей. Кацавейку, Траханаке, Фарфуриди живее многих из тех важных деятелей, которые не откликнулись на юбилей писателя. Об этом говорилось не только в тостах. За столом все время упоминали о персонажах Караджале, как о живых людях. И все присутствующие на банкете старались говорить на караджалевском языке. Что может быть ценнее, чем такое признание?
…И ПОХМЕЛЬЕ
После каждого пира наступает похмелье. После праздничного опьянения неизбежно отрезвление. Караджале знает это лучше других. Он об этом писал, стараясь извлечь все возможные комические эффекты. Но вряд ли он предполагал, что станет сам героем подобного трагикомического происшествия.
Вскоре после банкета в его честь Караджале получил официальное письмо, напечатанное на бланке министерства финансов. Поскольку официальные лица не участвовали в его чествовании, он мог, конечно, предположить, что кто-нибудь из них присылает ему с некоторым опозданием свои поздравления. Министром финансов был Г.Д. Паладе, бывший редактор «Газета попорулуй», в которой Караджале сотрудничал несколько лет назад.
Но Караджале ничего подобного не думал. Он догадывался о том, какой подарок прислало ему министерство финансов. И он не ошибся. Вот содержание этого письма:
«Поскольку должность регистратора, которую вы занимаете в центральной администрации РМС, упразднена бюджетом на 1901–1902 год, с сожалением сообщаем вам, что вы увольняетесь с 1 апреля с. г.».
РМС — сокращенное название государственных монополий. Караджале занимал должность регистратора с июня 1899 года. Однако в феврале 1901 года к власти пришло новое правительство, и ему не терпелось показать стране свое уменье экономить государственные средства. Жертвой экономии стали несколько мелких служащих. Среди них оказался и Караджале.
Он знал заранее, что это случится — во главе нового кабинета стоял Димитрие Стурза. То, что увольнение почти совпало с юбилеем и извещение пришло, когда в его ушах еще стоял звон бокалов, было случайностью, не лишенной, однако, закономерности. Ведь его уже не раз увольняли в целях экономии. Механизм назначения и увольнения со службы был ему хорошо известен. Жалованье регистратора не решало его жизненных проблем, но оно было синекурой и помогало сводить концы с концами. А теперь, униженный и пристыженный, он снова ощутил свою беспомощность. Когда же окончится эта вечная необеспеченность?! Каждая карта, на которую он ставил, бита. На что ему жить, если двадцать пять лет литературной работы не смогли дать писателю того, что имеет каждый политический агент любой из правящих партий?
СНОВА В ГАЗЕТЕ
Какой выход придумал Караджале, он, который был столь щедрым на выдумки?
Но в изнурительной борьбе за существование фантазия противопоказана реальной действительности. Всякий раз, когда Караджале ищет выход из создавшегося тупика, он хватается за мысль о коммерции или берется за издательскую деятельность. И хотя ни одно из таких предприятий еще не увенчалось материальным успехом, он приступает к ним снова и снова, потому что у него нет другого выбора.
Так было и весной 1901 года. Понимая, что он вскоре лишится жалованья регистратора, Караджале надеется поправить свои дела возобновлением издания юмористического листка «Мофтул ромын». В первом же номере из новой серии, поступившей в продажу 1 апреля, в тот самый день, когда имя регистратора Караджале было вычеркнуто из штатного расписания РМС, напечатан иронический «Совет недели»:
«Экономия — мать всех богатств; если новый бюджет упразднил твою должность, начинай немедленно экономить, и тогда ты станешь богатым».
В следующем номере напечатано письмо министерства финансов и комментарий Караджале. Подсчитав, сколько он смог бы получить за тридцать лет службы, а также последующую за этим пенсию за двадцать пять Лет, Караджале заверяет генерального директора РМС, Что не сожалеет о своем увольнении, учитывая ту огромную пользу, которую это мероприятие принесло пошатнувшимся государственным финансам.
Облегчив свою душу, уволенный чиновник и уже неоднократно обанкротившийся издатель приступает к изданию второй серии «Мофтул ромын». И газета имеет успех, ее тираж сразу же поднимается до восьми тысяч экземпляров, что было немалым достижением для тех времен. Караджале трудится, не щадя себя. Он все делает сам: он и директор, и секретарь редакции, и корректор, и основной автор, который дает в каждый номер не меньше материала, чем все остальные сотрудники, вместе взятые.
Те, кто работал с ним в ту пору, вспоминали потом с нежностью о патриархальной и вместе с тем восторженной атмосфере, царившей в редакции. В просторной комнате стоял большой сосновый стол с одним-единствен-ным стулом; у стены — диван. Караджале в жилетке и комнатных туфлях сидел на нем целыми днями, поджав по-турецки ноги, беспрестанно курил, читал и правил рукописи, он занимался «литературной кухней», как знаток этого дела. Он не пропускал ни одной статьи, придавая одинаковое значение фельетонам, рассказам и заметкам, печатавшимся в отделе смеси. Он сам посылал статьи в набор, сам правил гранки.
