Сергей Юдин - РАЗМЫШЛЕНИЯ ХИРУРГА
2. Г и п с о в а я п о в я з к а. Первым в мире на войне и притом в громадном масштабе. Одним из первых в мире в хирургии вообще. Замечу, что ни гипсовые повязки, ни эфирные наркозы вовсе еще не применялись даже гораздо позже (1863 и 1865 гг.), в обеих голштинских войнах. Я говорил уже, что во время текущей Отечественной войны наши и союзные хирурги с помощью пироговской гипсовой повязки спасают тысячи жизней и конечностей.
3. С о р т и р о в к а р а н е н ы х как важнейший принцип, обеспечивающийвозможность целесообразно использовать всегда и неизбежно дефицитные на войне руки исилы хирургов. Установленные Пироговым в Севастополе четыре группы раненых могут бытьприняты и на сегодня как наиболее целесообразный вид первоначальной рабочей сортировкипри массовом поступлении раненых:
а) смертельно раненые и безнадежные, которым нужен лишь последний уход ипредсмертные утешения;
б) раненые, требующие абсолютно неотложной хирургической помощи;
в) раненые, кому операция может быть отложена на следующий день или даже позднее;
г) легко раненые, состояние которых допускает возвращение в часть после простойперевязки.
Такая сортировка должна предотвратить беспорядок и неизбежный хаос, ибо, как говорил Пирогов, «желая помогать всем разом и без всякого порядка перебегая от одного раненого к другому, врач теряет, наконец, голову, выбивается из сил и не помогает никому». «Я горжусь этой заслугой, хотя ее и забыл сочинитель „Очерков медицинской части в 1854–1856 гг. "». Сочинителем был киевский профессор Гюббенет, работавший на Корабельной стороне Севастополя и ни разу не обмолвившийся в своих «Очерках», что благодетельную сортировку вел Пирогов.
4. Р а с с р е д о т о ч и в а н и е р а н е н ы х и изоляция тяжело инфицированных в особыегангренозные отделения. Пирогов сделал это с первых дней своего приезда в Севастополь. ВЗападной Европе к этому пришли только после открытия Листером антисептики, афактически начали применять лишь к концу Франко-прусской войны 1871 г.
Стоит ли добавлять, что выделение рожистых и анаэробных отделений, а также изоляторов для столбнячных со времени Пирогова стало категорическим требованием почти в любой боевой и мирной обстановке.
5. Пирогов вплотную подошел к разгадке причин нагноения в ранах. И если последнее слово в этом вопросе было произнесено Листером, то каждый читающий многочисленные пироговские главы в «Началах военно-полевой хирургии», посвященные этой главнейшей теме, ясно видит, что как по концепции, так и по характеру лечебных мероприятий Пирогов был очень близок к тому, чтобы этим решением вплести лучший цветок в венок своей бессмертной славы.
«Я был одним из первых в начало 50-х годов и потом в 1863 г., — писал Пирогов, — восставших против господствовавшей в то время доктрины о т р а в м а т и ч е с к о й пиемии. Доктрина эта объясняла происхождение пиемии механической теорией засорения сосудов кусками размягченных тромбов; я же утверждал, основываясь на массе наблюдений, что пиемия, этот бич госпитальной хирургии с разными ее спутниками (острогнойным отеком, злокачественной рожей, дифтеритом, раком и т. п.), е с т ь п р о ц е с с б р о ж е н и я, развивающийся из вошедших в кровь или образовавшихся в крови ф е р м е н т о в, и желал госпиталям своего Пастера для точнейшего исследования этих ферментов. Блестящие успехи антисептического лечения ран и листеровской повязки подтвердили как нельзя лучше мое ученье». И страницей ниже, в той же автобиографии, Пирогов говорит: «Неподвижность поврежденной части, самой раны, антисептические средства при лечении раны, тщательная забота о свободном выходе ферментов, ее заражающих, и методическое давление с возбуждением местной испарины, — вот главные основы, по моему мнению, благотворного действия листеровой повязки, которые были не раз уже давно испытаны мной в госпитальной практике, и если они не дали таких блестящих результатов, как эта повязка, то причиной тому было несовершенство техники и недостаток в приспособлении удобного материала.
Открытое лечение ран, известное мне также давно из опытов над животными, я также испытывал при больших пластических операциях и при резекции суставов и костей, и при миотомиях и ущемленных грыжах, и потому нисколько не удивляюсь результатам, заставившим о себе так много спорить современных хирургов».
6. Знаменитая пироговская о с т е о п л а с т и ч е с к а я ампутация голени стала родоначальницей всех остеопластических операций на конечностях и открыла собой абсолютно новую и одну из самых блестящих глав ортопедической хирургии.
7. То же можно сказать и про п о д к о ж н ы е т е н о т о м и и, которые замечательны не только по частным показаниям и практическому значению, выявленному в монографии о перерезках ахиллова сухожилия; работы эти показали важное значение кровяного сгустка и его способности к организации и восстановлению нарушенной целости тканей.
Но если нельзя отрицать крупной роли пироговских открытий по частным и специальным вопросам хирургии, то было бы вовсе несправедливо умолчать о Пирогове-анатоме. Можно с уверенностью утверждать, что если бы Пирогов не обессмертил себя работами в клинической и военно-полевой хирургии, то он вошел бы все равно в первые ряды мировых ученых как анатом. Уже первая его книга «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций», изданная в 1838 г. в Дерпте на латинском и немецком языках с роскошным атласом in folio, была не только премирована академической демидовской наградой, но создала ему всемирную славу. Сам великий Вельпо в Париже, лично не скрывал своего преклонения перед автором этого совершенно оригинального выдающегося анатомического исследования, создающего абсолютно новые принципы для отыскания артерий при операциях.
Вторая выдающаяся работа – это шесть выпусков прикладной анатомии и атлас распилов замороженных трупов, изданный тоже in folio. Здесь заново создается вся топографическая анатомия по разрезам в трех направлениях. Атлас выходил в течение 5 лет в ранний петербургский период деятельности Пирогова. Издание прекратилось вследствие банкротства книгопродавца. Но, вернувшись из Севастополя, Пирогов возобновил было свои работы и на сей раз стал готовить скульптурные препараты, вырубая постепенно отдельные подвижные органы из замороженных трупов с помощью долот и молотка. Эти неповторимые препараты, высеченные самим Пироговым, составляли еще один замечательный атлас, сразу раскупленный без остатка в европейские библиотеки.
Все эти выдающиеся, ставшие классическими, анатомические работы Пирогова в то время имели тем большее значение, что анатомо-физиологическое направление, которое Пирогов устанавливал для хирургов, не только не понималось его современниками в достаточной степени, но встречало возражения со стороны некоторых крупнейших тогдашних авторитетов, например Руста, Греффе-отца и даже Диффенбаха. Из немцев только Лангенбек старший был в то время и хирургом, и анатомом одновременно.
