Фаддей Беллинсгаузен - Открытие Антарктиды
Добываемая изо льда вода полезна на судах, для того что сохранение здоровья служителей много зависит от опрятности тела и чистоты их белья, а сею водой они мылись и мыли белье. Обстоятельство сие послужит примером на будущее время, что не всякий лед, в море взятый, может быть в скорости годен к употреблению, но именно только тот, который крепок и еще недавно от больших льдин отломился.
Ночью мы видели южное сияние в полном блеске. Сие черезвычайное явление для мореплавателей, окруженных льдами, можно почитать спасительным, ибо распространяет такой свет, что ледяные громады видны за пять и за шесть миль, и несколько раз случалось, что по сему свету мы определяли безопаснейший курс.
Мы шли около пяти узлов под одними марселями, и лишь только небо осветилось блестящей полосой, усмотрели около двадцати небольших льдин впереди нас и по сторонам, так что привести к ветру и взять выше их было уже невозможно, а потому при свете от южного сияния продолжали курс между льдами совершенно как днем, но получили несколько толчков. Шлюп «Восток» в сие время находился на расстоянии около двух миль от нас на левом траверзе и, вероятно, миновал сии льды.
При сем случае не можно не отдать справедливости замечанию капитана Кука, что малые льдины опаснее больших, ибо последние даже и в самую темную ночь, по происходящему от них свету, можно усмотреть за 1/2 мили, а те, которые я называю малыми, по той причине, что с великими теми громадами никакого сравнения не имеют, бывают, однако же, такой величины, что могут проломить обшивку в подводной части шлюпов и тогда неминуемо бедственны, обыкновенно от поверхности моря весьма низки, так что и днем, ежели ветер силен и волнение велико, не иначе оные усмотреть можно, как разве в самом близком расстоянии.
5 марта. По совершенном рассвете следующего дня мы имели в виду одиннадцать ледяных островов, а к 7 часам показалось еще впереди до двадцати; мы тогда находились на широте 59°34' южной, долготе 88°32' восточной; склонение магнитной стрелки по нескольким азимутам, обсервованным у нактоуза[115], найдено 48°40' западное, и было самое большое из определенного на шлюпе «Мирный» в продолжение всего плавания; по удалении нашем к осту начало уменьшаться. В 5 часов пополудни, после взаимных салютов со шлюпом «Восток» и некоторых через телеграф приветствий, состоящих в пожелании друг другу счастливого успеха, мы расстались и пошли под всеми парусами. Место разлучения нашего было на широте 58°50' южной, долготе 89°51' восточной.
Мне весьма приятно, что разлучение сие последовало от собственного произвола капитана Беллинсгаузена и единственно для пользы общего предприятия, а не от каких-либо других непредвидимых причин, которые могли бы легко встретиться, как-то: тумана, пасмурности или когда мы были окружены со всех сторон ледяными островами, что часто случалось; однако шлюп «Мирный» с «Востоком» до сего времени не разлучались.
Такое необыкновенное счастливое событие я должен отнести единственно ревностнейшему исполнению обязанностей вахтенных офицеров, о которых упоминаю здесь с чувствованием особенного удовольствия и признательности. К вящему доказательству сего справедливого одобрения должно присовокупить, что преимущественный ход шлюпа «Восток» принуждал нас нести и днем и ночью все возможные паруса, и мы со времени отбытия нашего из России не изломали не только бом-брам-рея, но ниже лисель-спирта; все сие служит доказательством искусства и предусмотрительности офицеров на шлюпе «Мирный».
Ночью находили тучи с градом; взяв курс на ONO под малыми парусами, мы ходу имели до 6 1/2 узлов и в самую полночь прошли очень близко один из ледяных островов. Тогда по термометру было 3° мороза; холод в море весьма чувствителен, но мы уже с некоторого времени к оному привыкли, и нам было сносно.
6 марта. Поутру 6-го на широте 57°25', долготе 90°59' восточной вычислениями из многих азимутов, взятых у нактоуза, склонение магнитной стрелки найдено 42°50' западное. В сие время вблизи нас находилось только два ледяных острова, а с салинга видно было еще два впереди, и много кусков разбитого льда; я держал к NNO, дабы скорее войти на широту около 55° и потом продолжать плавание параллельно линии курса капитана Фюрно. Пополудни был дождь; в продолжение почти двух месяцев мы оного не видали и почти ежедневно имели град и снег. Пеструшки, давние спутницы наши по сию и по ту сторону полярного круга, скрылись, а провожали нас одни дымчатые, с большими белыми бровями, альбатросы и голубые бурные птицы. Сих последних видели мы ежедневно.
7 марта. В 6 часов утра 7-го показался один пингвин, и мы слышали крик еще двух; с 8 часов, находясь в 156 милях от пути капитана Фюрно, я лег на О при переменившемся ветре, который из западного сделался северный. Вместе с сей переменой небо начало покрываться облаками, что в больших широтах одно с другим неразлучно, и, сколько мы могли заметить в продолжение плавания нашего в Южном Ледовитом океане, при северных и восточных ветрах почти всегда бывает облачное небо и пасмурная, со снегом, погода; напротив того, при южных и западных ветрах погода всегда бывает ясная.
В полдень мы находились на широте 55°16', долготе 94°23' восточной; имели в виду только четыре ледяных острова. Пополудни проплыло мимо нас много травы рода Гоасмона. Следующего дня видели ту же траву в разных местах. Ветер северный, усиливаясь постепенно, продолжался при дождливой и пасмурной погоде и развел великое волнение. К полудню мы принуждены взять все рифы у марселей, закрепить крюйсель и спустить брам-стеньги; широта места нашего была 55°24', долгота 98°36' восточная. После полудня ветер начал отходить к О, при густом снеге, дул с той же силой до самой полуночи, тогда вдруг стих и сделался от NW. Тишина сия была кратковременной: в час ветер окрепчал вдруг до такой степени, что мы принуждены закрепить марсели и нижние паруса и остаться под штормовыми рифлеными триселями.
Ветер, переменившийся с такой жестокостью и вдруг на девять румбов, произвел волнение неправильное и от того черезвычайно сильную качку. Волны, встречавшиеся близ шлюпа, разбиваясь одна о другую, вливали на палубу весьма много воды.
Около 2 часов шторм продолжался с ужасной свирепостью, и новый наш фок-стаксель изорван в мелкие куски. Я уверен, что никакой штормовой парус, поднимаемый на леере, не мог бы противостоять силе сего ветра, но гафельные трисели, которые по предложению моему сделаны в Кронштадте, во время сего шторма всеми рифами зарифленные, стояли совершенно безопасно. Преимущество их против обыкновенных штормовых парусов видели мы довольно ясно, а потому весьма бы полезно было ввести в употребление в нашем флоте ежели не оба, то по крайней мере грот-трисель, который бы служил вместо апселя и мог бы заменить бизань-стаксель и крюйс-стенг-стаксель.
