Владислав Корякин - Отто Шмидт
Практически все эти намерения были выполнены в полной мере, включая поход «Литке» (капитан Н. М. Николаев, руководитель научной группы В. Ю. Визе), который не только благополучно прошел в Мурманск, выполнил определенную научную программу, но и помог выбраться из ледового плена трем судам Первой Ленской экспедиции, зазимовавшим у побережья Таймыра. Ледовую разведку для «Литке» проводил на крохотном Ш-2 пилот Куканов, получивший большой опыт летной работы еще на Чукотке в предшествующие годы. Белов считает, что «…поход «Литке» был своего рода генеральной репетицией, проверкой готовности Северного морского пути» (1969, с. 158) для регулярного мореплавания, разумеется, с учетом накопленного ранее опыта.
Всего в навигацию 1934 года (продолжавшуюся с 14 июля по 25 октября) в Арктике плавало 85 морских судов, из них 34 под флагом Главсевморпути. «В коммерческой навигации принимали участие 25 иностранных пароходов и 16 грузовых судов, зафрахтованных у Наркомвода. Грузооборот 1934 года составляет по экспорту сибирского леса около 110 000 тонн и около 55 000 разного генерального груза. Карскими судами были завезены на остров Диксон и Игарку 10 000 тонн генеральных грузов и угля, а судами Ленских экспедиций заброшено в Якутию около 7500 тонн различных грузов. Число полярных станций в советском секторе Арктики уже перевалило за сорок… Личный состав полярных станций насчитывает свыше 500 человек» (БАИ, 1935, № 1, с. 3). Очевидно, Главное управление Северного морского пути оказалось не просто жизнестойкой организацией, но и способной активно работать в отсутствие руководителя. Это весьма показательно: сам Шмидт в связи с челюскинской эпопеей оказался надолго оторванным от организационных дел в ГУ СМП.
Это, в частности, подтвердила сессия Ученого совета ВАИ в декабре 1933 года, которую провели заместитель начальника ГУ СМП Ушаков и директор ВАИ Самойлович. Пока Шмидт дрейфовал на обреченном судне во льдах Чукотского моря, его избрали почетным председателем сессии, чтобы подготовить планы научного освоения Арктики ко времени возвращения шефа на Большую землю. С развернутыми докладами по различной тематике (включая обзор достижений по итогам Второго Международного Полярного года 1932–1933 годов) выступили не только работники Главсевморпути и Арктического института, но и многочисленные гости из родственных организаций, проводивших свои исследования в Арктике. В любом случае ГУ СМП с Арктическим институтом выступали как ведущие головные организаций, что подтверждалось в резолюции, принятой по итогам сессии.
Суть этих решений заключалась в следующем: ВАИ должен был объединить все научные изыскания, выполняемые различными подразделениями ГУ СМП. При этом гидрографические и гидрологические исследования должны были предшествовать эксплуатационным рейсам, особенно на востоке Севморпути, где судов для выполнения намеченной научной программы не хватало. ВАИ брал на себя обязательства создать геологическую карту на советский сектор Арктики и намеревался вести активные геолого-поисковые и разведочные работы на различные полезные ископаемые, в первую очередь — уголь и нефть.
После возвращения Шмидта из Америки летом 1934 года в системе Главсевморпути было образовано Политуправление во главе с бывшим чекистом Сергеем Адамовичем Бергавиновым. С ним Шмидт познакомился еще в Архангельске во время экспедиций 1929–1930 годов, когда тот возглавлял Севкрайком ВКП(б). Известно, что бывший чекист отличался крутым нравом и мог в качестве последнего аргумента продемонстрировать револьвер, не остававшийся у него без дела. Очевидно, уроки «Челюскина» в части пропаганды были оценены наверху в полной мере, и теперь освещение деятельности ГУ СМП должно было еще проходить под партийным контролем наравне с повседневной работой.
Лето 1935 года Шмидт впервые за многие годы провел вне Арктики. Практически одновременно с переездом Академии наук из Ленинграда в Москву решением Политбюро от 20 апреля 1935 года постановлялось «…удовлетворить просьбу Президиума Академии наук о включении т. Шмидта О. Ю. кандидатом в действительные члены Академии наук… Принимая во внимание исключительные заслуги, Президиум постановил просить Совнарком СССР разрешить Академии наук принять это заявление… в ускоренном порядке» (Академия наук в решениях Политбюро ЦК РКП (б) — ВКП (б) — КПСС. 1922–1991,2008, с. 167–168).
Не секрет, что любой академик тратит много времени на организационную работу, помимо чисто научной, отмеченной многими его коллегами и соратниками. Так, Дзердзеевский (1959), оценивая роль Шмидта в качестве ученого-геофизика, отмечает, например, «…создание геофизического отдела в Институте географии, которое как бы являлось показателем комплексности поставленных им перед институтом задач и методов их решения» (1959, с. 221). Отдел сыграл роль предшественника будущего Института теоретической геофизики Академии наук СССР.
Институтом географии в то время руководил будущий (с 1939 года) академик A.A. Григорьев, явившийся новатором в своей сфере деятельности. У него имелся собственный экспедиционный материал по исследованиям на Кольском полуострове, в Большеземельской тундре в бассейне Печоры и в Якутии. К сожалению, наметившееся было сотрудничество двух крупных интеллектуалов не получило своего развития. Это произошло по многим причинам. Сама работа Главсевморпути требовала от Шмидта частого присутствия в высоких широтах. Однако, взгляды обеих корифеев на проблемы географии того времени во многом совпадали. Поскольку, по Григорьеву, главным в географии становилось взаимодействие трех сред: земной коры, Мирового океана и, наконец, атмосферы, для Шмидта с его математическим аппаратом открывались свои перспективы. Тем более что физики с подобными многократными природными взаимосвязями предпочитали не связываться…
Несмотря на отсутствие Шмидта в Арктике, летняя навигация 1935 года прошла весьма успешно. Всего в ней участвовало более ста судов, причем сквозные плавания с востока на запад и в обратном направлении выполнили по два грузовых судна, а еще один пароход («Рабочий», капитан Панфилов) успел из Архангельска достичь Колымы и благополучно вернуться на запад до закрытия навигации. Соответственно, план грузоперевозок был перевыполнен на 13 %, достигнув более 200 тысяч тонн. Экономическая целесообразность подобных сквозных транспортных операций оставалась сомнительной, но снабжение морским путем Якутии выглядело перспективным.
Итоги навигации позволили руководству Главсевморпути рапортовать партии и правительству в статье о своих достижениях под характерным заголовком «Северный морской путь превращается в нормально действующий путь» («Правда», 22 октября). Статья завершалась такими словами: «Мы заверяем великого знаменосца ленинизма — Сталина, партию, правительство и нашу родную Красную Армию, что весь отряд полярников отдаст все свои силы и опыт для дальнейшего претворения в жизнь директивы партии… Путь, полностью проходящим по внутренним водам Советского Союза, будет расти и крепнуть на благо нашей социалистической родины». Как показало ближайшее будущее, авторы этого бодрого рапорта забыли заголовок работы Великого Диктатора под характерным заглавием «Головокружение от успехов»… Отметим также несвойственный для Шмидта стиль в подаче достижений, не совпадающий с его предшествующими статьями на арктические темы. Определенно в этом сказалось влияние Политуправления ГУ СМП во главе с Бергавиновым.
Однако в Арктике хватало и реальных свершений. Первая высокоширотная экспедиция на ледокольном пароходе «Садко» (капитан Николаев, начальник экспедиции Ушаков, научный руководитель Зубов) охватила своими наблюдениями акваторию Северного Ледовитого океана от Шпицбергена до Северной Земли. Удалось объяснить проникновение атлантических вод в Карское море, причем с самого неожиданного направления — из Центрального Арктического бассейна по подводным долинам Святой Анны и Воронина, рассекающим Карский шельф по меридиану. Правда, доказать прагматикам чиновникам ценность подобных открытий для прогноза ледовой обстановки было, разумеется, непросто. Тем не менее результаты Первой высокоширотной экспедиции на «Садко» с ходу были использованы при составлении очередной лоции Карского моря, включая новую карту глубин этой акватории. На ней впервые были обозначены эти подводные долины. С гидрографическим обследованием «Малыгина» в Русской Гавани на Новой Земле было, естественно, проще — карта глубин сама по себе достаточно наглядна и тут же получила поддержку моряков. Хотя суда «Персей» и «Книпович» относились к другой организации, но выполненная ими в сотрудничестве с ВАИ гидрологическая съемка в Баренцевом море вплоть до широты полуострова Адмиралтейства, несомненно, пошла в плюс освоению Арктики, вне зависимости от ведомственной принадлежности.
