Александр Андреев - Нестор Махно, анархист и вождь в воспоминаниях и документах
В 1918 году Махно переодел свой отряд в форму войск гетмана и в таком виде, никем не узнанный, разъезжал по Александровскому уезду, избивая гетманские и австрийские отряды, с которыми мирно встречался и на которые совершенно неожиданно нападал. В 1919 году он перевел свой отряд через нашу линию фронта как красноармейскую часть. В 1921 году, будучи заперт Красной армией в Крыму, он прошел через расположение наших войск, пользуясь нашим паролем.
Кстати, одно из неудачных петлюровских восстаний в Киеве в 1920 году, так называемое Кореневское, которое описывает Раковский, было проделано примерно таким же путем. Человек 200 петлюровцев, переодетых паломниками, небольшими группами, имея под одеждой спрятанное оружие, проникли в город. Затем, собравшись на одной площади, часть из них напала на Подол (часть города), занявшись еврейским погромом, другие направились против красноармейских частей; но партизаны увлеклись еврейским погромом и были легко выбиты из города. В этих приемах проявлялась своя, чисто крестьянская хитрость, своя лукавая тактика, совершенно непохожая на обычную тактику регулярных частей.
Предательство было также одним из методов борьбы с врагом. Так, например, когда командование Красной армии приказало Махно сдать свою дивизию после известного конфликта в июне 1919 года из-за желания Махно созвать районный крестьянский съезд на линии фронта, Махно дивизию сдал и ушел лишь с небольшой группой повстанцев. Весь свой комсостав дивизии он оставил в части. Командование Красной армии совершило оплошность, не очистив от этого комсостава воинские части. Когда Красная армия начала отступать, бывший махновский комсостав, во главе с комполка Калашниковым, произвел переворот, снял дивизию с фронта и увел ее к Махно. С предательством граничит также и военная хитрость махновщины. Так, например, когда красная кавалерия теснила махновскую, махновцы, имевшие плохих лошадей, соскакивали с них и сдавались в плен, бросая оружие у своих ног; когда же красные, преследуя противника, проносились мимо, махновцы подбирали оружие, расстреливали их с тыла, захватывали лошадей и уходили в степь. Подобных примеров можно было бы привести множество (показание Белаша и др.).
Надо отметить, что эта изворотливость и хитрые приемы вызывались в значительной мере тем, что махновцы всегда стремились или остаться на своей территории или вернуться на нее. Это и принуждало их почти всегда применять в стратегии одну операцию — рейды. Кавалерийские рейды в империалистической войне, в условиях окопной войны, блиндажей, колючей проволоки, огневых завес, удушливых газов и т. д. были невозможны или играли незначительную роль. Они играли тогда только подсобную роль, выполняя задачу разрушения тылов и тыловых запасов противника. В крестьянской партизанско-повстанческой армии это стало господствующей формой борьбы. Сами эти армии не боялись рейдов в свои тылы, ибо их у них не было. Они не укреплялись на определенной территории, а постоянно передвигались. Захват же запасов, противника представлял большой интерес для этих армий с политической точки зрения. Махно, например, все захваченное делил следующим образом: 50 % шло в пользу армии и 50 % в пользу местного крестьянства, причем в большинстве случаев он брал лишь наиболее ценное и легко перевозимое. Этим самым Махно снискивал симпатии местного населения. Проделать то же самое не могла ни одна регулярная армия. Вообще эта тактика возможна лишь для деклассированных элементов и для мелкой буржуазии. Но эти приемы, бывшие прекрасным политическим оружием в руках Махно против советской власти (раздача в голодные годы запасов советских складов — обуви, мануфактуры, сахара и т. д.), были одной из причин гибели армии Махно из-за недостатка снабжения.
Снабженческого аппарата у Махно не было. Армия жила и воевала за счет захватываемых у противника запасов и оружия. Питалась она у местного крестьянского населения. В 1919 году во время борьбы с Деникиным крестьянство охотно кормило махновцев. В 1920 году, когда помещичьей угрозы в лице Деникина не было, борьба шла уже с советской властью из-за того, что соввласть отбирала хлеб у крестьян, а сам Махно стал брать у них не меньше, — крестьянство стало оказывать ему меньшую помощь и даже ворчать на него. У махновской армии не было уже прежней возможности грабить запасы различных армий во время их борьбы между собой. Да и запасы истощились, приходилось нажимать на крестьянина. Махновская же недисциплинированная армия привыкала к грабежу, бандитизму и, за неимением объектов для этого в лице пролетариата и буржуазии, принялась грабить крестьянство.
Махновцы имели и хранили в особых складах лишь запасы оружия и золота. Складом служила по старине «земля». В различных местах Екатеринославской губ. махновцами было устроено несколько потайных складов оружия, местонахождение которых знали только командир части, пара рядовых повстанцев и какой-либо местный крестьянин. Так, например, в с. Федоровке, Гуляйпольского уезда закопано было 200 винтовок и 500 патронов, в Цареконстантиновке — 60 винтовок и. 15 000 патронов, в Михайловке, Гуляйпольского уезда — 20 артиллерийских хомутов, 100 винтовок и 500 патронов, в с. Сахновщине, Полтавской губ. — до 300 снарядов и 3–4 миллиона русских патронов.
В укромных местах пряталось золото. Махно, раньше чем уйти за границу, спустился из Уманского уезда в Екатеринославщину за зарытым в Дибривском лесу золотом. Деньги нужны были ему, как он объяснил ближайшим друзьям, для напечатания за границей «Истории махновщины», которую должен был написать Аршинов. А к истории Махно чувствовал не только платоническую любовь. Он думал, что она оценит его, как руководителя, отца, «батька» революции, что она поставит его рядом с Разиным и Пугачевым. История эта в слащавом стиле и полная лжи и клеветы на советскую власть была написана Аршиновым и издана в Берлине.
Так награбленные в еврейских местечках различные золотые вещи были переплавлены в «свободолюбивых» Румынии и Польше в анархическую проповедь «третьей, свободной, безвластной революции».
Говоря о социальном составе армии, мы должны напомнить, что в первой главе уже было сказано, как Махно начал свою деятельность с несколькими крестьянами Гуляйнольского района и довел свой отряд, благодаря слиянию с другими мелкими партизанскими отрядами, до нескольких сот человек. В конце 1918 года при наступлении на Екатеринослав он имел, но сливам Лебедя, до 500 кавалеристов. С уходом в Гуляй-Поле отряд сокращается до 200. Во второй половине 1919 года, по сливам начальника штаба махновской армии, Махно имеет 40 тысяч штыков и 15 тысяч сабель. По словам секретаря подпольного губревкома Екатеринославской губ. (который должен был знать численность махновской армии, так как в самом РВС было два члена РКП и в аппарате РВС подпольная партийная ячейка, насчитывавшая 17 человек), в РПА была 25 тысяч человек, из них пехоты 14 тысяч (вся на тачанках) и кавалерии 6 тысяч, остальное — служба связи при полках, артиллерия и пр. Вооружение — 48 орудий, 4 броневика, 4 бронепоезда, около 1000 пулеметов[195]. У махновской армии не было обычного разделения на едоков и бойцов. Снабженческий аппарат отсутствовал. Армия в 35–50 тысяч бойцов — это большая сила, равная доброй советской армии на южном фронте.
