Адольф фон Эрнстхаузен - Война на Кавказе. Перелом. Мемуары командира артиллерийского дивизиона горных егерей. 1942–1943
В один из дней пропал один из солдат-носильщиков, тогда как все остальные, артиллеристы моего дивизиона, до места добрались. Их проводник, унтер-офицер, считал, что парень просто подался в бега, поскольку и в обычной жизни был не очень надежным человеком слабого телосложения. Я не разделял его мнения и отдал приказ начать поиски. На следующий день тело носильщика было найдено в зарослях кустарника совсем недалеко от пешеходной тропы, которую использовали для доставки грузов. Он отошел в сторону, чтобы справить естественную нужду. В этот момент он упал и лежал теперь весь в своих нечистотах. Врач установил несомненную причину смерти – полное истощение сил. Таким образом, оказалось, что парень не был ни лодырем, ни дезертиром.
Мне вспомнились слова Энвер-паши[25], сказанные им в Первую мировую войну: «Даже тот, кто ранен, – умри как герой!» (9 (22) декабря 1914 г. – 5 (18) января 1915 г. Энвер-паша руководил Сарыкамышской операцией на Кавказе (начальником штаба у него был немец генерал Ф. Бронзарт фон Шеллендорф). Отразив под Сарыкамышем атаки многократно превосходящих сил турок, русские при подходе резервов, уступая в численности туркам, перешли в контрнаступление и разгромили врага. Турки потеряли около 90 тыс. чел., в т. ч. 30 тыс. замерзшими насмерть, русские около 26 тыс. убитыми, ранеными и обмороженными. – Ред.) Вот и на этой войне солдат, даже и недоедая, как вот теперь эти носильщики на Кавказе – были ли они германскими солдатами или «хиви», – стремились выполнить свой долг, причем этот солдат умер просто от истощения или от внезапного приступа слабости, став жертвой опасностей гор. Также солдаты умирали на «поле чести», отдав свои последние силы. К этому относились также и также из случаев героизма, порой неявного, когда солдат погибал от случайной пули.
В течение дня палатку обогревала наша маленькая полевая печь, от которой распространялось удивительное тепло. Мы сидели вокруг нее на своих рюкзаках, плотно прижавшись друг к другу. В обеденное время на ней же поджаривался хлеб, равные порции которого распределялись между присутствующими. Устраиваясь на ночь, нам приходилось выставлять печь из палатки, чтобы обрести место для сна. После этого температура внутри палатки за несколько минут сравнивалась с наружной, где порой царил мороз до минус десяти градусов. Еще через несколько минут мы начинали трястись от холода под нашими изношенными одеялами. Из страха перед холодом мы выносили печь наружу только после полуночи. Часа через два мы вносили ее обратно, предпочитая сидеть в полусне вокруг нее, чем замерзать лежа. Разбитые после такого сна, мы просыпались от зуммера полевого телефона:
– Русские готовятся к атаке!
Начинался наш новый рабочий день.
Сердца их отважны!
Утром 14 декабря русские, несмотря на наш заградительный огонь, смогли вклиниться в основную линию нашей обороны. Батальона Аббта был полностью уничтожен. Сам капитан Аббт с несколькими оставшимися людьми смог пробиться к 1-й горнострелковой дивизии. В возникшую брешь неприятель нанес удар силами до батальона, проник в котловину, в которой располагался КП Аббта, и закрепился на ее окраинах. Но далее неприятель вклинился в наши позиции и правее. Между этими двумя местами прорывов, будучи к тому же под угрозой удара в тыл прорвавшимся русским батальоном, еще держалась «боевая группа Видмера», кучка егерей численностью около сорока человек под командованием обер-лейтенанта Видмера. Как единственный передовой артиллерийский наблюдатель, там находился также обер-лейтенант Лампарт, но он был ранен в колено. По счастью и удивительным образом сохранилась телефонная связь с Видмером, проходившая по центру правого прорыва русских сил.
Такое положение сохранялось в течение всей последующей ночи, которую мы провели не смыкая глаз. Мы вполне ясно понимали, что наших сил недостаточно, чтобы отбросить прорвавшийся русский батальон и ликвидировать левую брешь на фронте. Но мы, по крайней мере, должны были воссоединиться с «боевой группой Видмера», если не хотели потерять этот отважный отряд. Это стало нашим боевым заданием на следующий день. Мы также приняли меры по восстановлению потерь наших передовых артиллерийских наблюдателей. Мало-мальски пригодных в этом смысле людей мне было получить нереально. На мой срочный запрос ближе к вечеру пришел всего только один вахмистр.
В течение ночи я велел перенацелить батареи на правую брешь на фронте, а утром пришел к Малтеру. Он не мог скрыть своей уверенности:
– Батальон «Бранденбург» подчинен мне для нанесения контрудара – желанное усиление. Я сам возглавлю атаку. Девятую точку я займу без артиллерийской подготовки. Мы находимся так близко от неприятеля, что сможем, ошеломив неожиданностью, прорвать его позиции. Артиллерии нужно будет только во время нашего наступления вести огонь вдоль нашей старой передовой, чтобы не дать русским подбросить подкрепление.
Атака имела хороший частичный успех, хотя и стоила нам тяжелых потерь, однако соединение с «боевой группой Видмера» так и не было восстановлено.
Майор Малтер просил меня прибыть для обсуждения ситуации на КП гамбуржца. Я взял с собой в качестве сопровождающего обер-вахмистра Людвига. Измотанный, бледный, потный, но совершенно спокойный, Малтер сел напротив меня:
– Мы должны снова атаковать, но на этот раз с артиллерийской подготовкой. Бранденбуржцы просто великолепны в бою. Я попросил их командира также прийти сюда.
Вскоре появился и их командир, высокий, широкоплечий, с невозмутимым выражением лица, подобно ландскнехту былых времен.
– Вы сможете с вашим батальоном снова пойти в атаку?
– Так точно, господин майор. Правда…
– Что же?
– У нас осталось двенадцать боеспособных солдат.
Наступило молчание. Затем Малтер продолжил деловым тоном:
– Егеря также еще здесь. Если мы остальную передовую разделим на отдельные участки для удара, то у нас должно получиться, особенно при хорошей артиллерийской поддержке.
– Я должен обратить ваше внимание на то, – заметил я, – что недолеты могут представлять угрозу нашим собственным войскам. Они расположены слишком близко к неприятелю.
– Мы заляжем в укрытия, а в случае необходимости немного отойдем назад. Так или иначе, но мы примем во внимание эту опасность.
– Тогда я задействую для поддержки в основном горные орудия. Они могут работать по зонам прорыва, не угрожая нашим собственным войскам. Что же касается тяжелых орудий, то будут применены только те, огнем которых сможет уверенно управлять передовой наблюдатель. Мне нужно полчаса, чтобы перепроверить контрольными выстрелами точки попадания.
