Александр Гамов - Непарадные портреты
— ФСБ — одна из самых осведомленных структур. Ваш прогноз: как будет развиваться общественно-политическая ситуация в России в ближайшие месяцы? Что будет с компартией России, с Мавзолеем Ленина?
— Да, аналитические службы у нас неплохие. Но мы не считаем, что в современной жизни можем подменять других аналитиков, профессионально работающих в своей области. Что будет с КПРФ? Думаю, что запрет не самый лучший способ борьбы с оппозицией. Цель не будет достигнута, а эффект получится обратным. На Руси гонимых любят.
Ну а по Мавзолею... Не думаю, что в ближайшее время с ним что-то произойдет. А если и появится решение, никаких волнений не будет. Но вообще, любой вопрос должен созреть. Все должно быть вовремя, не стоит суетиться...
«Кого переворачивать-то?»— По страницам оппозиционной прессы гуляет такая версия: премьер-генерал Степашин (в то время, когда готовилось это интервью, генерал-полковник Сергей Степашин занимал пост председателя правительства России. — А.Г.) в последнее время еще больше сблизился со своими давними приятелями и друзьями — директором ФСБ Путиным, министром обороны Сергеевым, министром внутренних дел Рушайло. Высказывается подозрение: не соберутся ли друзья-приятели и не устроят ли какой-нибудь военный переворот?
— А зачем нам устраивать переворот, когда мы и так у власти? Кого переворачивать-то?
— Президента.
— Но он же нас назначил!
— Так может и разназначить. Почему возник августовский путч 1991 года? Потому что над генералитетом нависла угроза отставки.
— Нет, лично я ничего переворачивать не собираюсь. Надо у Сергеева спросить, может, он чего задумал? А если серьезно...
Уверен: никто из тех, кого вы здесь перечислили, за свои посты зубами не держится. Жизнь красочнее и интереснее, она не ограничивается только кабинетами и служебными делами. Все хорошо в меру. Я считаю, что больше пяти лет руководитель не должен сидеть на одном месте, его работа становится неэффективной.
— А президент?
— Президент — должность особая. Два срока, я считаю, оптимальный вариант...
«Люблю порыбачить»— И наконец несколько вопросов «по существу». Как вам удается поддерживать хорошую физическую форму?
— Я занимался борьбой самбо, выполнил норматив мастера спорта, а потом перешел в дзюдо и тоже стал мастером. Сейчас каждое утро делаю зарядку, иногда плаваю.
— А где разряжаетесь — в театре, в бане?
— Музыку люблю, книги. Почему бы и в баньку не сходить? Люблю порыбачить. Недавно был в Якутске, ходили на рыбалку. И, не скрою, немного потаскали сетку. Там были во-о-о-т такие рыбины!
«Комсомольская правда», 8 июля 1999 г.
* * *
Тот разговор длился битых два часа. И мы, заметив беспокойство офицеров охраны: «Вы оставили шефа без обеда!» — накрыли в соседнем кабинете. Но гость от обеда отказался. Его окрошку нам пришлось съесть самим.
Кто ж знал, что через месяц Владимир Путин станет премьер-министром и преемником президента? А потом и главой государства...
За эти годы мне пришлось немало с ним поездить и полетать. И по стране, и за рубежом — я был с Путиным в США, Ливии, Индии, Китае, Северной Корее, Японии, Брунее, Саудовской Аравии, во многих других странах. Большинство репортажей и интервью передавал в редакцию прямо из поездок. В этой книге — лишь малая их часть...
Я намеренно больше не стал включать в эту подборку «чисто деловые» публикации. И вовсе не потому, что кому-то они могли бы показаться скучными или устаревшими. Дело вовсе не в этом.
Просто, на мой журналистский взгляд, среди моих газетных вырезок «про Путина» есть такие, которые — рискну предположить — позволяют читателю увидеть моего героя в неформальной обстановке, с несколько необычных ракурсов, — в этом случае, мне кажется, характер этого достаточно скрытного человека (как-никак — вышел из чекистов) прочитывается полнее и интереснее...
2. «Президент-экспресс» набирает ход!
В феврале 2001-го Владимир Путин проехался по железной дороге в спецпоезде от Томска до Омска. (Расстояние — 935 км.) Я тоже оказался в числе пассажиров литерного экспресса № 101.
...Как говорится, вечерело.
— А где же вагон для журналистов?
— Да вон он, впереди электровоза, — на полном серьезе говорит местный фээсбэшник, которого мы встретили на перроне. — Пресса у нас будет вместо «тральщика»!
...Но наш одиннадцатый, слава Богу, идет следом за локомотивом. (Потом уже, ночью, на станции Тайга спецпоезд «развернули», и журналистская железнодорожная «кибитка» оказалась в самом хвосте. А ваш покорный слуга, согласно разнарядке, — в последнем купе, на второй полке, амплитуда колебания которой была столь велика, что я тут же спустился вниз и немедля начал строчить этот репортаж, ведь редакция могла его от меня попросту не дождаться.)
Честно говоря, сразу после посадки «президент-экспресс», как его иногда называют сами железнодорожники, не произвел на меня никакого впечатления. От обычных поездов его отличало только то, что даже в тамбурах лежали вычищенные ковровые дорожки, а на окнах висели петушиной расцветки занавески.
Впрочем, были и более существенные детали, которые отличали литерный от извечных российских «теплушек». На ужин каждому пассажиру — независимо от того, снайпер он или журналист, выдали спецпоездной паек: паштет, сработанный, как гласила этикетка, «из потрохов, шкуры и мяса птицы».
Ближе к полуночи журналистов зовут на совещание, которое собирается проводить Путин со своими высокопоставленными попутчиками. Проходя вагон-ресторан — белые скатерти, дорогая посуда, официанты в галстуках-«бабочках», — понимаю, что нас здесь не ждут, и вспоминаю реплику еще одного проводника:
— А вам, ребята, крупно не повезло, что вас прицепили к президенту.
— Это почему же?
— Вот когда Борис Николаевич ездил в Рязань, журналисты следовали за ним на своем поезде. В нем было всего два вагона: пассажирский и вагон-ресторан.
...По центру «конференц-вагона», облицованного изнутри деревом (оказалось, в обычные дни он служит баром для иностранных туристов), — длинный стол, за ним — дюжина «притранссибирских» губернаторов и столько же чиновников из московских министерств. Зал заседаний качает, и поэтому кажется, что все сидящие клюют носами, что они собрались, дабы коллективно подремать, а вовсе не для того, чтобы вырабатывать единую тарифную политику.
Неожиданно падает и разбивается пустой бокал. Но поездная охрана начеку: «Восьмой, восьмой! Я — двадцатый! У пятого с левого ряда — битый хрусталь! Срочно убрать!»
За минуту до появления Путина поезд набрал ход, и «заштормило» еще больше. Но президент вошел в «конференц-вагон» твердой походкой — даже ни разу не качнулся. А когда под стук колес держал речь, говорил своим обычным спокойным голосом. Повышал его, если только начинали призывно звенеть пустые бокалы, на которые многозначительно косились губернаторы.
