Иван Конев - Сорок пятый
Вскоре после начала атак врага на командный пункт генерала Ермакова приехали сам командарм Лелюшенко и командир штурмового авиационного корпуса Рязанов. Оба они со своего наблюдательного пункта — с крыши одного из домов на окраине Трейенбрицена — нацеливали штурмовики на танковые группировки наступавших войск 12-и армии Венка.
Штурмовики Рязанова, имевшие большой опыт борьбы с танками, и на этот раз превосходно показали себя. Парируя удар достаточно сильной и крупной группировки противника, они помогли не только 5-му гвардейскому мехкорпусу и армии Лелюшенко, но и всему нашему фронту.
Когда я возвращался в штаб фронта, то уже имел первые сведения об атаках армии Венка. Добравшись до штаба, я узнал, что дела идут вполне благополучно. 5-й гвардейский мехкорпус организовал систему обороны и, поддержанный артиллерией и штурмовиками, подпертый с фланга подошедшими частями армии Пухова, удачно отбил все атаки немцев.
Армия Венка, которая, по замыслу Гитлера, должна была спасти Берлин, понесла за время первых атак тяжелые потери, но никакого успеха не добилась.
А Гитлер в это время сидел в имперской канцелярии и непрерывно требовал докладов, как наступает армия Венка, буквально бредил Венком и ждал от него спасения.
Только что я упомянул о командире 1-го штурмового авиационного корпуса генерал-лейтенанте Василии Георгиевиче Рязанове. Хочу сказать о нем несколько подробнее.
Человек своеобразной военной судьбы, он был одним из лучших авиационных начальников, с которыми мне приходилось работать в бытность мою командующим фронтом.
Я знал его давно, ещё по 17-й Нижегородской дивизии, которой командовал в тридцатые годы. Тогда Рязанов был инструктором политотдела дивизии, весьма образованным и знающим свое дело. В середине тридцатых годов он поступил в Военно-воздушную академию, кончил её, затем учился на курсах усовершенствования, командовал рядом частей и соединений в авиации. Одно время он возглавлял бригаду, которая, как образцовая авиационная часть, существовала при Воздушной академии имени Жуковского.
Сравнительно поздно начав летать, он летал хорошо.
Так Рязанов за свою жизнь в армии прошёл как бы два служебных этапа — сначала был политработником, а потом авиационным командиром.
Во время войны он командовал авиационным корпусом — сперва в составе 2-го Украинского фронта, а потом в составе 1-го. Василий Георгиевич был исключительно добросовестен в выполнении боевых задач, никогда не ссылался ни на метеорологию, ни на какие-либо технические затруднения. Его штурмовики обрушивались
на врага и в дурную погоду, всегда и везде справляясь с любыми заданиями.
Мне запомнились и понравились действия Рязанова во время форсирования Днепра на 2-м Украинском фронте. Это было в районе Переволоки, там, где когда-то переправлялся через Днепр бежавший после Полтавской битвы Карл XII. Здесь, спустя двести тридцать лет, переправлялись и мы. Для переправы место было удобное, и все же обстановка сложилась трудная.
7-я гвардейская армия под командованием генерал-полковника Михаила Степановича Шумилова переправилась на ту сторону и зацепилась за берег, но, фигурально выражаясь, голова и туловище у армии были уже на берегу, а ноги оставались в воде.
Гитлеровцы яростно старались столкнуть Шумилова с этого маленького плацдарма. В один из дней положение настолько обострилось, что он позвонил мне и сказал: «Дальше держаться, очевидно, не смогу. Прошу разрешения уйти с плацдарма». Тогда я сам вылетел в этот район на У-2 и добрался до командного пункта Шумилова. Находился он буквально у самой воды, прямо напротив плацдарма.
Здесь же, на наблюдательном пункте, присутствовали два командира авиационных корпусов: штурмового — Рязанов и истребительного — Подгорный.
Неприятельская авиация непрерывно и ожесточенно била и по плацдарму, и по наблюдательному пункту Шумилова, и по переправам, и по тылам. Положение действительно сложилось крайне трудное, хотя Шумилов в обороне был мастер: если зацепился — значит, все, не уйдет. (Кстати, чтобы не получилось одностороннего мнения, Шумилов такой же мастер и в наступлении) Но уже одно то, что он запросил разрешения уйти с плацдарма, свидетельствовало: жали на него очень крепко.
Немецкие самолёты шли волна за волной, притом летали почти безнаказанно. А наши истребители вели себя довольно пассивно, да и было их слишком мало. Я поначалу сказал пару нелестных слов командиру истребительного корпуса, но дело от этого не улучшилось. А если и улучшилось, то в слишком малой степени.
Через некоторое время прилетела большая группа «фокке-вульфов» и начала бесчинствовать над переправой, расстреливая все живое. Как раз в этот момент штурмовики, отбомбившись по немецким танкам, возвращались на свой аэродром. Рязанов находился рядом со мной. Я не выдержал и сказал ему
— Рязанов! Нельзя допустить, чтобы «фокке-вульфы» господствовали над полем боя. Поверните своих штурмовиков. Разгоните их!
И Рязанов, не колеблясь, отдал приказание своим штурмовикам. Этот маневр для врага был полон неожиданности. Штурмовики всей девяткой вступили в бой, сбили не то три, не то четыре «фокке-вульфа», а остальных разогнали.
А через час-другой и Подгорный навел порядок у себя в корпусе, его истребители исправнее, чем раньше, стали прикрывать переправы
Во второй раз я с удовольствием наблюдал действия штурмовиков Рязанова в период Дуклинской операции, когда 38-я армия генерала Москаленко прорывалась через Карпаты, а Рязанов поддерживал наступление пехоты и танков с воздуха. Его штурмовики чуть не ползали по горам, непрерывно висели над полем боя, брали на себя значительную часть трудностей этой горной войны.
Теперь под Трёйенбриценом, поддержав корпус Ермакова, Рязанов вновь сделал большое дело: помог воспрепятствовать прорыву 12-й армии Венка, стремившейся навстречу 9-й армии Буссе, тоже пытавшейся к этому времени вырваться из окружения.
Летчики корпуса Рязанова были лучшими штурмовиками, каких я только знал за весь период войны. Сам Рязанов являлся командиром высокой культуры, высокой организованности, добросовестнейшего отношения к выполнению своего воинского долга Он умер после войны ещё сравнительно молодым человеком, и я тяжело переживал эту утрату...
Пока штурмовики Рязанова вместе с танкистами Ермакова под руководством самого командарма 4-й гвардейской танковой Лелюшенко отбивали атаки армии Венка в районе Трёйенбрицена, правый фланг армии Лелюшенко завершил маневр на окружение берлинской группировки противника. К вечеру расстояние, отделявшее западнее Берлина войска Лелюшенко от войск 1-го Белорусского фронта, не превышало десяти километров.
