Лора Томпсон - Агата Кристи. Английская тайна
В «Тайне замка Чимниз» Агата достигла такого уровня простоты, какой доступен лишь в высшей степени сложной личности. Она создала мир, в котором мечтала бы жить сама: населенный людьми, стоящими чуть выше ее самой в общественной иерархии, людьми, воспринимающими жизнь легко, — такими, о которых суперинтендант Бэттл говорит:
«Видите ли, большинство людей всегда оглядываются на то, что подумают соседи. Но бродягам и аристократам это безразлично, они делают первое, что приходит им в голову, и им все равно, что будут думать о них другие. Я не имею в виду только тех богачей, которые ничем не занимаются… Я имею в виду всех, кто наделен этим качеством от рождения, в ком оно воспитано поколениями: для них не важно ничье мнение, кроме их собственного. Когда бы я ни сталкивался с представителями высшего класса, они всегда были одинаковы: бесстрашны, правдивы и порой удивительно глупы».
Не такова Агата. Она была не бесстрашной, не всегда правдивой и слишком много пережила, чтобы быть глупой. А еще она была застенчива до такой степени, что об аристократизме и говорить не приходится. Быть может, именно от этой своей черты она временами мечтала избавиться, чтобы быть просто женой и матерью, вести жизнь счастливой женщины и ничего более.
(Сядь поближе, о сердце мое.
Я боюсь…
Твои губы…)[166]
ТАЙНЫЙ ВРАГ
«Ллойд-банк», Торки
16 марта 1926 г.
Ежегодно выплачивать клубу «Вентворт» £8.8.
Миссис А. Кристи
Стайлс, Саннингдейл, Беркшир.
Банковское распоряжение, подписанное А. КристиЧто знал Родди о Мэри Джеррард? Ничего. Меньше, чем ничего!..
Это была старая история — бородатый анекдот Природы!
А. Кристи. Печальный кипарисВ 1943 году Агата написала третий роман под псевдонимом Мэри Вестмакотт — «Разлученные весной». Написала его очень быстро, поскольку сюжет давно жег ее изнутри.
Главный персонаж, Джоан Скьюдамор, женщина, прожившая всю жизнь в уютно-защищенном окружении, возвращается домой, в Англию, после визита к дочери в Багдад. Из-за плохой погоды поезд застревает посреди пустыни, и она на три дня оказывается предоставленной самой себе. За время, проведенное в одиночестве, вдали от цивилизации, она осознает, что ее брак, который она всегда считала безоговорочно счастливым, фальшив: ее муж, внешне преданный и респектабельный, многие годы любит другую женщину. Только оставшись одна в пустыне, Джоан понимает это. Она прочитывает знаки, которые, казалось бы, давно были ясны. Она видит наконец то, чего не видела прежде из-за душевной слепоты и чрезмерного самодовольства.
«…Презрительный мальчишеский голос Тони:
— Неужели ты ничего не знаешь о папе?
Она не знала. Ничего не знала! Потому что — это совершенно очевидно — не хотела знать».
Когда Агата и Арчи вернулись из Имперского тура, сойдя наконец на берег в Саутгемптоне 1 декабря 1922 года, их жизнь оказалась труднее, чем предвидел каждый из них. Они догадывались, что их ждут проблемы, но идея перемен — или «риска» — будоражила слишком сильно, чтобы отнестись к реальности здраво. И вот они снова в холодном Лондоне, усталые и разбитые. Розалинда почти не замечала их возвращения («Хочу мою тетю Москитика»), Джесси Суоннел не поладила с Кларой и была заменена надоедливой новой няней, которую прозвали Куку («А теперь, малышка…»). Эксцентричное поведение Монти привело Клару на грань срыва. А Арчи, на месте которого в Сити, разумеется, уже сидел другой человек, не мог найти работу.
Вероятно, Арчи жалел теперь о том, что согласился участвовать в злосчастной экспедиции. Агата, которая в целом была в восторге от поездки и сумела сохранить свойственное ей жизнелюбие, оставалась с ним в Лондоне, пока он день за днем рыскал в поисках службы, хотя сам Арчи предпочел бы, чтобы они с Розалиндой не видели его в столь подавленном состоянии. «Когда у меня неприятности, я становлюсь нехорош. Терпеть не могу неприятностей». Агата отказывалась уехать к матери или Мэдж, памятуя, что мужчину нельзя оставлять одного, даже если он сам этого хочет. Ей и в голову не приходило, что она может извлечь пользу из своих стенографических навыков и бухгалтерских знаний и найти работу — замужние женщины ее круга не ходили на службу, — но, поскольку теперь Кристи не могли позволить себе прислугу, ей приходилось все делать по дому самой. «Я хочу в такой трудный момент быть рядом с тобой», — говорила она Арчи, хотя болезненно воспринимала его раздражительность и меланхолию, которые ее присутствие, казалось, лишь усугубляло. Этот период она впоследствии описала в своем вестмакоттовском романе «Бремя любви», где обаятельный молодой Генри, заболев, вымещает отчаяние на жене Ширли, которая тоже ни за что не желает покинуть его.
«— Я не хочу оставлять тебя одного.
— Мне все равно, хочешь ты этого или нет. Какая мне от тебя польза?
— Похоже, никакой, — хмуро ответила Ширли».
Жизнь настигала Арчи. Зарубежный вояж и дань, которую пришлось заплатить за него здоровьем, унизительные поиски работы, сознание, что теща наверняка считает его несостоятельным мужем для ее дочери, непрерывное бормотание Куку в доме, сверлящий взгляд Розалинды, улыбающееся, но озабоченное лицо жены, и подо всем этим, глубоко на дне души, неутихающая память о смерти, крови и ужасах войны. Его нервы были обнажены, как свежие раны. В роду Кристи никто не отличался надежным душевным здоровьем. Пег была крайне неуравновешенна, а ее младшего сына Кэмпбелла нашли мертвым на кухне, заполненной газом. Мужественная внешность Арчи, его обаяние и предельный самоконтроль позволяли ему скрывать свою уязвимость. Но это дорого ему стоило. Впоследствии одна знакомая описывала его как человека, «скованного путами изнутри».[167] Агата прекрасно отдавала себе отчет в слабости мужа — и даже находила ее неотразимо привлекательной, но теперь она больше всего желала, чтобы эта слабость не выходила наружу. Она страшилась его подавленности, потому что он очень плохо справлялся с нею — почти как маленький мальчик, который капризно требует, чтобы все вмиг стало хорошо. «Терпеть не могу, когда не получаю того, чего хочу». Она молилась, чтобы он поскорее нашел работу. В конце концов предложение поступило — правда, от фирмы с сомнительной репутацией. Тем не менее «это была работа, она приносила деньги, и настроение Арчи улучшилось». Закончились вечера, когда он сидел напротив нее за столом с напряженным бледным лицом, уставившись в тарелку с несъеденным ужином, когда нельзя было включать телевизор и даже радио, чтобы не отвлекать его от печальных мыслей («…остывшие угли лежат в очаге, где когда-то пылал огонь»[168]). Агата не могла не признаться себе, что это был сущий ад. Но теперь жизнь возвращалась к нормальному счастливому состоянию, о котором она мечтала. И ее работа — которая могла успешно идти лишь при этом условии — продвигалась отлично.
