Михаил Ильинский - Жизнь и смерть Бенито Муссолини
Накануне войны Муссолини встречался с маршалом Ионом Антонеску, которому Гитлер вручил Рыцарский крест и обещал полное возвращение Бухаресту Бессарабии. Дуче не мог отстать от Румынии и Венгрии, позволить такой «уступки позиций», как переход во второй эшелон союзников Берлина. Поэтому он широким жестом предложил отправить на фронт моторизованный подвижной корпус, который должен был эквивалентно компенсировать «услуги» танкового корпуса генерала Эрвина Роммеля в песках Северной Африки. Германский ОКБ (Верховный штаб вермахта) был вне себя от этой мизерной помощи, поданной как золотое кольцо к чужой свадьбе.
И помощь эта оказалась к тому же очень неудобной. Отправлять летом 1941 года корпус пришлось по железной дороге, которая была крайне перегружена, и неизвестно, с военной точки зрения, что это было — помощь или вред? Но пропагандистский шум вокруг этой помощи, конечно, был великий. Италия вместе с Германией.
Пока итальянские войска были на марше к фронту, Муссолини по приглашению фюрера встретился с ним в подготовленной в Галиции второй ставке Гитлера. Два особых железнодорожных состава остановились в специально построенном и хорошо охраняемом туннеле. Генералы вермахта прилетели на нескольких аэропланах к генералу Рундштедту в Умань.
После общих докладов об обстановке все на машинах выехали приветствовать итальянскую дивизию. Прохождение парадным маршем итальянских частей под громкое «Evviva Duce!» привело фюрера и его генералов к большому разочарованию. Особенно безутешное впечатление производили выслужившие все мыслимые и немыслимые сроки службы офицеры. Возникли большие опасения насчет ценности столь сомнительных вспомогательных войск. (Позже эти опасения Кейтеля только усилились. Как смогут эти полусолдаты противостоять русским, если они спасовали перед «пастушеским народом» греков?) Фюрер же верил в дуче, в его «революционное дело», но дуче был отнюдь не вся Италия, а итальянцы так и остались «итальянцами». «Кому нужен был такой союзник, который не только стоил дорого Германии, не только бросал ее на произвол судьбы, но и предал Германию». (Эта оценка Кейтеля полностью субъективная. Итальянские государственные деятели всегда, при любых обстоятельствах служили интересам Италии. Германию они не предавали. Просто Берлин был далек…)
«Самостоятельное» согласие двинуть на русский фронт экспедиционный корпус не вызвало большого удовлетворения Берлина, которому стратегически было бы проще не иметь «итальянских флангов» в России, а высвободить свои силы из Африки и перебросить их в Европу. Но с итальянцами пока Гитлер считался, а в Риме с надеждой ждали, когда русские нанесут контрудар и осадят спесь немецкого военного командования и дипломатов. Ждать этого долго не пришлось. После боев за Смоленск стало ясно, что война приобретала затяжной характер, а Гитлер начинал «дуть на русское молоко»…
В августе 1941-го состоялась восьмая встреча дуче и фюрера. На этот раз в Восточной Пруссии. Муссолини летел на личном самолете фюрера и, как он считал, получил выигрышное очко. Пожалуй, последнее в отношениях с Гитлером. Он добился, чтобы его охрана летела в кабине пилота. Мелочь, но приятно. Гитлер легко уступил, понимая, что речь шла о чистой формальности и «протокольном престиже» дуче.
Что дало присутствие охраны в кабине пилота Гитлера? Ровным счетом ничего. Но Муссолини показал: у него есть внешне опытные телохранители и существуют резервы в армии, из которых он готов к пяти прибавить еще десять дивизий и направить их на Восточный фронт! Вот и весь смысл.
В октябре 1941 года Муссолини на девятой встрече несколько осмелел и пообещал Гитлеру увеличить свой воинский контингент в России до двухсот тысяч солдат, большинство из которых входили бы в состав «моторизованных частей». Слово «моторизованный» стало модным тогда, и, как острили итальянцы, их «моторизованные ноги» работали лучше «при марше назад». Но лучше ехать на лошади, которая могла стать и едой…
Муссолини пока вел иные расчеты: чем больше итальянцев будут брошены в бой, тем большей доли можно будет требовать после победы. Но будет ли «эта победа»? Этот вопрос тогда, осенью-зимой 1941 года, еще старались не ставить в Риме.
В декабре 1941 года был Пёрл-Харбор. Дуче приветствовал японскую атаку на американскую военно-морскую базу и с балкона венецианского дворца объявил о состоянии войны с США.
Апрель 1942 года. Десятая встреча с участием представителей генералитета двух стран, и в частности начальников штабов. Расширение круга участников не нравилось дуче. Во-первых, он не желал повышения авторитета военных, которые могли бы иметь самостоятельные контакты, трудно подвергаемые проверке на лояльность и верность дуче. Во-вторых, «чужие уши» могли слышать язвительные фразы фюрера в адрес итальянского руководства.
На встречах Муссолини по-прежнему работал без переводчика и совершал немалые тактические и стратегические промахи. Издревле римские дипломаты знали, что переводчик нужен не только для точности донесения до собеседников высказанных мыслей и фраз. Еще переводчик позволяет выигрывать время. Пока идет перевод, участники переговоров получают возможность лучше продумать свой ответ, точнее выразить мысль.
От этого дипломатического правила Муссолини отказался сам и многое от этого терял. Хотя в одном дуче был прав: из того, что Гитлер говорил часами, нужно было бы выделить всего минуты полезного времени. Чтобы как-то реабилитироваться перед Гитлером и вновь выглядеть если не наравне, то с достоинством, Муссолини срочно нужны были победы. Пусть небольшие, но победы. Победы, которые при помощи поставленной пропаганды можно было бы превратить в громкие героические дела. Если «муха укусит слона и слон умрет или заболеет, то да здравствует та самая славная муха»! В роли такой мухи оказался командир одной итальянской подводной лодки, которая якобы топила крейсеры и линкоры противника (корабли, правда, в сводках были без названий, а противник не подтверждал потери), и Муссолини ловко сделал из «морского льва» фантазера героя, несмотря на скептическое отношение штабистов. Об этом было доложено фюреру, который выслушал сообщения и неожиданно заявил: «Что же, это хорошо, если и у итальянцев Муссолини прививается вкус к победам. А то у них чаще все бывает наоборот».
«Наоборот» произошло очень скоро, когда англо-американский десант высадился в Северной Африке. Но Муссолини сделал вид, что он этого ожидал и все развивается в соответствии с его военно-стратегическими предвидениями. Об этом он сообщил Гитлеру на одиннадцатой встрече в Берлине и не был понят фюрером.
