Джаннетт Уоллс - Дикие лошади. У любой истории есть начало
Папина смерть не выбила меня из колеи, как произошло после самоубийства Хелен. Когда папа был ребенком, его лягнула лошадь, поэтому уже тогда многие считали, что он не жилец на этом свете. Но папа выжил, и, несмотря на дефект речи и прихрамывающую походку, прожил долгую жизнь и сделал, в конечном счете, все, что хотел. Судьба сдала ему не самые лучшие карты, но он чертовски хорошо их разыграл, поэтому у нас, его ближайших родственников, не было особых причин убиваться от горя.
Папа завещал ранчо Кейси моему брату Бастеру, а участок земли в Солт Дро мне. Просматривая документы и свидетельства о собственности, я обнаружила, что за участок земли в Техасе папа был должен несколько тысяч долларов неуплаченных налогов. Мы с Роз-Мари собрались назад в Селигман, и я думала о том, как мне поступить. Стоит ли продать Солт Дро, чтобы заплатить налоги? Или, может, заплатить налоги из денег, которые мы экономили для приобретения ранчо Hackberry?
По пути нам пришлось останавливаться для того, чтобы просить у людей бензин, и пару раз я настояла на том, чтобы это делала Роз-Мари. Сначала она так сильно стеснялась, что не могла выдавить из себя и слова, поэтому я решила, что ребенок должен научиться искусству убеждения. Через некоторое время Роз-Мари поборола страх, преодолела сомнения и смело бросалась в бой, получая удовольствие от того, что ей, 12-летней девочке, удается убедить взрослых людей сделать то, что ей нужно.
За все труды Роз-Мари я решила сделать ей подарок и проехать через город Альбукерке, чтобы посмотреть статую Мадонны Пионеров-первопроходцев, которую недавно открыли. Если честно, мне самой давно хотелось увидеть эту статую. Статуя Мадонны стояла в небольшом парке и была около семи метров в высоту. Мадонна была изображена в виде женщины в чепчике и больших башмаках. В одной руке она держала маленького ребенка, а в другой руке карабин. На земле стоял еще один ребенок и держался за ее юбку. Мне всегда казалось, что я — весьма здравомыслящий человек, не подверженный наплывам чувств, поэтому большинство статуй и картин оставляли меня совершенно равнодушной, но при виде Мадонны Пионеров-первопроходцев слезы наворачивались на глаза.
«Ребенок просто безобразный, — заметила Роз-Мари. — А вид у женщины пугающий».
«Ты что?! — сказала я. — Перестань, это же искусство».
После возвращения на ранчо мы с Джимом обсудили вопрос, что нам делать с землей в Техасе. У Джима не было уверенности в том, что нам стоит предпринять, но после посещения статуи Мадонны Пионеров-первопроходцев я точно поняла, что хочу оставить землю отца.
Я считала такой ход вложением денег. Со временем, если ты, конечно, не делаешь глупостей и относишься к земле с уважением, ее цена растет. Несмотря на то что те места в Техасе были засушливыми, по всему штату бурили нефтяные скважины. В папиных бумагах я нашла его переписку с компанией Standard Oil. Кто знает, может быть, под этой землей находится большое месторождение черного золота?
Кроме того, у меня были и другие причины оставить эту землю в семье. Возможно, это был зов ирландской крови. Мои предки жили в графстве Корк, в котором вся земля принадлежала английской знати, которая на этой земле не жила, но забирала себе практически все, что было на ней выращено. Для моих предков земля была самым важным, что может быть в этой жизни. В первый раз за всю свою жизнь у меня появилось возможность владеть землей. Я считаю, что нет чувства приятнее, чем твердо стоять на своей собственной земле. Никто не может тебя с нее прогнать, никто не может ее забрать, и никто не вправе говорить тебе, что с этой землей делать. Вся эта земля, каждый камень, каждая травинка, каждое дерево, каждая капля воды и все, что залегает под землей до самого центра планеты, принадлежит тебе. Когда весь этот мир покатится к чертям, что, судя по всему, и должно произойти, ты можешь поселиться на этой земле и жить на то, что на ней растет. Эта земля будет всегда твоей и только твоей.
«Там природные условия не очень хорошие», — настаивал Джим. Он говорил о том, что на 160 акрах земли много скота не вырастишь, а если мы заплатим за участок в Техасе, у нас может не остаться денег для приобретения ранчо Hackberry.
«Послушай, никто не знает, сможем ли мы вообще когда-либо приобрести Hackberry, — ответила я. — А эта земля у нас уже есть. Я — игрок, но игрок умный. А умный игрок всегда ставит только на то, в чем совершенно уверен».
Мы заплатили все налоги и стали законными владельцами земли в Техасе. Мне кажется, что Мадонна Пионеров-первопроходцев одобрила бы мои действия.
Обычно мы гнали скот на продажу весной и осенью, но в том году с перегоном скота пришлось подождать до Рождества потому, что из-за войны железные дороги занимались только перевозкой войск и военного оборудования, и использование железных дорог для гражданских нужд откладывали. Эта задержка означала, что Роз-Мари, маленький Джим и я освободились от школы и могли помочь с перегоном скота. К тому времени из-за войны ощущался сильный недостаток в ковбоях. Обычно на перегон скота мы нанимали 30 человек, но в тот год у нас было всего 15.
Роз-Мари и маленький Джим участвовали в перегоне скота с самого раннего детства. Сразу после того, как дети начинали ходить, они садились в седло позади меня или Джима, а потом, когда подросли, у них были свои пони. Однако Джим не хотел, чтобы дети работали в самой гуще скота, где нервный скот может выбросить из седла даже самых опытных ковбоев, а потом и сильно потоптать. Поэтому муж сказал, чтобы Роз-Мари и маленький Джим не находились в гуще стада, а загоняли к нему потерявшихся, отбившихся и прячущихся животных. Позади всех ехала я в пикапе, где были еда и одеяла.
В тот год в декабре было холодно, и пар поднимался от крупов бегущих животных. Роз-Мари ехала на старом Баке — коричневом першероне, который был настолько умным, что дочь могла бросить поводья, и лошадь сама находила отбившихся от стада животных, кусала их и подгоняла к стаду.
Роз-Мари любила загон скота за исключением одной немаловажной детали. Дело в том, что она была на стороне животных. Она думала, что животные добрые и мудрые и что они чувствовали сердцем, что их гонят на верную смерть. Именно поэтому во время загона скота кажется, что животные так жалобно мычат и ревут. Я подозревала, что Роз-Мари иногда помогала какого-нибудь животному улизнуть. Однажды Джим, заметив, что один молодой бычок отбился от стада и прячется в лощине, послал Роз-Мари за ним. Та поехала, потом мы услышали жалобное ржание Бака, после чего Роз-Мари вернулась и с невинным лицом заявила, что не смогла найти бычка.
