Анатолий Чупринский - Маленькие повести о великих писателях
Четверо мушкетеров вскочили в седла и, покачивая перьями на шляпах, медленно двинулись к центру города.
— Не узнаю! Ничего не узнаю! — качал головой Портос.
За долгие годы отсутствия молодых людей, город, действительно, изменился до неузнаваемости. Все без исключений здания подверглись кардинальной перестройке. Возникли целые новые улицы и переулки. Некогда двухэтажные здания выросли до пяти, шести этажей.
Только Люксембургский сад остался прежним. Пересекая его по диагонали, четверка молодых людей обменялись довольными улыбками. У каждого были свои воспоминания, связанные с этими местами. Дуэли, тайные свидания, дуэли, опять свидания…
Но уже в квартале, примыкавшем к Люксембургскому саду, проезжая мимо театра «Одеон», мушкетеры опять перестали узнавать окружающее. Даже сам центр города, знаменитый Собор Богоматери, и тот подвергся реконструкции. Сплошное разочарование.
Все дальше молодые люди удалялись от центра города. Все быстрее становился бег их конец. И ни на одной улице они не увидели ни одного прохожего. Город буквально вымер.
А когда они выехали за городскую черту, Атос, скакавший первым, обернулся и, стараясь перекричать громкий топот коней, воскликнул:
— Наш путь лежит на Север!
Не разбирая дороги, перескакивая через поваленные бревна и даже мелкие реки, через поля, луга и леса, стремительно летела четверка отважных всадников. И было что-то завораживающее в этой стремительной, безудержной скачке.
Так и мчится эта великолепная четверка сквозь годы, сквозь столетия и по сей день…
4Въехав на центральную площадь, вернее, на центральную лужайку деревушки, всадники дружно соскочили с коней, привязали их к большому ветвистому дереву, растущему около покосившегося от времени трактира и, не сговариваясь, устремили взгляды на возвышавшийся в отдалении старый, полуразрушенный замок.
— Мы у цели! — негромко сказал Атос.
Некоторое время мушкетеры стояли в неподвижности. Атос смотрел на замок прямо и просто. Лицо его, как обычно, не выражало никаких чувств. Д, Артаньян презрительно морщился и нетерпеливо вздыхал. Арамис бубнил себе под нос какую-то замысловатую мелодию и по традиции теребил себя за мочку уха.
Один Портос вообще не смотрел в сторону замка. Голова его была повернута в сторону трактира, из-за приоткрытой двери которого доносились самые разнообразные запахи.
— Необходимо уточнить количество неприятельских солдат, — тем же негромким голосом произнес Атос. — Арамис! Зайдите с северной стороны! Д, Артаньян, с южной!
Арамис и Д, Артаньян согласно кивнули головами. Портос тоже зачем-то кивнул, но взглядом по-прежнему сверлил дверь покосившегося трактира. Ноздри его шумно вздымались.
— Я проведу разведку с восточной стороны. Вы, Портос…
— А я намерен сначала подкрепиться! — не оборачиваясь, ответил Портос.
С этими словами он решительно двинулся в сторону трактира. Он шел, как идет бесстрашный солдат на приступ крепости Ля-Рашель.
Трое мушкетеров громко рассмеялись и, покачав головами, разошлись в разные стороны.
Портос подошел к двери трактира и пинком ноги распахнул ее.
Хозяйка трактира мадам Бонвиль скучала. Постоянно, безутешно и уже как-то даже привычно. Редкие посетители из местных крестьян и заезжих торговцев, естественно, не могли пробудить, дремавшую до поры, до времени, в ее душе огромную лавину чувств. Когда-то она держала такой трактир на окраине Парижа. Была дважды замужем, но оба раза крайне неудачно. Описывать ее мужей, только бумагу переводить, не стоят они того. Теперь же, еще полная сил и всевозможных желаний, прозябала в «этой степи». «Степью» мадам Бонвиль называла саму деревню, ее окрестности и даже полуразрушенный замок.
Умом и сердцем она понимала, что просто неудачно родилась, не в свое время. Ей бы родиться лет двести назад…
Увидев на пороге твоего трактира гиганта с голубыми глазами, в голубом камзоле, да еще со шпагой на боку, мадам Бонвиль ощутила нечто странное. Впервые за долгие годы на ее лице появилась улыбка, которая… Которую можно описывать бесконечно, и все равно ничего толком не объяснить.
Портос, увидев мадам Бонвиль, твердой поступью мушкетера подошел к стойке, вперился в бедную женщину и обрушил на нее всю мощь своего мужского обаяния.
— Скажите, милейшая… — начал Портос, улыбаясь и закручивая правый ус вверх, и только вверх.
— Я согласна! — поспешно прошептала хозяйка. Мыслей у нее в голове уже не было никаких. Остались одни чувства.
— Разумеется! — кивнул Портос.
Наметанным глазом опытного сердцееда, он, разумеется, заметил. Вырез ее платья наглядно демонстрировал, что французская мода за последние двести лет ушла ох, как! далеко вперед. Стала глубже, содержательнее, объемнее. Точнее сказать, стала раскованнее.
Вернувшиеся из разведки мушкетеры застали Портоса за столом в окружении несметного количества разнообразнейших блюд.
— Друзья мои! Вы могли бы не утруждать себя! — невозмутимо заявил он. — Мадам Бонвиль, (Портос бросил на хозяйку многозначительный взгляд!), мне уже подробно доложила обстановку.
Кстати, с какой скоростью, смаком, вкусом и азартом Портос обычно поглощал пищу, вопрос особый. Видевший впервые это зрелище, всегда застывал в оцепенении и немом восторге.
В подобном состоянии находилась сейчас и мадам Бонвиль. Она во все глаза смотрела на Портоса, и изумлению ее не было предела.
Она весело похохатывала. И подносила все новые и новые блюда.
Мушкетерам такое зрелище, разумеется, было не в диковину. И не такое видывали. Трое молодых людей уселись за стол и дружно присоединились к своему товарищу.
— В замке обитает не менее пятнадцати человек! — громогласно вещал между тем Портос, держа в обеих руках по куропатке и попеременно откусывая то от одной, то от другой. — Именно столько провианта они заказывают ежедневно.
— Пустяки! — беспечно отозвался Д, Артаньян.
Он снял с головы шляпу и ловко метнул ее на единственный крючок, прикрепленный к стене у самой двери.
— Согласен с Д, Артаньяном, — негромко сказал Арамис. — По три-четыре неприятеля на каждого из нас. Сущие пустяки.
— Штурм замка назначаю на вечер! — обычным, ровным тоном объявил Атос. Так, будто речь шла, действительно, о легкой прогулке на свежем воздухе перед приятным ужином.
Тут тихо скрипнула дверь, в ней показались головы двух молоденьких, симпатичных монашек, непонятно каким образом оказавшихся в «этой степи». Они, смущенно улыбаясь, смотрели на Арамиса.
