Иван Бларамберг - Воспоминания
Во время вышеупомянутого парада воду солдатам разносили в бурдюках сотни водоносов (сака), так как стояла сильная жара и было очень пыльно. Каждый такой сака вел за собой на поводу мула с перекинутыми через него двумя огромными кожаными бурдюками. Парад продолжался 4 часа.
Перед каждый полком читали прокламацию шаха, которую я здесь привожу как пример персидского красноречия.
«Нашим сертипам, серхенгам и другим командирам нашей победоносной армии, всем отважным полкам сарбазов, нашей мужественной кавалерии и всем присутствующим в лагере!
Когда в свое время по приказу почившего Фатх-Али-шаха мы отправились под командованием покойного Наиб-Султана (Аббас-Мирзы. — И. Б.) в Хорасан, нашей целью было, имея в виду благополучие этой провинции, положить конец продаже пленного населения и вообще установить в Хорасане спокойствие. Для достижения этой цели я во время последнего похода (1833 г. — И. Б.) получил приказ наказать жителей Герата, но так как между тем Аббас-Мирза отправился в мир иной, мы ушли из-под стен Герата. Уже тогда властитель этого города Камран-Мирза дал клятву, что в будущем гератцы не станут больше совершать набеги на наши границы и прекратят грабить и опустошать деревни и окрестности Хорасана.
Но не прошло и двух месяцев, как эта клятва была нарушена и гератцы снова стали грабить наши деревни и уводить жителей, наших подданных, как пленных [чтобы продавать их как рабов в Бухару и Хиву]. Я чувствовал себя виноватым перед богом, так как по его милости все было подготовлено к войне [против Герата], и я тем не менее колебался освободить наших людей. Если бы тогда я выполнил свое намерение, то ни Аллах, ни пророк, ни люди не имели бы права упрекнуть меня. Я стыдился самого себя, так как моему желанию ничто не мешало. Даже если бы все народы, живущие между Оксусом и Индом, захотели покорить меня, я сомневаюсь, что они рискнули бы задержать наше продвижение через эти страны, тем более что сардары из Кабула и Кандагара, властители Систана и Белуджистана, а также Шамс эд-дин-хан направили ко мне послов, чтобы уверить меня в своей верности. Итак, с их стороны мы не ожидали сопротивления.
Наконец мы подошли к Герату; армия осадила город и достойно сражалась с врагом. Проявив отвагу, завладела Бадкиром, Мюманом и покорила их всех, так что от Инда до Оксуса не было не покоренного нами народа. Правитель Балха, начальники аймаков (хезарейцы), а именно из Фирузкуха, джемшиды и другие явились к нам сами и попросили милости. Я остался доволен войсками. С редким терпением они переносили холод зимы и зной лета, работали в окопах, сражались с врагом на краю крепостного рва и с большим трудом доставляли продукты питания из внутренних районов государства. Со всем этим войска справились отлично, всегда проявляли примерное рвение и блестящее мужество. Всадники, как львы, преследовали врага, а артиллеристы метали снаряды с быстротой молнии. Войска несколько раз предпринимали штурм города, мужественно жертвуя собой, наносили врагу чувствительные потери и забросали осажденный город 40 тыс. снарядов всех видов. Вследствие этого Герат был опустошен настолько, что более 30 тыс. жителей покинуло этот город и тысяча человек поступила к нам на службу, в то время как начальники в Герате тайно посылали уверения в своей верности и предложения сдаться.
Случилось так, что, несмотря на три официальных договора, подписанных также [английскими] посланниками, в которых было определено, что Англия ни в коем случае не должна вмешиваться в дела Афганистана, английское правительство прислало нам объявление войны. В нем говорилось, что война, которую мы ведем с гератцами, вредит интересам Англии и ее господству в Индостане и что она рассматривает наши действия против Герата как враждебные по отношению к ее территории. Английские военные корабли силой завладели нашей землей, десант с них высадился на остров Харг. Объявлено, что он вторгнется в провинцию Фарс в продвинется до Шираза, если мы не откажемся от наших притязаний на Герат. Поскольку мы твердо надеялись на соблюдение вышеуказанных договоров, мы полагали, что побережье Персидского залива, а также Фарс защищены от нападения. Более того, мы считали, что договоры сильнее, чем сотня крепостей и орудий, которые мы воздвигли и установили вдоль упомянутого побережья. Исходя из этого обстоятельства, поскольку война с афганцами и их союзниками — узбеками продолжается уже два года и поскольку Англия, могущественное государство, противится ее продолжению, мы посчитали разумным закончить войну и отступить. У населения Персии, возможно, сложится впечатление, что война утомила меня и что я отказался от намерения освободить наших плененных подданных. Никогда! Никогда! Я клянусь богом! Наши плененные подданные могут быть уверены в том, что, пока я живу, меня ничто не отвлечет от моего намерения в этом отношении и с помощью бога я верну их обратно [освобожу].
Теперь мы возвращаемся на родину, чтобы дать отдохнуть войскам и укрепить наши границы. Тем временем я пошлю в Гуриан, этот ключ к Герату, гарнизон из хорасанских войск, а также из лучших регулярных пехотных полков с командиром из Хорасана, который при первой же попытке неприятеля навредить нам ринется на Герат. В городах Торбет и Мешхед будет также оставлено достаточное количество наших отважных сарбазов и нашей храброй кавалерии наряду с артиллерией, которые с божьей помощью в состоянии изгнать армию в 100 тыс. человек.
Пусть знают наши верные сарбазы, наша мужественная кавалерия, что почетная смерть достойнее, чем столетняя жизнь в бесчестии и унижении. Я всегда считал и считаю, что с помощью победоносного льва (Али) — да будет он благословен! — вы в состоянии легче переносить трудности, выразить большие усердие, мужество и готовность защитить честь нашей родины и нашу религию, чем любая европейская армия. Все, что я имею, я поделю с вами. Я желал лишь возместить потери, которые нанесли жителям Хорасана узбеки и туркмены, не причиняя никому зла. Исполнение этих желаний — для меня высшее счастье, а вы останетесь навсегда моими верными спутниками и товарищами по вере!
Написано 5-го числа месяца джомади ус-сани, 1254» (т. е. 11/23 сентября 1838 г.).[85]
Персидская армия продолжала свой марш в Мешхед. Численность ее быстро уменьшалась, так как люди возвращались домой, мало заботясь о разрешении покинуть армию. Навстречу нам шли свежие войска из Тегерана, Урмии и Внутренней Персии, которые присоединялись к армии. Новоприбывшие остались в Хорасанском гарнизоне.
После 18-дневного перехода по долинам Герируда и его притока Джам и преодоления горной цепи армия прибыла в окрестности Мешхеда и приветствовала с возвышенности вблизи деревни Турук, где она разбила лагерь, золотые купола мечети персидского святого имама Резы громким «О Али!». Сарбазы склонили свои знамена и бросились на колени. Все были счастливы исполнить молитву у могилы своего покровителя-патрона и сразу же поспешили еще сегодня сделать это; затем они вернулись в лагерь, удаленный на 1 фарсанг (на 6 верст) от города.
