Тур Хейердал - По следам Адама
Еще когда я готовился в библиотеке Крёпелина к поездке на Маркизские острова, я впервые прочитал, что все полинезийцы помещают родину своих праотцов на востоке, а все современные ученые утверждают совершенно обратное. Где бы ни записывали миссионеры прошлого века легенды и сказки полинезийцев, на всем пространстве от Таити до Новой Зеландии, от Самоа до острова Пасхи, везде повторялось одно и то же. В 1827 году миссионер Эллис написал:
«Занятно, что во всех без исключения историях о морских путешествиях, будь то древние легенды или рассказы более позднего времени, указывается одно направление движения — с востока на запад…»
В те дни, когда я принял решение строить плот «Коники», самым большим авторитетом по Полинезии считался сэр Питер Бак. В пользовавшейся огромной популярностью книге «Мореплаватели солнечного восхода» (я с большим удовольствием прочитал ее после возвращения с Маркизских островов в 1938 году) он приводит текст песни маори:
«И вот я направляю мое каноэ
Туда, где поднимается Бог-Солнце.
Тама-нуи-те-ра, Великий сын Солнца,
Не дай мне сбиться с пути,
Позволь мне достигнуть земли,
Земли моих отцов».
Именно поэтому Питер Бак и прозвал полинезийцев «мореплаватели солнечного восхода». Но, тем не менее, он тоже считал, что прародина полинезийцев находится на западе, потому что в Новой Зеландии, равно как в остальной Полинезии, в Перу и в Египте, словом, во всех краях, где поклонялись Солнцу, существовало поверие, будто души умерших отправляются на запад, вслед за солнцем. Однако уважаемый ученый упустил из виду один факт: полинезийцы считали, что солнце опускается в туннель, идущий через весь подземный мир и выходящий на поверхность на востоке, в доме Солнца. Пройти весь этот путь вместе со светилом полагалось только мертвым. Живые же могли отправиться прямо на восток, о чем и пелось в песне.
Бак опубликовал научный труд «Введение в антропологию Полинезии» всего за два года до экспедиции на «Кон-Тики». Как и все остальные, он не сомневался, что плот из бальсового дерева не может доплыть до Полинезии. На первых же страницах своей книги он подчеркивал, насколько непроницаем занавес между Перу и Полинезией:
«Поскольку индейцы Южной Америки не имели ни подходящих судов, ни необходимого опыта для того, чтобы переплыть океан между южноамериканским побережьем и ближайшими к нему островами Полинезии, мы можем смело исключить их из числа возможных предков островитян».
Когда плот «Кон-Тики» прорвал бумажную стену, возведенную учеными к востоку от Полинезии, и открыл острова ветрам и течениям со всего мира, мы, самостоятельно испытавшие невероятные плавучие свойства бальсового дерева, ожидали, что все вокруг будут счастливы. После первой недели суматохи и торжеств я очень обрадовался, когда меня предупредили по телефону, что первой реакцией ученого мира на наше путешествие станет газетное интервью с сэром Питером Баком.
Потом я прочитал вырезку из «Окленд Стар», и моя радость несколько поутихла. Сэр Питер явно считал нашу экспедицию забавной шуткой, не более того. «Когда я спросил его о „Кон-Тики“, он громко расхохотался», — сообщал журналист.
Каковы же были его контраргументы?
«Ни один рыбак не выйдет в море с женщиной на борту. А в соответствии с их теорией, переселенцы были должны высадиться на необитаемых островах — так кто же, я вас спрашиваю, стал матерями полинезийцев?»
Именно тогда я понял, что в наш век узкой специализации крупнейший эксперт по Полинезии может ничего не знать об Америке. Например, о том, что Писарро, когда он плыл из Перу в Панаму, перехватил бальсовый плот, на котором были и мужчины, и женщины. Это случилось еще до того, как испанцы открыли для себя империю инков. На плоту испанцы захватили тридцать тонн груза, к тому же они взяли в плен пять женщин и в дальнейшем, во время завоевания Перу, использовали их в качестве переводчиц. И еще: а если бы рыбаки плыли не с востока на Запад, а с запада на восток, им что, было бы легче размножаться?
Обычно весьма серьезно настроенный научный мир с радостью подхватил шутку, прозвучавшую с берегов Новой Зеландии. Но, тем не менее, плавание плота из бальсового дерева продолжало будоражить умы широкой публики. Возможно, многим это представлялось как морской бой, в ходе которого мореплаватели с востока таранили своими плотами деревянные каноэ столь любимых сэром Баком мореплавателей с запада. Кстати, эти каноэ были столь тяжелыми, что долго в океане не протянули бы.
На сем наше заочное общение с сэром Баком закончилось. Но мне говорили, будто он пришел на премьеру фильма о «Кон-Тики» в Гонолулу.
Весь научный мир ополчился против так называемой «теории „Кон-Тики“», а средства массовой коммуникации разнесли разноголосицу моих противников по всем закоулкам планеты, от Америки до Австралии, и даже преодолели «железный занавес», окружавший Советский Союз. Газеты с готовностью взяли на себя роль секундантов. Они радостно публиковали каждый новый выпад против меня и с еще большей радостью — мои ответы. Удары сыпались со всех сторон, и все происходящее больше напоминало мне борьбу не на жизнь, а на смерть с превосходящими силами противника, нежели академический научный спор. Атаки и контратаки занимали столько времени, что мне пришлось скрыться в хижине на склонах норвежских гор, чтобы написать книгу об экспедиции на «Кон-Тики». Я рассчитывал, что ее издание принесет достаточно денег, а также повысит интерес к предыдущей чисто научной публикации на ту же тему, которую никто из ученых не хотел читать и ни одно издательство не хотело издавать.
Норвежский издатель Харальд Григ, владелец «Гюллендаль Норвегиан Паблишерз», оказался первым, кто рискнул напечатать мою книгу. До войны он уже издал мои воспоминания о приключениях на Фату-Хива и еще до начала экспедиции «Кон-Тики» поспорил на пять тысяч крон, что тут без книги тоже не обойдется. В США нью-йоркский издатель Даблдей отказался печатать рукопись, потому что на плоту не было секса и никто не утонул.
Но затем Адам Хелмс, хозяин маленького издательства «Форум», прочитал рукопись и распродал рекордное для Швеции количество экземпляров. Следом за ним решил рискнуть Рэнд МакНэлли из Чикаго, и книга взлетела на верхнюю строчку рейтинга бестселлеров и оставалась там несколько недель подряд. Английский издатель сэр Стенли Анвин потом говорил, что если бы он сложил стопкой все экземпляры моей книги «Экспедиция „Кон-Тики“», проданные им, то получилась бы гора выше Эвереста. Со временем ее перевели на шестьдесят семь языков, в том числе на эсперанто, эскимосский, телугу, сингальский, монгольский и многие другие.
