Николай Попель - Танки повернули на запад
- На войне - не в училище за партой, - рассказывал мне вечером Данилюк. Очухался, когда мы все вместе в одной воронке загорали: и Духов, и механик-водитель, и радист, и я. Ну, думаю, живы... У танка моторная группа вышла из строя. Тикали прямо под огнем. Потом танк отбуксировали... Я к Духову не пристаю, а он молчит, как рыба. То ли думает, то ли опомниться не может. Одно спросил: "В следующий раз пойдешь с нами?" - "Пойду". - "Ладно, говорит, еще раз и все..." Выправится парень. Совесть имеет. А на войне это не последняя вещь.
Слушая Данилюка, можно было подумать, что он старше Духова лет на десять, хотя разница у них в возрасте всего два года. Но эти два года Данилюк провел на фронте...
В летних боях под Курском определился основной костяк младших и средних командиров нашей танковой армии. Это были люди, способные решать боевые задачи и задачи воспитания. Благодаря им, в первую голову, мы сумели прорвать немецкие рубежи, рассечь вражеские коммуникации, а когда, обессилев, заняли оборону - удержать завоеванное.
В район Ахтырки гитлеровцы подтянули свежие танковые части.
Сейчас в разговоре Епишева и Чураева я снова слышу фамилию Бакулина.
Профессор, у которого конспиративно жил Бакулин, оказался предателем. Кое-кто из подпольщиков и связных не устоял под пытками. Подводила порой и неумелость, наивность в конспирации. Однажды на встречу со связным сразу пошли несколько руководителей и попали в засаду.
Но, несмотря на аресты, казни, провалы, конспиративные ячейки и райкомы не прекращали работу. В городе распространялись сообщения Совинформбюро, листовки. 23 ноября 1941 года взлетел на воздух дом No 17 по улице Дзержинского, где помещался гитлеровский штаб, а на следующий день был взорван большой мост, соединявший Холодную гору с центром.
Хотелось узнать поподробнее о Бакулине и его ближайших товарищах. Но работникам Харьковского обкома было не до меня. Да и я не мог оставаться здесь долее. Надо было возвращаться в армию.
Наступление росло, ширилось. Ахтырская группировка противника, оставляя в арьергарде танковые роты и автоматчиков, откатывалась на юг и юго-запад. Заслоны цеплялись за каждую реку и высотку, стараясь сдержать наш напор.
Конечно, первая танковая была обескровлена. Для того чтобы пересчитать танки в ином батальоне, хватало пальцев на руке. Однако эти батальоны сбивали арьергарды и упрямо шли вперед.
Порыв всеобщего наступления владел войсками. Вслед за Харьковом были освобождены Сумы. Центральный фронт взял Севск и Глухов. Южный и Юго-Западный фронты очищали Донецкий бассейн. Гитлер не в состоянии был заткнуть все дыры, залатать прорехи.
Далеким отзвуком побед Советской Армии прозвучала весть с берегов Средиземноморья. Италия капитулировала перед союзниками. Ось Берлин - Рим разлетелась.
4
10 сентября поступил приказ Москвы: армия выводится в резерв Ставки и сосредоточивается в районе Сум.
Война уходила на запад, мы возвращались на восток. Еще где-то далеко в немецком тылу находился рубеж, с которого нам предстояло снова вступить в бой. За то время, пока война к нему подойдет, мы должны набраться сил, окрепнуть, осмыслить старый опыт, подготовиться к новым сражениям.
Иногда говорят: "Вывели на отдых". Нет ничего нелепее таких слов. Чем-чем, а уж отдыхом и не пахнет в части, отведенной в резерв.
Армия расквартировалась в местах, где каждый метр сохранял следы ожесточенной битвы. Железо вонзилось в землю и торчало из нее стволами проржавевших пушек, танковыми гусеницами, остовами автомашин, стабилизаторами неразорвавшихся авиабомб.
Не все поля были убраны. Пожелтевшие, поникшие хлеба осыпались, а собранные в копны тщетно ждали обмолота.
- Эта задача тоже на нас теперь возлагается, - сказал Журавлев, когда мы объезжали район расположения, - надо помочь товарищам колхозникам.
Разграбленная оккупантами деревня не имела ни тягла, ни повозок, ни сельскохозяйственных машин. А прежде всего - не хватало рабочих рук. Слабые детские руки и измученные руки женщин несли непосильный груз.
Бои переместились к Днепру, и канонада не долетала до Сум. Но что ни день, то тут, то там раздавались взрывы и над притихшими полями вставали черные клубы. Страшный враг - мины - брал жертвы чем придется: ребенок ли, старуха ему все равно...
Мы втроем - Катуков, Журавлев и я - направились в обком партии.
В окнах вместо стекол - газеты, со стен свешиваются порванные провода.
Секретарь встретил так радостно, что нам стало не по себе - оправдаем ли его надежды?
- Машин дадите?
- Дадим.
- Ремонтников подбросите?
- Подбросим.
- Поможете восстановить кое-какие общественные постройки?
- Постараемся.
- А как с минами быть? Все кругом заминировано. Еще и город не очистили...
Своими силами нам, конечно, не извлечь все мины. Как поступить? Решаем послать инструкторов по деревням, будут учить крестьян искусству разминирования.
Кажется, мы оправдали надежды секретаря обкома. Он благодарит, зовет к себе домой обедать.
В пустой комнате стол и одна табуретка. Рассаживаемся на чемоданах, принесенных из коридора по случаю прихода гостей. Стол застелен бумагой, и на окнах бумага заменяет занавески.
Жена секретаря ставит постный борщ, в котором преобладают помидоры, и большое блюдо опять же с помидорами.
- На помидоры урожай нынче, - объясняет секретарь. Мы едим помидоры с черствым и пресным "трофейным" хлебом...
С учебой на первых порах не ладится. Настроение у людей понятное: чего учить ученых, вон как немцев бьем, лучше бы отдохнуть.
Надо пересилить это настроение, овладевшее не только бойцами, но и многими командирами. Начинаются партийные собрания, комсомольские собрания, совещания в штабе, беседы агитаторов.
Но одних собраний и уговоров недостаточно. Необходимо найти новые формы учебы, которые будут интересны людям. Рождается идея технических конференций, посвященных одной теме - живучести танков.
Танковый мотор рассчитан на 200 моточасов. После этого он должен идти в капитальный ремонт. Но у нас уже есть машины, которые превзошли эту норму.
Танкист может зевать на строевой подготовке, а когда речь заходит о живучести "тридцатьчетверки", он не останется безразличным.
Минувшее наступление подсказало необходимость "осаперивания" танкистов. Танки уходят вперед, саперам за ними не угнаться. Кто будет обезвреживать минные поля, если не сами танкисты и десантники? Нет, от саперного дела тоже не отмахнешься.
Армия превращалась в учебный комбинат. Расписание занятий обретало силу приказа. На курсах лейтенантов готовились командиры экипажей и взводов. Семинары должны были помочь восполнить потери в парторгах и комсоргах. Своя учеба у штабников и своя - у политотдельцев. Проходят сборы интендантов и медиков, снайперов и разведчиков...
