Александр Родимцев - Твои, Отечество, сыны
Я выслушал еще немало горьких слов и осторожно положил трубку. Ошибка… Чья ошибка? Ведь сам я не давал этой информации. Кто-то поторопился возвестить победу, а мне, командиру дивизии, приходилось за это отвечать. Иначе не могло быть: ведь донесение передал мой начальник штаба, а в политотдел армии — комиссар Чернышев!
Впрочем, ни для сожалений, ни для расследований сейчас не было времени. Я видел, как поднялась в атаку первая стрелковая рота, В ней было не более двадцати человек… Горстка бойцов, во главе с рослым сержантом Егоровым, забросала гранатами окопы немцев и ворвалась в их расположение… Неподалеку враги выкатили из-за угла дома станковый пулемет. Я обернулся к Шевченко.
— Укажите эту цель орудийному расчету. Уничтожить пулемет.
Он выбежал из сарая. Но расчет нашего 45-миллиметрового орудия уже заметил группу немцев. Раздался выстрел…
— Прямое попадание! — громко и радостно вскрикнула Маша.
Она не ошиблась. Пулемет противника разлетелся в куски.
Еще две роты этого батальона бросились в атаку и захватили несколько домов. Во дворах задымились подожженные немецкие машины.
— Смотрите, ведут пленных! — сказал Крылов. Придерживаясь заборов, два наших автоматчика гнали группу немцев. Те шли торопливо, без оглядки, поминутно «кланяясь» осколкам и пулям.
— Мы можем взять город, — сказал я Крылову. — Дела развиваются успешно. Мы должны взять его.
Он тряхнул кулаками:
— Эх и здорово было бы! Вы доложили бы командующему, что, мол, поздравительная телеграмма может остаться в силе!
Он хотел еще что-то сказать, но стены сарая, стропила, крыша вдруг задрожали от тяжкого нарастающего гула. Я глянул вверх и сразу не смог сосчитать, сколько бомбардировщиков Ю-88 заходило на город. Они шли девятками, группа за группой, и не было видно конца этой воздушной армаде. Над центром города, над площадью, где оборонялись немцы, ведущий самолет перешел в пике и обрушил груз бомб… на свои боевые порядки! Другие бомбардировщики тоже ринулись вниз, и оборону противника заволокла черная туча.
Крылов, телефонисты, Машенька прыгали от радости.
— Правильно!.. Чудесно! Бомбите, подлецы, своих!
— И до чего же все это приятно, товарищ полковник! — пропела над самым моим ухом Машенька. — Это же такой сюрприз!
— Верно, дочка… Случай прямо-таки замечательный. А командир эскадрильи, фашистский «ас», будет наверняка расстрелян…
— Теперь нужно ожидать их танковой атаки, — сказал Крылов. — Такова их тактика: после налета авиации, как правило, действуют танки.
Связист доложил торжественно:
— На проводе командующий армией.
Генерал Подлас внимательно выслушал мой доклад.
— Хорошо, — сказал он, — Действуйте. Сейчас мы поможем вам залпом реактивной артиллерии!..
Через пятнадцать минут яркое пламя с грохотом, гулом, звоном переметнулось через город и заплескалось над обороной врага. Все бойцы полка майора Чернова пошли в атаку.
— Мне пора возвращаться на КП дивизии, — сказал я Крылову. — Положение у вас выправилось, и бой идет успешно. Однако передайте капитану Наумову, что полковник Родимцев недоволен. Поднимать роту в атаку должен ротный командир, а комбат Наумов должен руководить батальоном.
Не успел я ступить за порог сарая, как от забора ко мне бросился Шевченко.
— Танки противника прорвались! Они направляются сюда…
Я обернулся:
— Сколько, товарищ Крылов, у Кужеля здесь, в городе, орудий?
Казалось, он удивился моему вопросу:
— Право, товарищ полковник, я не интересовался, сколько их в городе…
Из глубины сарая снова выступила Машенька:
— Я знаю… В городе находится восемь орудий, и у каждого орудия по тридцать снарядов.
— Ну, дочка, ты совсем военный человек!
Она подбежала к двери, выглянула на улицу.
— Шесть танков… Смотрите, они направляются на батарею Волкова! Вон, видите, меж двумя сараями стоят четыре орудия? Ох и даст же им Волков чертей!
Неподалеку, на перекрестке, шесть вражеских танков медленно выкатились из-за угла дома, остановились, одновременно развернулись к востоку. В их действиях угадывалась та рассчитанная уверенность, которую немцы всегда показывали, чувствуя свое преимущество в силе. Возможно, за этой шестеркой двигалось еще большее количество машин? На это было похоже: танки словно бы ожидали подхода подкреплений.
Однако танкисты врага медлили по другой причине, — я это понял, едва расслышал гул самолетов, — они ожидали, пока их авиация нанесет по частям дивизии бомбовый удар.
Теперь немецкие летчики успели разобраться в обстановке: сигнал ведущего — и бомбы засвистели над боевыми порядками полка майора Чернова.
Машенька выбежала из сарая, взглянула вверх, всплеснула руками:
— Ложитесь!.. Прямо сюда бросил…
Она метнулась у моих ног и прижалась к земле. Я успел опуститься на колено… Земля всколыхнулась волной; стены сарая зашатались, рухнула и загорелась крыша, где-то близко с треском переломилась балка.
Задыхаясь, я выбрался из этого вороха соломы, глины, камней и щепок, схватил за плечи Машеньку, помог ей встать на ноги. Вокруг уже бушевал огонь.
— Фугаска. Пятьдесят килограмм, — деловито сказала Машенька, — У нее чертовски сильная взрывная волна…
Я заметил — на ней тлела шинель.
— Ступай-ка ты, «фугаска», на воздух! Сейчас обрушатся остальные стропила.
Отплевываясь от гари, весь черный и продымленный, Крылов спросил:
— Я думаю, следует сменить наш неудачный наблюдательный пункт? Куда же его перенести?
— В сотне метров отсюда я заметил яму. Переберемся туда…
Весь квартал вокруг нас полыхал огнем пожара. Густой и едкий дым застлал огород, переулок, соседние дворы. Переходя на новое место, мы потеряли наблюдение за танками врага. Я не заметил, как отбилась куда-то в сторону Машенька…
Неожиданно из-за сарая, в котором только что находился наш НП, обходя его обрушенную, пылающую крышу, выползли три немецких танка. Как же они пробрались сюда совершенно незаметно?
Мы бросились к забору и поползли. Плотный дым пожара теперь был спасительной маскировкой. Но за танками должна была следовать вражеская пехота. Почему она не появилась? Где-то очень близко загремел станковый пулемет. Я понял: пехота была отрезана от танков нашим фланговым огнем.
Нам удалось незамеченными проскользнуть в какой-то двор, повернуть за угол дома. Шевченко и два автоматчика — Тарасов и Гнатюк — не отступали от меня ни на шаг. Я видел их готовность прикрыть, в случае опасности, меня своими телами. Дело до этого не дошло: мы отыскали замеченную ранее яму…
