Сергей Фирсов - Николай II
В 1872 году Филипп Низье-Вашо открыл небольшой медицинский кабинет, где лечил своих пациентов «психическими флюидами» и «астральным динамизмом» (fluides psichiques et les dynamisms astraux). Что сие значило — понять затруднительно, но, совершенно очевидно, это была «нетрадиционная медицина». Человек обаятельный, с ясным проницательным взглядом, он мог воздействовать на тех, с кем общался. Впрочем, медицинского диплома у него не было (в Лионском университете он учился всего семь месяцев — с ноября 1874-го по июнь 1875 года, так как был исключен из числа слушателей по причине занятия целительством). Профессиональные врачи трижды подавали на него жалобы (в 1887, 1890 и 1892 годах). Низье-Вашо приговаривался к штрафу, но не бросал своих занятий, тем более что все свидетели выступали на его стороне, отмечая его способность утешать и укреплять. В сентябре 1877 года он женился на своей пациентке Жанне Ландар и был счастлив в браке.
До 1896 года его клиентура в основном состояла из простых людей — ремесленников, лавочников, консьержей и кухарок. Затем появились «люди из общества». Хозяйка табачной лавки, располагавшейся напротив его кабинета, будучи информатором полиции, однажды сообщила, что видела у Филиппа русского князя, «высокого худого человека, имя которого она не могла вспомнить и который приходил с двумя элегантными дамами». А кухарка Филиппа показывала письмо с печатями, на которых изображалось русское оружие. Незадолго до получения этого письма некие русские дамы («С.» и «П.»), будучи проездом в Лионе, посетили Филиппа и ушли потрясенные его сверхъестественными способностями и проницательностью. Они упросили его сопровождать их в Канны, где представили великому князю Петру Николаевичу, его жене — Милице и сестре последней — Анастасии (в дальнейшем ставшей супругой великого князя Николая Николаевича). Так излагает историю знакомства Филиппа с представителями династии Романовых М. Палеолог.
Русский биограф Филиппа — представитель одной из известных до революции купеческих семей Москвы П. А. Бурышкин, — пользовавшийся сведениями М. Палеолога, добавляет несколько любопытных штрихов к истории будущего царского «Друга». Отмечая, вслед за французским дипломатом, что с Филиппом подвизались доктора Стейнзи (Steintzy; у Бурышкина — Стейснюа) и Лаланд, ставший затем зятем целителя, русский исследователь указывает, что «с ними часто работал и доктор Энкосс (Папюс). Но оба эти сотрудника работали вместе с ним не только в области медицины. Оба — в особенности Папюс — были известными оккультистами, посвящавшими немало времени популяризации „тайных знаний“». Последнее обстоятельство стоит запомнить: в аристократических кругах Европы была мода на «тайные знания». Стремление узнать будущее, изменить с помощью мистических операций свою жизнь, используя эзотерический и символический метод понимания внешнего мира, отличало многих «богоискателей» тех лет.
Папюс создал даже орден мартинистов, чтобы объединить всех, интересовавшихся оккультизмом и герметическими знаниями. Избранный в 1891 году Великим магистром Верховного совета ордена мартинистов, Папюс пытался распространить свою деятельность и за пределы Франции. В 1896 году, во время визита русской императорской четы в Париж, по его инициативе представители французского оккультного масонства отправили царю приветствие, пожелав ему «обессмертить свою империю полным единством с Провидением». Николай II и Александра Федоровна, через российского посла А. П. Моренгейма, передали Папюсу свою благодарность. Выступая 24 сентября на официальном обеде у президента Франции Ф. Фора, Николай II даже использовал язык мартинистов, отозвавшись о Париже как об «источнике… великого света». Спустя несколько лет, зимой 1900/01 года, Папюс приехал в Петербург, где в присутствии великих князей Петра и Николая Николаевичей, а также сестер-«черногорок» (как их называли при дворе) — Милицы и Анастасии — читал лекции.
По словам А. Ф. Керенского, в основанной Папюсом в столице России масонской ложе «царь, по слухам, занял пост „Высшего гостя“. В число членов ложи вошли наиболее видные представители санкт-петербургского общества. Папюс проводил сеансы, во время которых обычно вызывал дух Александра III для бесед его с сыном Николаем II». Более того, по мнению Керенского, именно связями с орденом мартинистов часто объясняют непоколебимую верность царя союзу с Францией. На влияние «разных духовидцев с Папюсом во главе» на российскую политику много позже, уже в столыпинскую эпоху, «весьма прозрачно» намекали даже газеты. Характеризуя одну из таких статей, граф И. И. Толстой заметил: «Хотя в статье и говорится только об „аристократических“ кругах, но ясно, что намекают на царя и императрицу».
То, что для информированных современников оккультные увлечения царя не являлись тайной, показательно само по себе. Эти увлечения стали своеобразным «знамением времени», симптомом кризиса религиозного сознания. Без преувеличения можно сказать, что «символ оккультизма» того времени — Папюс — стал предтечей Филиппа. Схема, как ее излагает С. Ю. Витте, выглядела так: супруга великого князя Петра Николаевича — Милица, познакомившись с Папюсом, по его рекомендации встретилась с Филиппом. «Магнетизер» произвел на великую княгиню сильное впечатление. Желая оказать ему помощь в легализации врачебной деятельности, она обратилась к заведующему русской агентурой Департамента полиции П. И. Рачковскому. Полицейский честно заявил, что во Франции это невозможно, так как для получения разрешения на врачебную деятельность Филипп должен выдержать соответствующий экзамен. Великая княгиня, разумеется, осталась не удовлетворена услышанным.
Писатель Г. Иванов сравнивает появление «магнетизера» при Русском дворе с действием химического реактива, брошенного в бесцветную жидкость. Сравнение не только художественное, но и верное по сути — «бледная ткань» нового царствования действительно ярко окрашивается «болезненным отблеском» от прикосновения рук «заезжего шарлатана». Появился человек, на которого можно уповать, который возьмет на себя решение самых сложных проблем царской четы — проблем интимно-семейных и в то же время государственно-династических. Он уверяет, что может сделать так, что у царя и царицы родится долгожданный наследник.
Почему же ему верят? Потому что в его сверхъестественных способностях убеждены те, кому Николай II и Александра Федоровна доверяют, потому что они хотят верить в чудо. «Граф Муравьев-Амурский — русский военный агент во Франции — попадает однажды на сеанс некоего „отца Филиппа“, спирита и гипнотизера, популярного в парижских роялистских кругах, — описывает историю „русской славы“ лионского врачевателя Г. Иванов, отмечая, что сеанс проходил в день смерти Людовика XVI, когда собравшимся были показаны последние минуты жизни несчастного короля. — <…> Вскоре, встретившись с гостящей во Франции великой княгиней Милицей Николаевной, одной из „черногорок“, страстной спириткой, граф Муравьев в таких ярких красках описывает ей все виденное, что та в свою очередь пожелает познакомиться с Филиппом. Разговор, который они поведут, коснется, между прочим, больного для русской императорской четы вопроса о рождении наследника. „Я могу этому помочь“, — авторитетно заявил Филипп. С этого дня начинается его карьера в России». Одним из источников этой истории был рассказ С. Ю. Витте о скандальном графе, человеке положительно ненормальном, считавшем Филиппа святым и, наряду с другими поклонниками врачевателя, уверявшем, что он не родился, а сошел с небес, куда и уйдет обратно.