Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора
Теперь оттенки этой ограниченной рождаемости. Семейная пара в городе может иметь одного ребенка. В селе — двоих. Если в семье рождается первым мальчик — то на этом и следует ограничиться. А если девочка — то разрешено сделать еще одну попытку. Представителям национальных меньшинств разрешено иметь детей столько, скольких смогут прокормить и на скольких хватит пороха. Но люди эти упорные.
Итак, продираясь через велосипедистов, плохие и хорошие дороги, не отрывая глаз от того, что делается за окном микроавтобуса, мы ехали на Запад. Как оказалось, по все тому же забытому Шелковому пути. Фамэнь — первый город на пути древних караванов. Именно здесь во втором веке была возведена пагода, где хранилась священная реликвия — палец Будды. Естественно, он хранился в реликварии, под землей среди других сокровищ. Это обычное явление. Точно так обстоит дело и с грандиозными ступами, которые я видел в Бирме, Ньямне, как пишут нынче. Священная реликвия хранится замурованной в камне. Она имманирует свою энергию, а проявлять любопытство в святых таинственных делах не следует. Выразил ли я восхищение по поводу времени возникновения этой священной китайской древности? Вдумаемся: второй век нашей эры, Русь еще языческая, ее будут крестить только через восемьсот лет, на кручах Днепра нет ни одного православного храма. Римская империя еще держится. В Китае появляется огромное сооружение — пагода в Фамэне. Китай живет своей отдаленной жизнью, в нем уже ткут шелк, изготовляют фарфор, кажется, уже изобретены книгопечатание и порох. Последнее изобретенье Европа переняла или, вернее, украла.
Итак, в основании пагоды хранится палец Будды и ни я, и никто никогда бы не увидел этого сокровища, если бы в 80-е годы нашего уже времени пагода бы не обвалилась. Одна ее сторона как бы съехала вниз.
Здесь по существу следует сделать большое отступление о китайской политике в области культуры. Конечно, если бы поехал Тимур Пулатов, который остался расхлебывать результаты неумелых маневров правительства, в результате которых рухнули коммерческие банки и девальвировался по отношению к доллару рубль, и расхлебывать нетоварищеские интриги своих товарищей по перу, желающих получить чужую собственность, дабы не очень заметно было, что они разбазарили и неумело управляют своей, так вот, если бы поехал Пулатов, то нас, конечно, принимали бы первые лица и, может быть, даже министр культуры. У него тогда бы я смог, у министра, кое-что спросить. Но ответьте мне, почему в социалистическом и даже коммунистическом Китае находит крестьянин какую-то дыру в земле, находит какие-то скульптуры из обожженной глины — и в довольно спешном порядке собирается правительство, выделяются огромные деньги, проводятся дорогостоящие раскопки, строятся павильоны, дороги, коммуникации, возникает культурно исторический и туристский объект, который немыслимо работает на славу коммунистического Китая, и все это начинает приносить огромные доходы? Возникает тысяча рабочих мест, окрестное население принимается изготовлять в принципе дешевые сувениры с исторической «изюминкой», которые, как горячие пирожки возле московской станции метро, начинают расхватывать, переплачивая порой в десятки раз, иностранные туристы. Коллекцию глиняных кукол в человеческий рост охраняет не милиция, а регулярная армия, а китайский солдат неуступчив, как Китайская Стена. А мы в это время пишем о воровстве редчайших книг, возраст которых сопоставим с возрастом пагоды в Фамэне, из Государственной национальной библиотеки. У нас разрушается последнее, у нас под угрозой исчезновения Кижи, мы не можем привести в порядок Куликово поле и поле Бородина, но мы ставим чудовищный памятник Церетели в центре Москвы. Примеры я мог бы множить.
Пагода, вернее одна ее часть, съехала вниз, и, по идее, лет через тридцать, окончательно разрушаясь, пагода должна была лежать в руинах. Я не знаю, как китайское правительство относится к религии. Но оно понимает, что такое национальное достояние и что такое туристский объект, вышедший из эксплуатации. Это тот феномен, когда идеология соединяется с экономикой. Начинают разбирать завалы, готовясь к реставрации, и тут натыкаются на реликварий — тайну любой религии.
Уже в музее, а его быстро построили, хорошо и на долгие годы, я увидел макет в натуральную величину того, что было устроено под пагодой в те годы, которые реально невозможно себе представить. Довольно длинный, но невысокий коридор, скорее даже лаз, в подземелье. Сначала надо было отомкнуть деревянную, толщиной сантиметров в тридцать, дверь, и грабитель, а служители туда не спускались, попадал в несколько камер, следующих одна за другой. Все камеры были уставлены, грубо говоря, сокровищами, золотыми и серебряными предметами. Ценность предметов, естественно, неимоверно выросла со временем. Но грабитель не знал, что, уткнувшись при свете смоляного факела в конец этой анфилады, надо было еще и разобрать стену. Вот за ней и стоял маленький золотой ковчежец с реликвией.
Пагоду восстановили, музей построили, в нем рассказывают еще и о чае, и о шелке — товарах на Шелковом пути — и чуть переделали пагоду. Вокруг нее по-прежнему находится действующий буддийский монастырь, но есть и магазины с дорогими сувенирами. Можно подняться на первый этаж пагоды и посмотреть в окно на «китайские», с загнутыми углами, крыши, на деревья и цветы ухоженного сада. Но можно войти и в святилище. Здесь в хрустальном, наверное пуленепробиваемом, ларце находится священная косточка. Мне кажется, что Будда, когда он был еще человеком Сакьямунье, был великаном. Горят свечи и электрическая люстра. Все крошечное святилище без окон, отделано гранитными плитами с выбитыми на них по современной технологии сюжетами. Все видно очень отчетливо. Рассказывают, что в день нового открытия пагоды и ее святилища, когда во дворе было огромное скопление народа и народ, несмотря на сумерки, не расходился, косточка вдруг начала светиться и приподнялась в своем стеклянном ларце. Я, в принципе, не удивился — это какое-то энергетическое явление. Место-то, как говорят у нас на Руси, намоленное. С годами я все меньше и меньше сомневаюсь в чудесном.
Ренат опять отличился с вопросами. Много раз слыша от нас о каком-то Сакьямуне, спросил у Лю: был ли Будда живым человеком и кто такой этот самый Сакьямуни?
Из всего огромного сегодняшнего дня наибольшее впечатление произвела на меня гробница принцессы Юнтай. Это уже другой туристический объект. Впрочем, все в Китае производит на меня ошеломляющее впечатление, и я только раздумываю, что я с этим всем буду делать. Ну, если бы эти поразительные богатства да в юности! Как бы это все я вплел в свои романы. Но только для юности нужны мозги не молодого человека. Так же кляну себя, что, собрав столько в доме книг о Китае, я не удосужился серьезно в них заглянуть. И второе: Боже мой, какая несправедливость царит в нашем обиходном сознании по отношению к великой стране. Какие там великие камни Европы! Они жалки и ничтожны рядом с этими памятниками поразительной древности и неслыханного величия.
