Вадим Евсеев - Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера
Повлиял ли на наши взаимоотношения с Евсеевым мой развод? Не знаю. Думаю, что это уж точно не имеет никакого отношения к футболу. А вот насчет ситуации в «Кубани»… Она была очень простая. Он знал, что едет на просмотр. Я хотел видеть его в своей команде, и мы достаточно долго с ним общались. Но финансовые вопросы решал не я, а руководство клуба. Это все и предопределило.
Не помню, чтобы я ему не позвонил. Но каждый человек реагирует на определенные ситуации по-разному. Если я не посчитал нужным сделать такой звонок, и для меня это не явилось чем-то серьезным, то Вадим мог обидеться. И если это его реально задело, то сейчас, в этой книге, готов перед ним извиниться. И признать, что был не прав.
Пообщались мы уже в Белоруссии, в ресторане на общей встрече. Посидели, поговорили. Но поймите правильно: у нас отношения никогда и не портились. Никаких объяснений не было, мы вообще на другие темы разговаривали…
Осенью 2014-го Евсеев звонил мне, звал на вечер в честь десятилетия последнего на сегодня «золота» «Локомотива». Но мы где-то играли или тренировались с ЦСКА, нас физически не было в Москве. А так, конечно, с удовольствием встретился бы с ребятами. С некоторыми поддерживаю контакт – например, с Лоськовым.
Уверен, выражу общую мысль за всех игроков того «Локомотива»: это было прекрасное время. Вспоминаю его всегда очень тепло – и радуюсь, что оно случилось в моей жизни. Но не готов сравнивать его с сегодняшним днем. Клуб выбирает свой вектор развития. Может, многие вещи мне непонятны, но в жизни не все, что тебе непонятно, – неправильно. Только желаю нынешнему «Локомотиву» развиваться и радовать победами своих болельщиков. Рад уже тому, что команду возглавил отечественный тренер.
А у Евсеева, думаю, достаточно и опыта, и знаний, чтобы стать хорошим тренером. И огромный игровой опыт у него есть, и человеческие качества на самом высоком уровне. Все, конечно, зависит от Вадима, но всем необходимым, чтобы преуспеть в этой профессии, он обладает.
* * *Зимой 2001 года работали на предсезонном сборе в испанской Ла-Манге. Там есть норвежский футбольный центр, где проходят разные международные турниры. Как сейчас помню, жил я там в одном домике с Максом Бузникиным, Олегом Терехиным, Игорем Чугайновым и Игорем Черевченко.
Что такое пиво, я на тот момент знал весьма приблизительно – хоть и двадцать пять исполнилось. Нет, знал, конечно, – но вот то, что оно бывает разное, не очень себе представлял. Меня послали в магазин, купил банок пятнадцать. Холодненьких, думал – самое оно. Прихожу, все уже в нетерпении. «Купил?» – «Да».
Вынимаю. Чуг и Тереха смотрят и за голову хватаются: «Вот ты идиот! Сам его и будешь пить». – «А что такое-то?» Показывают куда-то на банку. Там написано – двенадцать градусов алкоголя. А я-то откуда знаю, сколько нужно было? Не предупредили…
Отыграли матч, пошли в баню, потом по домикам. Ребята в карты играют, а я пивко попиваю – что добру пропадать. И со спины Семин в домик аккуратненько так заходит. Смотрю, Терехин, который лицом ко входу сидел, сделал мастерское движение – свою банку спрятал. Опыт, реакция!
А я не успел. Палыч со спины подходит и со своей хрипотцой насмешливо: «Чё, может, тебе и водочки?» Я не растерялся: «Нет, Юрий Палыч, я водочку не люблю. Только пиво». Санкций никаких не последовало.
На свой день рождения я тренерский штаб отдельно угощал. Как-то виски им покупал. А Юрий Палыч – он же вино любит, так однажды я купил пару бутылочек красного по сто евро каждая, поставил на балкон – и потом на ужин принес. А во Франции в горах в январе холодно – вот и вино остудилось прилично. Само вино-то Семин одобрил, но как прикоснулся к бутылке: «Оно же холодное! Что ты сделал?!» – «На балконе стояло». – «Ну ты дурак!» – «Так это вы, Юрий Палыч, в вине разбираетесь. А откуда мне, футболисту, в нем что-то понимать?»
В «Торпедо», помню, однажды пиво игрокам даже раздавали. Это было в 1998-м, когда я там в аренде был. Летели с какого-то выезда, по-моему, из Сочи. Обыграли «Жемчужину» 4:0, Иванов был очень доволен и неслыханно расщедрился. В самолете отправил помощника, чтобы он вручил каждому игроку по бутылке пива!
Через какое-то время после перехода в «Локомотив» я мог сбиться с правильного пути. Но совсем не из-за пива – это для меня проблемой как раз никогда не было.
Деньги с неба на голову упали, пусть и далеко не такие, как сейчас молодые ребята зарабатывают, – и крыша немножко поехала. Нет, я, конечно, знал, что с этими деньгами делать, поскольку мы только что купили квартиру и начали в ней ремонт. У меня было запланировано, куда потратить премиальные за каждую победу. Так, значит, сегодня выиграли – на премию покупаем диван. За следующую победу – стенку. Чтобы купить кухню, надо было игр четыре-пять выиграть…
В какой-то момент перестал чувствовать грань допустимого – нет, не в плане спортивного режима, а в бытовом поведении, в том, что порой говорил и делал. Продолжалось это, к счастью, недолго, но, наверное, и было той самой звездной болезнью, о которой я столько слышал.
Плюс, когда перешел в «Локомотив» из «Спартака», появилось очень много свободного времени, к чему я не привык. В «Локо», в отличие от «Спартака», тебе доверяли, никто над тобой не стоял. И с непривычки стали возникать разные эксцессы. В частности, на дорогах.
Дважды за месяц в 2000 году случалось, что бил окна, когда меня нагло подрезали в пробках. В одном случае я погнался за умником на «Опеле Омега» с литовскими номерами. Он рванул в район «Медведково», «Бабушкинской», а я там все места знаю – квартира от «Спартака»-то как раз в тех краях была. Думал, оторвался от меня – а я его в тупик загнал, к подъезду.
Ну и в лицо ему дал. Отоварил как следует. А потом сел в машину, уехал и думаю: «А смысл? Для чего?»
Другой, на «четверке», подрезал меня в Черкизове на глазах у милиционера, который ноль внимания! Я в районе полудня на тренировку ехал – занимались тогда прямо на стадионе.
Так я вместо того чтобы повернуть к стадиону, за ним поехал. Жена на соседнем сиденье в нашем «Ниссане Тиана» сидит, говорит: «Ты куда? Вон стадион!» А я за ним дальше. Встали на светофоре, где трамвайные пути. Тут я говорю Татьяне: «Садись за руль».
Добежал до него. Ногой бью в его водительское стекло – но не разбил. Потом дал рукой – теперь получилось. Он вышел из машины, начал кричать: «Милицию вызову!» – «Вызывай!» Тут жена рядом останавливается. Я сел в машину и уехал. Как же она на меня кричала: «Что ты творишь?!»
Во двор заехали, сумку взял, говорю: «Езжай». А сам пешком пошел. Рука в крови. В Черкизово прихожу и сразу к Савелию Мышалову: «Савелий Евсеич, со мной что-то происходит. Дайте мне чего-нибудь успокоительного». – «Что такое?» Показываю руку, объясняю. Он говорит: «Вон Семин идет. Ему скажи».
