Франсиско Мероньо - И снова в бой
- Что с тобой, Ривас? - спросили его товарищи, когда он переступил порог комнаты. - Уж не болен ли ты? Или что случилось? Почему так рано?
- Нет, ничего не случилось, чувствую себя я сносно...
- У тебя такое расстроенное лицо... Мы подумали...
- Я больше не пойду в академию! - решительно заявил он секретарю парторганизации.
- А что же ты хочешь делать?
- Работать! На завод, в колхоз - куда хотите! Хочу работать! А учиться буду потом, когда все будет восстановлено... Если еще останется время...
- Ну что ж, как хочешь, но имей в виду: учеба - это партийное поручение, а ты от него отказываешься!
- Нет, я не отказываюсь. Я просто не могу, не могу! Я хочу сейчас работать.
Товарищи поняли состояние Риваса и пошли ему навстречу. Ривас стал работать по своей специальности - на аэродроме, в мастерских по ремонту самолетов. Мастерскими их в то время и назвать нельзя было. Это было полуразрушенное здание, похожее на длинный барак. Придя туда в первый раз, он увидел поломанные станки, порванные трансмиссии к станкам, разбитые шкафчики без инструмента.
- Что это такое? - спросил Ривас сопровождавшего его товарища.
- Это?.. Это ремонтные мастерские, которыми ты будешь руководить.
Однако, несмотря на запущенность, беспорядок и выведенное из строя оборудование, Ривас был несказанно рад. Ему хотелось все потрогать своими руками, положить на место, починить. Ведь его золотые руки мастера так истосковались по настоящему делу!
- Сколько, по-твоему, понадобится времени, чтобы все здесь заработало? - спросил Риваса сопровождавший его товарищ.
- Посмотрим!.. Посмотрим!..
- Ты ведь в партизанах начинал на голом месте.
- В партизанах - да, но тогда шла война...
- Сейчас тоже идет битва за производство!
- Посмотрим, посмотрим! Битва так битва! - ответил Хесус Ривас.
Ривас быстро привел мастерские в порядок. Любая работа кипела в его руках. Целыми днями, а то и ночами не покидал он мастерские. Через несколько месяцев под его началом работало несколько десятков человек. Они стали перевыполнять план. Мастерские завоевали в соревновании переходящее Красное знамя. Однако Ривасу казалось, что он сделал еще не все, что необходимо сделать больше.
Через несколько лет после войны Хесус Ривас женился. Здесь, в Ленинграде, у них родился сын Роберто. Сейчас Роберто уже вырос и стал артистом.
Так шли годы. В последний раз мы встретились с Ривасом в июле 1974 года в Ленинграде, когда Хесус Ривас был уже на пенсии. На летней дачке под Ленинградом мы нашли его в небольшой мастерской. Даже уйдя на пенсию, Ривас не в силах был оторваться от любимого дела и что-то мастерил.
- Кто говорил мне в самом начале войны, что мы видимся в последний раз? - весело спросил меня Ривас, вспоминая далекие дни.
Несколько месяцев спустя, в декабре того же года, перестало биться мужественное сердце нашего дорогого друга и товарища Хесуса Риваса Консехо. Он умер в возрасте шестидесяти четырех лет. Все свои силы и способности он отдал делу защиты и укрепления своей новой родины - Советского Союза.
Нас троих - Карлоса Гарсиа Аюсо, Рамона Моретонеса и меня - направили в Москву на завод по ремонту самолетов гражданской авиации. Карлос стал работать снабженцем. В те времена это был трудный участок: многого не хватало для производства. Ему приходилось часто ездить по стране, ночевать где придется, кое-как питаться, и все же он ухитрялся вовремя доставить на завод все необходимое...
Сейчас Карлос работает переводчиком в Интуристе и пользуется большим уважением в коллективе.
У Рамона на заводе были другие обязанности: он стал руководить бригадой ремонтников. Ремонтником-механиком он был и в Испании. Старое оборудование требовало частого ремонта, и в то же время оно не должно было долго простаивать: в стране многого не хватало, а план нужно было не только выполнять, но и перевыполнять. Ремонтники часто даже в обеденный перерыв оставались у станков и, перекусив, вновь принимались за работу. Рамон был примером в труде, образцом строгого соблюдения дисциплины, активно участвовал в общественной жизни, помогал заводской молодежи готовиться к службе в армии. Сегодня останки нашего мужественного друга покоятся на кладбище в Быково. Умер он внезапно 18 августа 1971 года, во время подготовки к праздничному вечеру - Дню авиации, организацией которого он руководил.
На этом же заводе я до 1964 года работал диспетчером. Затем мне и некоторым другим испанским летчикам предложили поехать на Кубу - остров Свободы в Латинской Америке.
На Кубе нас оказалось тоже трое: Фернандо Бланко, Ладислао Дуарте и я. Фернандо, окончивший войну майором, штурманом дивизии, работал на кафедре химии одного из институтов в Москве. Ладислао вернулся на автозавод в Горький и стал инженером по автомобилестроению.
На Кубе мы передавали свой опыт кубинским авиаторам, каждый по своей специальности, полученной в Советском Союзе. Дуарте, например, работая на автозаводе в Горьком, принимал участие в создании некоторых моделей автомашин и стал хорошим специалистом. Теперь он помогал кубинцам собирать автомашины, организовывать их ремонт, налаживать технологические процессы. Приходилось не только работать, но и быть переводчиком, участвовать в воскресниках, выезжать на плантации и рубить сахарный тростник. С кубинскими революционерами нас связала самая тесная, братская дружба.
Местом моей работы на Кубе было отделение "Авиаэкспорта". В то время контрреволюционеры на Кубе (кубинцы их называли "гусанос" - "червяки") всячески пытались нанести ущерб революции, и больше всего они стремились подорвать молодую гражданскую авиацию, чтобы изолировать Кубу от внешнего мира. Во время полетов контрреволюционеры не раз угоняли кубинские самолеты, и поэтому власти вынуждены были выставить в них охрану.
Так было и на этот раз. Один охранник, вооруженный автоматом, находился в кабине пилотов, другой - в хвосте самолета. Около ста пассажиров летели обычным рейсом на четырехмоторном самолете из Гаваны в Сантьяго - центр провинции Ориенте, самой восточной части кубинского острова.
Первый пилот Фернандес сел в левое кресло. Остальные члены экипажа второй пилот, бортрадист, бортмеханик - тоже заняли свои места. Закрылась герметически плотная дверь в кабину пилотов. Только после этого началась посадка пассажиров - все предъявляли билеты бортпроводнице. Самолет всегда был полон пассажиров, хотя и совершал ежедневно два рейса из Гаваны в Сантьяго. Все предпочитали пользоваться этим удобным и надежным видом транспорта, так как по железной дороге или шоссе от Гаваны до Сантьяго около 1200 километров.
В самолете находились женщины и дети, рабочие и крестьяне. Все были опрятно одеты. Были здесь и мачетеро (рубщики сахарного тростника) с длинными, широкими ножами - мачете. В самолет вошла и группа военных с пистолетами у пояса, в выгоревшей на солнце бледно-зеленой форме.
