Одри Хепберн - Признания в любви. «Образ чистой красоты» (сборник)
Но мелкие выходки Питера поднимали настроение всем, делая работу над веселым фильмом веселой и приятной. Ограбление удалось, доставив большое удовольствие и нам, и зрителям.
Сам Питер позже сумел справиться даже с раком желудка. Где-то пятнадцать лет назад, обратившись из-за легкой боли к врачу, О’Тул услышал страшный диагноз: рак! Он лег на операцию вовремя, потом прошел нужное лечение и выкарабкался. Пережив такое, Питер бросил пить, но теперь откровенно говорит, что ему неинтересно сниматься и лучшее, что можно сделать, – поселиться на ирландском ранчо вместе с сыном и жить там спокойно.
Я пытаюсь жить так же – поселилась на вилле в Толошеназе и не хочу выходить на съемочную площадку совсем. А теперь вот не только не хочу, но и не могу. Правда, жить, не выезжая, не получилось, совесть позвала меня по всему миру помогать детям.
А тогда с божественным О’Тулом мы крали статуэтку божественной Венеры в фильме божественного Вилли Уайлера. Питер предлагал заменить статуэтку Венеры на «Оскара», мол, тогда Одри будет красть ее с особенным удовольствием. Или требовал, чтобы после съемок саму фигурку непременно отдали мне:
– В пару к позолоченному дядьке.
Однажды он долго вглядывался в лицо статуэтки и сокрушенно покачал головой:
– Сценарий врет, она нисколько не похожа на тебя. А жаль, мы бы назвали ее «Одри» и вручали лучшим музейным грабителям.
Кстати, Питер рассказывал, что Оскаром статуэтку назвала Бэтт Дэвис, потому что обликом «Оскар» походит на ее первого мужа. Однажды Питер некоторое время осторожно разглядывал Уайлера, то и дело подглядывая в какой-то журнал, потом поманил меня пальцем, показал в журнале фотографию «Оскара», кивнул на Вилли и объявил:
– Бэтт права, что предпочла нашего Вилли своему мужу. Если ее Оскар таков, как этот парень, – О’Тул показал на статуэтку, – неудивительно.
Хорошо, что Уайлер не слышал таких вольностей. Но я прекрасно знала, что он не пожелал разводиться с женой Маргарет Таличет даже ради божественной Бэтт Дэвис. И вообще, кажется, для Уайлера существовали только его фильмы, в которых Вилли контролировал все – от сценария до работы водителей. Это был настоящий тиран на площадке, та же Бэтт Дэвис ссорилась с Вилли каждый день, но любой актер, прошедший его тиранию, был готов терпеть ее еще и еще раз… Оказывается, и в условиях тирании можно отдыхать душой, если эта тирания ради достижения высшего результата.
Но я недолго отдыхала, прямо в Париж на съемки Мел привез все же заключенный с «Уорнер» контракт на съемки «Подожди до темноты» по пьесе Нота, где я должна играть роль слепой девушки, в доме которой грабители ищут героин, а ее саму намерены убить. Мне даже слышать не хотелось о такой роли во время съемок счастливого «Миллиона»! Но я не могла не помочь мужу, даже понимая, что он провалит очередной фильм.
Мел понял мое нежелание, а потому сразу заявил, что режиссера определят только с моего согласия. Это означало, что режиссером не обязательно будет он сам. Не знаю, чего ждал от меня Феррер, но я не хотела сниматься в очередном его провальном проекте, а потому в ответ воскликнула:
– Теренс Янг!
Если Мел и ожидал свое имя в ответ, то, к его чести, сумел скрыть разочарование. И все равно я не хотела играть слепую несчастную девушку!
Однако главным стало не это, вскоре я обнаружила, что снова беременна. Это было счастье, добавившее блеска в глазах моей героини-грабительницы. Феррер не стал в Париже дожидаться окончания съемок, ему явно не слишком нравилось наше веселье. Если честно, то и я с облегчением вздохнула, когда муж уехал. Однако это означало откровенную трещину в нашем браке, мы слишком явно тяготились друг другом. Но ведь был еще Шон!
Я хорошо помнила себя в момент развода родителей, мне казалось, что мир рухнул и никогда больше не восстановится. «Папа, папочка, не уходи!» – этот собственный крик всю жизнь стоит у меня в ушах. Нет, мой сын не должен расти без отца, я все сделаю, чтобы этого не случилось. Я буду играть слепых, глухих, глупых в провальных фильмах с декорациями джунглей и дикими звуками, изображающими дикую музыку, хоть роль Эйфелевой башни, если это поможет моему мужу и поможет мне сохранить семью!
Именно потому, поняв, что беременна, я была несказанно рада, двое детей – это же такое счастье, у Шона будет братик или сестричка, а потом, может, и еще… Дети свяжут нас с Мелом, он поймет, что для меня семья важней, тоже почувствует вкус к жизни дома, к семейному уюту, будет стремиться к нам с детьми, зная, что мы его очень ждем дома, перестанет порхать по всему миру в погоне за призрачным счастьем создать что-то, что потрясет основы кинематографа.
Я надеялась удержать мужа дома, родив второго ребенка, совершенно забыв о том, что до меня это уже пытались сделать две женщины. Старалась не думать о прежних семьях, казалось, у нас будет все хорошо, тем более мы купили новый дом, свой дом в Толошеназе, очень тихой деревушке. Это был наш дом. Собственный, не съемный.
Но родить ребенка не удалось, снова проклятый выкидыш сразу после первого Рождества в новом доме. И семью сохранить тоже не удалось. А вот дом остался и действительно стал моей мирной гаванью на долгие годы. Моей и моих детей, они знают, что, где бы ни были, где бы ни жили, их всегда ждет наша небольшая вилла «Ла Пасибль» в Толошеназе.
Мой дом
Место для счастья
Обвела взглядом свое гнездышко и поняла, что нужно обязательно о нем написать. Здесь я прожила много счастливых и трудных минут, здесь выросли дети, сюда приезжали и приезжают друзья, здесь все мое – от обстановки и разных мелочей до цветов в саду, но главное, здесь мой дух. Надеюсь, каждый, кто переступает порог этого дома, сразу этот дух чувствует.
Отсюда я уйду в другой мир, уйду спокойно и светло, несмотря ни на что, я в это верю, я это знаю.
Я всегда хотела иметь свой дом, в котором было бы уютно моим детям, даже тогда, когда детей еще не было. В этом мы совершенно не совпадали с Мелом, для Феррера дом там, где он сам, его вполне устраивали удобные гостиничные номера, не волновала казенная, пусть и роскошная обстановка, кровати, на которых раньше кто-то спал, накидки, на которых сидели тысячи людей, похожесть нашего номера на соседний…
Жизнь, которая отличается только номером на двери… Меня она не устраивала, хотелось если уж не собственной виллы, то хотя бы собственной обстановки в гостинице. Мел считал меня немного сумасшедшей, но я действительно возила из города в город любимую мебель, вазы, статуэтки, всякие накидки, подушки… Каждая вещь, оставляемая на складе на хранение, имела свой номер в длинном списке моих вещей, при переезде я просто сообщала, что именно мне нужно прислать, и мебель привозили. Конечно, ее не везли через океан, в Европе и в Америке у нас бывали разные наборы, но, если приходилось сниматься месяцами, я непременно обставляла свое гнездышко по своему вкусу. Феррер досадливо морщился, но терпел.
