Николай Горностаев - Мы воевали на Ли-2
Невольно мысли перескочили на собственную персону: а сам-то ты каков, Горностаев? Других судить всегда проще. Конечно, не ангел, пришлось ответить самому себе. И знаю свои грехи получше других. Не всегда хватает сил и мужества избавиться от них, но хорошо уже то, что дефекты личности известны. Спешу иногда, уступаю нажиму высокого начальства, слишком легко прощаю промахи в работе подчиненным, много на себя беру. Оно, конечно, спокойнее и надежнее, если сам сделаешь, но привыкнет кто-то за моей спиной прятаться, отучи потом попробуй. А вот опыта на войне я поднабрался. Могу гордиться тем, что вчера «обошел» борттехника Корниенко, авиатехника Уткина, моториста Давыдова. Все трое мастера, каких поискать. Но, готовя машину к вылету, никто из них не уловил тряски двигателя, едва заметной, почти не ощутимой. А я заметил. Когда докопались до сути, выяснилось, что прогорел поршень. Пришлось менять двигатель, а экипажу выполнять боевую работу на другом Ли-2. Впрочем, чем ты гордишься? Ты же старший авиатехник отряда? Старший. Вот и делай свое дело получше других, как должность велит.
От раздумий оторвал Кузьма Родин.
— Николай, ты знаешь, что ночью с Гавриловым летишь?
— Куда?
— Потом узнаешь. Тебе велено борттехника-стажера Колю Китаева «вывезти».
Это означало только одно — ввести в строй. С Героем Советского Союза Тимофеем Гавриловым летать любили все, и я тоже. В небе он работал не спеша, основательно. По всему чувствовалось, что командир — хозяин машины и ведет ее, а не она его везет. В дела других членов экипажа Гаврилов вмешивался крайне редко, считая, что каждый должен нести свою ношу. Поэтому бортмеханики чувствовали себя с ним свободно и просто. Повезло Китаеву, подумал я. Первый командир, как первая любовь.
Полет был обычным, если можно считать обычной встречу и поединок со смертью. Зенитки и пулеметы встретили наши машины в районе Инстербурга шквалов огня. Ме-110 метались в стороне, опасаясь своих же снарядов, и выжидали, когда Ли-2 выйдет с боевого курса.
— Сейчас твое дело — только Ли-2, — учил я Китаева. — Приборы из виду не выпускай. Они тебе о здоровье машины рассказывают, а ранить ее могут куда угодно. Чем раньше заметишь это, тем больше времени останется у командира для принятия решения.
Китаев ошарашенно вертел головой, ему хотелось немедленно что-то сделать, предпринять. Но Ли-2, повинуясь Гаврилову, вел себя умно и осторожно. Отбомбились. Ушли со скольжением в темноту, обманув Ме-110. Семь пожаров бушевали внизу, когда мы легли на обратный курс.
— Ты, Китаев, не суетись, — бросил через плечо Гаврилов стажеру. — Спешка до добра никого не доводила, а на войне она вредна вдвойне. Пусть фашисты нервничают, а ты чувствуй себя хозяином положения. Гоним-то мы. И уже гляди куда отогнали…
Да, война близилась к концу. Мы бомбили Восточную Пруссию, другие полки и до Берлина доставали.
— Зажги бортовые, — сказал мне Гаврилов.
На крыльях вспыхнули красный и зеленый огоньки. Домой прилетели. Однако сесть удалось не всем. Вражеский бомбардировщик, подойдя незамеченным, сбросил на ВПП несколько кассет с мелкими минами, которые мы прозвали «прыгающими лягушками». Я услышал их свистящий шум, когда обходил вернувшиеся Ли-2 своей эскадрильи. Китаев шел рядом, он еще жил боем, и возбуждение его не остыло.
— Осторожней теперь, Николай, — предупредил я парня, — Под ноги смотри очень внимательно. Нарвешься на мину, небо с овчинку покажется.
Не успевшим вернуться на свой аэродром Ли-2 было приказано идти на запасной, пока саперы не очистили поле. А мы с Китаевым направились к баракам и палаткам.
— Ка-ак рванет зенитный снаряд справа, я думал — конец! — смеялся он. — Ничего, цел.
Уж лучше бы он молчал. В высокой сухой траве рвануло, Китаев охнул и сел. Жалящая, жгучая боль полоснула меня по левой руке. Я сбросил куртку. Из рукава, залитого кровью, выпал осколок. Китаев стонал.
— Идти сможешь?
Он отрицательно покачал головой. Его брюки ниже колен набухали кровью.
— Жди и не двигайся, — приказал я и побежал в санчасть.
За Китаевым тут же выслали санитарную машину, а мне сделали перевязку. Рана ниже предплечья оказалась неглубокой, но болезненной.
— Легко отделались, — сказал врач, осмотрев Китаева. — В сорочке родились оба.
— Коля, — прошептал стажер. — Пусть меня в госпиталь не отправляют. От полка отстать боюсь.
Его унесли в операционную, доктора я упросил оставить Китаева в медсанбате, а пока его оперировали, я тоже был в санчасти. Бинт обильно пропитался кровью, и медсестра сменила мне перевязку. Потом пошел в общежитие. Но заснуть не смог. Не давала покоя жгучая ноющая рана.
Утром на аэродроме узнал, что капитан М. К. Аджба после выполнения задания был дважды атакован истребителями Ме-110, машина повреждена, сели на вынужденную в пункте Порубанок рядом с только что освобожденным от гитлеровцев Вильнюсом. К Аджбе успел слетать командир эскадрильи В. Д. Ширинкин, он и собрал технарей.
— Когда атаку истребителей отбили, Аджба почувствовал, что машина не слушается элеронов и руля поворота. Борттехник Кривчак тоже не зевал. Резко упало давление в гидросистеме, но шасси выпустить он успел, — рассказывал Ширинкин. — При заходе на посадку выяснилось, что не выпускаются закрылки. Площадка короткая, но Аджба посадил Ли-2, хотя в кусты все-таки врезались. Вам загадка: сколько времени нужно, чтобы отремонтировать Ли-2?
Совещание наше длилось недолго.
— Не больше полутора суток — сказал старший техник отряда П. Н. Бордачев. — Если будут пармовцы инструмент и нужные материалы. — Отлично, — улыбнулся Ширинкин. — Бери людей, проверим твои слова.
Через 36 часов Аджба приземлился «дома», в Докудове, у города Борисова. Что ж, мы научились не только хорошо воевать, но и точно рассчитывать время работы.
Время… На войне оно ценилось иногда очень высоко. 7 сентября я получил приказ: на двух Ли-2 за сутки сменить двигатели, отработавшие ресурс, подготовить самолеты к контрольному облету и выполнению ответственного задания. Что это за задание, оставалось лишь гадать. 6 сентября мы проводили экипаж Н. В. Савонова на Си-47 для полетов в Италию, в Бари, на оказание помощи югославским партизанам. Может, нашим братьям по оружию нужны еще два Ли-2?
— Приказ выполнить не смогу, — доложил я инженеру эскадрильи капитану П. А. Коробову. — Людей в отряде не хватает.
— Сколько нужно?
— Четыре техника и пять мотористов.
— Через час встречай.
К вечеру небо затянули тучи. Пришлось натягивать моторные чехлы, сооружать из них шатры, тащить переносные лампочки. Мерно шумит дождь, позвякивают ключи. Я взглянул на часы. Полночь. Двенадцать часов отработали. Я прошел по стоянкам. Позади полдела. Идем по графику. Когда небо на востоке стало сереть, все четыре движка стояли на своих местах, а наши лица стали под цвет рассвета — серыми. К середине дня моторы опробованы, герметичность монтажа и приборы контроля работы движков проверены, масло заменено, фильтры прочищены. Родин подошел ко мне, протянул руку с зажатым гаечным ключом:
