Конец российской монархии - Бубнов Александр Дмитриевич

Генерал Корнилов был безгранично храбрый, честный, правдивый и прямой офицер, всецело проникнутый чувством воинского долга. Благодаря личной храбрости, проявленной им в боях, и своему смелому побегу из немецкого плена он пользовался в армии почти легендарной известностью. Несмотря на его строгость и требовательность, солдаты любили генерала и были ему преданы.

Во время начавшегося в армии развала Корнилов создал из оставшихся верными своему долгу солдат ударный полк, носивший его имя, который отличался особой храбростью. Особенно же беззаветно — буквально до степени обожания — был предан ему текинский конный дивизион, который неотлучно находился при нем. Этот полк и дивизион приняли на себя охрану Ставки после назначения генерала Корнилова Верховным главнокомандующим.

Одна лишь весть о его назначении имела уже магическое действие: солдаты на фронте, зная его решительность и строгость, «подтянулись» и стали даже отдавать честь офицерам, а солдатские комитеты стушевались и притихли.

Обладая выдающимися воинскими качествами, генерал Корнилов, к сожалению, не был наделен ни дальновидностью, ни «эластичностью» мысли искусного политика и не подозревал о тех трудностях и даже опасностях, с которыми сопряжена должность Верховного главнокомандующего. Сложные политические комбинации были ему совершенно чужды, и по простоте душевной он не замечал тех ловушек и пропастей, которыми была усеяна революционная почва.

После назначения генерала Корнилова патриотические умеренно настроенные круги русского общества, потерявшие уже было надежду на спасение России, воспряли духом.

В то время как революционный центр, возглавляемый Временным правительством и советами солдатских и рабочих депутатов, находился в Петрограде, деятели патриотических объединений, союзов и партий сосредоточились в Москве. Они организовали там «общественное совещание» и пригласили на него генерала Корнилова, надеясь этим поднять патриотическое настроение в стране.

Стремясь расширить опорой на общественность «базу» для приведения в исполнение одобренных уже правительством мероприятий, генерал Корнилов принял приглашение и этим себя погубил.

Принимая это приглашение, он выходил из рамок военной сферы и вступал на политическую почву. Будь он при этом дальновиднее, будь ближе знаком с историей революций, он понял бы, что может вызвать этим среди революционеров подозрение в «бонапартизме», чего они всегда и везде больше всего боялись, особенно если это касалось боевого и популярного в армии генерала, каковым был Корнилов.

Это, конечно, и случилось.

Если бы генерал Корнилов отдавал себе ясный отчет, то решился бы на этот шаг лишь после всесторонней и серьезной подготовки, т. е. после создания мощной военной опоры путем сосредоточения в Ставке и вблизи столицы боевых и вполне ему преданных, сильных воинских частей, на которые он мог бы в случае надобности положиться. Это можно было сделать исподволь и осторожно, под предлогом формирования в районах поблизости от столицы «ударных частей» для Северо-Западного фронта, что одобрялось Временным правительством.

Между тем в Ставке при генерале Корнилове состоял один лишь ударный полк его имени и текинский дивизион, а на фронте он, по-видимому, ограничился обещанием поддержки со стороны главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала А. И. Деникина^[66], что не могло иметь большого значения, ибо этот фронт был слишком далек от столицы.

В Москве генерал Корнилов был встречен с большим воодушевлением, и «общественное совещание» прошло в середине августа под знаком громадного патриотического подъема, что, конечно, не могло не перепугать революционных деятелей и заставить их бояться за свою шкуру.

В конце августа Временное правительство предательски спровоцировало генерала Корнилова, обратившись к нему с «конфиденциальной» просьбой послать в Петроград конный отряд якобы для усмирения готовящегося большевистского восстания. Когда же отряд под командой генерала Крымова подошел к столице, оно объявило, что Корнилов намеревается свергнуть правительство и задушить революцию. Обвинив его в контрреволюции, Временное правительство вынесло решение о его смене и аресте и послало в Ставку и на фронт запрещение исполнять его приказания.

Войска вновь «революционно» вздохнули, и никто, конечно, не принял открыто его сторону. Таким образом, пропало, как пропадают «покушения с негодными средствами», выступление генерала Корнилова и вместе с тем безвозвратно погибло успешно начатое им дело восстановления боеспособности армии.

Имел ли в действительности генерал Корнилов приписанное ему Временным правительством намерение свергнуть революционную власть, трудно сказать. В его планы были посвящены в Ставке лишь два-три близких к нему офицера и генерал Деникин на Юго-Западном фронте. Даже объявленный вместе с ним арестованным начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал А. С. Лукомский^[67] не знал о его замыслах. Об этом лично от него мне стало известно во время разговора, который я имел с ним ночью, после получения постановления об аресте. И я этому верю, ибо Лукомский, один из мудрейших и дальновиднейших людей, которых я в своей жизни встречал, конечно, удержал бы Корнилова от рискованного шага, который без соответствующей подготовки мог бы лишь привести его и начатое им дело к гибели.

Однако арестовать генерала Корнилова в Ставке было не так-то легко. Дело не обошлось бы без страшного кровопролития, ибо корниловский полк и текинский дивизион решили воспротивиться этому силой. Узнав об этом, Временное правительство поручило трудную задачу привести в исполнение свое постановление генералу Алексееву, находившемуся в Петрограде «не у дел». Он, получив заверение, что жизнь генерала Корнилова и его сотрудников не будет подвергнута опасности, взял на себя эту задачу, дабы сколь возможно смягчить последствия этого погибшего дела.

После переговоров генерала Алексеева с генералом Корниловым и преданными ему частями решили, что генерал Корнилов и его сотрудники будут находиться под стражей текинского дивизиона в одной из гостиниц Могилева. По приведении этого решения в исполнение корниловский полк ежедневно проходил мимо этой гостиницы парадным маршем, приветствуя своего вождя.

Вскоре могилевские «узники» были переведены в Выхов, где их так же, как в Могилеве, «караулил» текинский дивизион.

После большевистской революции Корнилов покинул «тюрьму» и, став во главе своих «тюремщиков» — верных ему текинцев, — прошел легендарным походом через весь юг России на Дон, где впоследствии геройски погиб, сражаясь во главе Добровольческой армии с большевиками.

КОНЕЦ СТАВКИ. ГЕНЕРАЛ Н. Н. ДУХОНИН

Вместо генерала Корнилова Верховным главнокомандующим был назначен генерал Н. Н. Духонин. Это был храбрый и безупречно честный боевой генерал, по характеру очень мягкий и любезный человек.

После неудачи «корниловского выступления» развал армии пошел с удвоенной быстротой. Вновь начались гонения на офицеров, вплоть до убийства, по подозрению в принадлежности к сторонникам Корнилова. Обострилась борьба комитетов солдат и матросов с правительственной властью и командным составом, которые обвинялись в попустительстве, приведшем-де к корниловскому выступлению. Временное правительство, потерявшее всякую опору в результате предательства Корнилова, принуждено было в угоду большевистски настроенным революционным комитетам усилить свою демагогическую политику, что, конечно, не могло привести ни к чему другому, как к захвату власти крайними революционными элементами.

В таких условиях генерал Духонин не мог ничего предпринять для задержания развала наших вооруженных сил, и мы в Ставке оставались бессильными зрителями наступившей агонии великой Российской Империи.

В начале октября немцы в целях давления на революционный центр в Петрограде и побуждения Временного правительства к заключению мира завладели Рижским заливом и заняли Ригу, создав сильную угрозу Петрограду. Причем Рижский залив, превращенный в результате фортификационных работ, ведшихся в течение трех лет, в неприступный укрепленный район, оказался занят без боя, ибо команда береговых батарей и гарнизоны островов залива отказались сопротивляться немцам.