Михаил Болтунов - Диверсант
Для руководства имеющейся агентурой оставьте группу людей на старой базе во главе с командиром и связью с вами.
План перехода и время донести. Получение радиограммы подтвердите.
Валерий».
Глава девятая
Сов. секретно
Черному. Радиостанция «Пена» 28.11.43 г.
«В район вашего расположения происходит перемещение штабов дивизий и корпусов противника. Вам ставится особо важная задача: не приостанавливая перехода вашего хозяйства в новый район, организовать подвижную группу, хорошо вооруженную, отважных бойцов для разгрома одного из штабов и захвата оперативных документов или вражеских офицеров.
Во главе диверсионных групп поставьте способных, смелых офицеров. Подразделение в готовности к действиям временно оставьте на месте, установив с ним связь. Места расположения штабов будут сообщены дополнительно.
Связь Центра с группой через вас.
Повторяю, задача очень важная, дело вашей чести достойно ее выполнить.
Получение и уяснение задачи подтвердить, готовность группы донести.
Валерий».
Итак, Красная армия приближалась к государственной границе. Разведчики-диверсанты должны были двигаться впереди наступающих войск. Ведь войскам, как воздух, нужны сведения о противнике, а еще поддержка партизан из вражеского тыла.
Казалось бы, задачи не новые, вполне понятные каждому партизану. Однако условия выполнения этих задач теперь были совсем иные. Во многом неизвестные, незнакомые.
Впереди лежала Польша. Что ждет их на чужой территории? Как встретят местные жители, какова реальная обстановка? Ничего этого разведчики Черного не знали.
Ясно было одно: там совсем другое государство и требовать сотрудничества с советскими партизанами не придется. Рассчитывать следовало только на тех, кто добровольно вступит в борьбу с врагом.
Позже, после Великой Отечественной войны, в нашей стране будет создан миф том, что на оккупированной польской территории еще до подхода наших войск успешно действовала развернутая сеть партизанских отрядов. Ничего этого не было. Ни реального партизанского движения, ни диверсионных актов в тылах противника.
В феврале 1944 года, уже будучи на территории Польши, в районе Люблина, Черный сообщал в Москву: «Поляки на сотрудничество идут плохо. По всей стране имеется 50 различных партийных группировок, которые ведут борьбу между собой».
Заметьте, ведут борьбу не с врагом, а между собой.
Четыре с половиной года, как гитлеровцы топчут землю Польши, убивают, насилуют, но несмотря на это, «партизанское движение находится здесь в зачаточном состоянии», радирует в Центр Черный. И далее сообщает: «Диверсионные отряды создаем из русских военнопленных».
Однако ничего этого пока не знают ни Черный, ни его товарищи по оперативному центру. Они еще на своей родной земле и только готовятся к переходу в Польшу.
Зима 1943-1944 годов — это не зима сорок второго. Красная армия наступает по всему фронту, и партизанские отряды растут численно. Однако эта волна прибивает к партизанскому берегу разных людей.
«Боец Татур Валентин Викторович, — докладывал в Москву Черный, — дважды дезертировал с боевого задания, около двух месяцев пьянствовал в окрестных деревнях. Был пойман и расстрелян».
Откровенно говоря, таких как Татур было немного, но они были. И, разумеется, на чужую территорию, когда никто не мог предположить, что ждет партизан там, в Польше, брать в отряд бойцов ненадежных, недисциплинированных, это значит подвергать опасности сотни других, а вместе с ними и все дело.
Именно поэтому и приходили в Центр радиограммы такого содержания: «Рядовой Латышев из отряда Цыганова систематически пьянствует, занимается мародерством. В пьяном виде дважды терял личное оружие. Меры воспитания совершенно не действуют. Брать его с собой на Запад не могу».
Москва понимала сложность положения Черного. Ведь партизанский отряд в далеком тылу — это не воинское подразделение в составе своих войск, где применимы все меры воздействия, где на страже авторитета командира и его приказа стоят комиссары, политотдел, органы военной прокуратуры, СМЕРШ. Ничего этого у Черного не было. И воспитывать латышевых, на которых «меры воспитания совершенно не действуют», приходилось самому.
Правда иногда Центр мог ему помочь рекомендацией, которую он получил на свою радиостанцию: «Латышева со всеми материалами передайте в особый отдел ближайшего партизанского соединения».
Таковы были истинные проблемы, которые стояли перед командованием оперативного центра накануне перехода в Польшу.
Как и приказала Москва, Черный укомплектовал подвижную, маневренную группу из 50 человек. Вооружили их всем лучшим, что было в отряде, — автоматами, карабинами, ручными пулеметами и даже противотанковым ружьем. Возглавил ее заместитель Черного Хаджи Бритаев.
Как и положено, доложил об этом в Центр. И тут же получил новую боевую задачу для группы Бритаева.
«Вами проделана большая работа по добыванию данных о противнике, — радировала Москва, — но эти данные добыты наружным наблюдением, документы от вас — явление редкое.
Одним подсчетом вагонов группировку противника и его намерений не вскрыть, нужна серьезная работа по захвату документальных данных.
Сейчас, когда штабы противника приблизились к районам ваших действий, а его коммуникации сократились, связь между войсками и органами управления осуществляется во многих случаях автотранспортом. Поэтому настоятельно необходимо использовать благоприятные условия для налета на легковые машины и захват документов, а также офицеров-секретоносителей.
Группе Бритаева организовать систематические налеты на легковые автомобили на участке грунтовой дороги Житковичи-Лахва».
Черный читал радиограмму и не без удовольствия отмечал: было время, когда Центр очень радовался «подсчетам вагонов», потому что эту работу в сорок втором только предстояло наладить.
Теперь Москва требовала качественно новых разведданных — документов. Что ж, будут и документы. В этом Иван Николаевич нисколько не сомневался. Опыт разведчиков его оперативного центра давал основания для такой уверенности.
В сущности, так и получилось. Когда основной отряд под руководством Черного совершал переход, Хаджи радировал:
