Михаил Марголис - Затяжной поворот: история группы «Машина времени»
А комплексов никаких я в себе не изживал, и вообще борьбой с собой никогда не занимался. Глупейшее занятие, совершенно бесперспективное. Особенно в юности. Я не Павка Корчагин абсолютно. Я стараюсь существовать в гармонии с происходящим вокруг.
Поэтому и никому никогда не завидовал, скажем, из поэтов или коллег по цеху. Ну, разве что, изредка Левитанскому или Бродскому, но не сильно…Каждый пишет, как он дышит. Какая зависть? Я радуюсь, если кто-то на моих глазах, что-то хорошо написал. Мне в кайф. Я это всем показываю: «Смотрите, какая клевая песня». Когда Борька Гребенщиков записывал что-то новое, я несся с этой пленкой ко всем знакомым, говоря, как это здорово.
Александр Кутиков
Лидер, это человек, которому веришь. И, когда я несколько раз возвращался в «Машину», после определенных ситуаций, то приходил всегда не просто в группу, а конкретно к Андрею, потому что доверяю ему и его стихам. Он для меня является лидером.
А ты для него, как некоторые считают, являешься удобным человеком, покладистым, не перечащим?
Полагаю, за минувшие 40 лет, никто из музыкантов так много не спорил и не конфликтовал с Макаром, как я. Но есть разные уровни конфликта. В житейском плане мы никогда не спорили, а профессиональных разногласий случалось и случается полно. Они, по-моему, естественны. Главное, чтобы они основывались не на личных амбициях.
Я, например, всегда настаивал на том, чтобы отношение к аранжировкам песен в «Машине» было не столь поверхностным. И появление в нашем репертуаре практически всех вещей с большими интродукциями, насыщенными инструментальными фрагментами – моя инициатива. Макар на такие предложения часто возражал: «Зачем грузить публику?».
Как ты реагируешь на разговоры об определенной скупости предводителя «МВ»?
Это какая-то легенда, рожденная неизвестно кем. Макар никогда не был и не является скупым. Так говорят либо люди, которые его совсем не знают, либо желающие его очернить. Быть бережливым, экономным, рачительным в отношении, в том числе, и денег, не означает скупость. Для меня подобный упрек в отношении Макара абсурден.
Евгений Маргулис
Никогда со скупостью Макара не сталкивался. Что там творится у него за пределами нашего круга, меня не касается. Но внутри «Машины» у нас все нормально.
Александр «Фагот» Бутузов
На собственное 50-летие я решил себе сделать подарок – выпустить книжку своих стихов. Тираж стоил не самых больших денег и теоретически я мог бы его оплатить. Но захотелось, чтобы мне помогли «воскресники» и «Машина Времени», и я смог бы об этом упомянуть в книжке. Я обратился с просьбой к Ромахе (Алексей Романов), близкому моему другу, с которым мы каждый день в аське сидим, к Андрюхе Сапунову, с которым мы перезваниваемся ежедневно, к Женьке Маргулису, мою стариннейшему другу, с которым, было время, мы жрали пустые макароны, и к Макару. Сказал, что не у них лично прошу деньги, а как бы у групп. Нужно 500 долларов. Макар, когда услышал цену, сначала не понял: «Пятьсот тысяч?» Да нет, говорю, просто 500 баксов…Короче, единственный, кто из четверых перечисленных друзей, не задумываясь, дал мне необходимую сумму, был Макар.
Максим Капитановский
Какая там скупость, когда Макар чрезвычайно ценит, скажем, такое понятие, как гостеприимство. Те, кто бывал у него дома, прекрасно знают, какую он всегда «поляну выкатывает». Но я расскажу куда более значимый и драматичный для меня случай. У моего первого ребенка обнаружили онкологическое заболевание. Срочно требовалась помощь. Я в те дни приехал к Макару, мы выпивали, разговаривали, и я пожаловался, что у меня ребенок болен непонятно чем. А у Андрея у самого тогда ребенок был маленький. Он воскликнул: «Чего ты дурака валяешь? Давай, я дам тебе врача, у меня есть классный специалист». Я ответил: «Но он же, наверное, стоит дорого?». «Не проблема – сказал Макар – я заплачу». И действительно, на следующий день пришел врач, попросил срочно подъехать с ребенком в республиканскую больницу, там организовали детальное обследование, уточнили ужасный диагноз, определили вариант возможного лечения и потребовались еще деньги. Я уже ухнул все, что у меня было. И пришлось опять обращаться к Андрею. Попросил у него некоторую сумму в долг, но не отдал ее до сих пор. Макар при этом не то, что не вспоминал о ней, а напротив, несколько раз давал мне понять, что и не ждет этих денег.
Флэшбэк № 5. Анатомия песен.
«Машина Времени» не совершала переворотов в рок-музыке, не записывала альбомов, ставших классикой жанра, не породила плеяду своих последователей, она просто несколько десятилетий печатает всероссийские хиты, как Госзнак – денежные купюры. Причем делает это словно само собой, не шибко распространяясь о кропотливом студийном труде, природе своего вдохновения, креативных концепциях. Обо всем том, без чего не обходятся рассказы про серьезные рок-группы. Однако, долговечность и стабильная востребованность «машиновского» материала вынуждают даже самых придирчивых меломанов признать, что, песни «МВ» – либо отменное подтверждение формулы «все гениальное – просто», либо над ними где-то все же ведется тщательная, но излишне не афишируемая работа.
Андрей Макаревич
В студии мы никогда с абсолютно сырым материалом, набросками какими-то не работаем. Это, знаешь ли, слишком жирно, то есть дорого, сидеть и сочинять в студии. Хотя масса музыкантов, тот же Боря Гребенщиков, насколько мне известно, приходят в студию, как на работу. Посидели, наиграли что-то, отложили этот кусочек, взялись за другой, потом помогли записаться кому-то из коллег, затем опять достали тот первый кусочек, приставили к нему второй и т. п. У нас такого нет. В студию мы всегда приносим уже максимально отрепетированный материал. Сначала в голове у меня возникает какая-то готовая конструкция песни, я переношу ее на инструмент, дальше представляю, как бы группа это сыграла, и страшно робея, стесняясь, выношу задуманное на общую репетицию. Исполняю новую тему под гитару и приблизительно объясняю, что хотел бы в итоге получить. После чего мне чаще всего говорят: ну, слова, мелодия ничего себе, но в остальном – хуйня полная и играть ее надо совершенно по другому. Давай попробуем вот так. На что я отвечаю: подождите, вот вы сейчас с ходу чего-то меняете, а я месяц ходил об этом думал. У меня перед вами есть некоторый гандикап. Давайте, все-таки, сначала попробуем, как я предлагаю. Мне говорят: «Давай попробуем, но все равно это хуйня». В результате, обычно получается, что-то среднее между моей идей и тем, что привносят другие участники группы.
