Сергей Кремлев - Россия за Сталина! 60 лет без Вождя
Не вдаваясь в подробности и избегая соблазна познакомить читателя как с рядом блестящих работ Сталина того периода (хотя бы в извлечениях), так и с рядом блестящих его действий, просто напомню, что в начале ноября 1926 года прошла XV Всесоюзная конференция ВКП (б)…
Сталин выступал на ней с докладом о социал-демократическом уклоне в партии и с заключительным словом по докладу. Отдельные разделы его речей имели заголовки: «Процесс разложения оппозиционного блока», «Ленинизм или троцкизм?», «Отписка Троцкого. Смилга. Радек», «Марксизм не догма, а руководство к действию», «Каменев прочищает дорогу для Троцкого» и т. д., и эти заголовки говорят сами за себя.
Все, что было раскрыто под этими и другими заголовками, желающие могут прочесть в 8-м томе Сочинений Сталина. Я же хотел бы перейти сразу к тому 10-му, то бишь к XV съезду ВКП (б), проходившему со 2 по 19 декабря 1927 года, но не могу не остановиться вначале на беседе с делегацией американских рабочих, которые встречались со Сталиным 9 сентября 1927 года…
Впрочем, это – тоже 10-й том, страницы 92–148, откуда я приведу лишь несколько существенных мест. Скажем, Сталину был задан вопрос: «Можно ли сказать, что компартия контролирует правительство?»
Сталин ответил так:...«Все зависит от того, как понимать контроль. В капиталистических странах контроль понимается несколько своеобразно… Парламенты уверяют, что именно они контролируют правительства. А на деле получается, что состав правительств предопределяется и их действия контролируются крупнейшими финансовыми консорциумами… Это есть действительно контроль банков над правительствами вопреки мнимому контролю парламентов.
Если речь идет о таком контроле, то я должен заявить, что контроль денежных мешков над правительством у нас немыслим и совершенно исключен, хотя бы потому, что банки у нас давно уже национализированы, а денежные мешки вышиблены вон из СССР.
Может быть, делегация хотела спросить не о контроле, а о руководстве партии в отношении правительства? Если делегация хотела спросить об этом, то я отвечаю: да, партия у нас руководит правительством. А руководство это удается потому, что партия пользуется у нас доверием большинства рабочих и трудящихся вообще…»
Четвертым шел вопрос – сможет ли беспартийная общественная группа организовать фракцию и выдвинуть на выборах своих кандидатов, «стоящих на платформе поддержки советского правительства», но требующих отмены монополии внешней торговли?
Сталин и здесь был точен:
...«Я думаю, что в этом вопросе имеется непримиримое противоречие. Невозможно представить группу, которая стояла бы на платформе поддержки советского правительства и вместе с тем требовала бы отмены монополии внешней торговли. Почему? Потому что монополия внешней торговли есть одна из незыблемых основ платформы советского правительства. Потому что группа, требующая отмены монополии внешней торговли, не может стоять за поддержку Советского правительства. Потому что такая группа может быть лишь группой, глубоко враждебной всему советскому строю…»
Когда делегаты спросили, в чем заключаются основные расхождения между Сталиным и Троцким, Сталин начал с того, что эти расхождения имеют не личный характер и если бы было так, то «партия не занималась бы этим делом ни одного часа, ибо она не любит, чтобы отдельные лица выпячивались».
А о разногласиях в партии Сталин сказал, что, да, они имеются, и прибавил, что «о характере этих разногласий довольно подробно рассказали недавно в своих докладах Рыков… и Бухарин (тогда – сторонники Сталина. – С.К .)…»
«К тому, что сказано в этих докладах, – продолжил Сталин, – я прибавить ничего не имею. Если у вас нет этих документов, я могу достать их для вас».
Делегация сообщила, что этими документами располагает (еще бы – они публиковались в газетах как материалы ЦК!), но один из делегатов сказал, что у них нет, мол, «платформы 83-х» («Заявление 83-х» было в тот момент основным программным документом троцкистской оппозиции и официально не публиковалось).
Ответ Сталина был великолепен:
...«Я этой «платформы» не подписывал. Я не имею права распоряжаться чужими документами. (С м е х.)…»
Сегодня, через многие десятилетия, непросто уловить весь блеск этих сталинских пассажей…
Ведь в чем тут была соль!
С одной стороны, Сталин без околичностей показал, что он, хотя он и вождь партии, после того, как позиция партии обнародована, обязан ссылаться на нее, а не начинать прилюдно мусолить все заново и на свой лад.
Все это разительно отличалось от будущих безответственных, ни с кем не согласованных, публичных экспромтов Хрущева в 50-е годы! Экспромтов бездарных, неподготовленных и политически вредоносных, вроде заявления в 1957 году о том, что к 1960 году СССР перегонит США по производству мяса и молока, да еще и на душу населения !..
С другой стороны, Сталин заранее ставил в дурацкое положение троцкистов. Не забудем, что они хотя и составляли оппозицию, но оппозицию-то внутри партии! И свое «Заявление 83-х» они направляли не в газеты, а в ЦК ВКП (б) – в закрытом партийном порядке.
Передав текст своей «платформы» кому-то вне партии, они грубо нарушили бы партийную дисциплину. Вот Сталин их тонко и поддел – мол, я чужим документом не распоряжаюсь! Обращайтесь, мол, к его авторам, и пусть они, если считают это допустимым, вам его и передают.
А передать-то и нельзя! Тем более что уже факт того, что о закрытом внутрипартийном документе знают посторонние, объективно дискредитировал авторов «Заявления 83-х»…
Умницей был все же товарищ Сталин!
Беседу Сталина с американцами (их было 24 человека, в том числе 5 женщин) опубликовала 15 сентября 1927 года «Правда», и в этот день от меткой «шпильки» Сталина в адрес оппозиции хохотала вся партия!
Интересным был 11-й вопрос делегации и ответ Сталина на него.
Американцы поинтересовались: «Мы знаем, что некоторые хорошие коммунисты не совсем согласны с требованием компартии, чтобы все новые члены были атеистами… Могла бы компартия в будущем быть нейтральной по отношению к религии, которая бы поддерживала науку в целом и не противостояла бы коммунизму?»
Сталин ответил:
...«В этом вопросе несколько неточностей.
Во-первых, я не знаю таких «хороших коммунистов», о которых толкует здесь делегация. Едва ли вообще такие коммунисты существуют в природе.
Во-вторых, я должен заявить, что, говоря формально, у нас нет таких условий приема, которые требовали бы от кандидата в члены партии обязательного атеизма. Наши условия приема в партию: признание программы и устава партии, безусловное подчинение решениям партии и ее органов, членские взносы, вхождение в одну из организаций партии…
Значит ли это, что партия нейтральна в отношении религии? Нет, не значит. Мы ведем пропаганду и будем вести пропаганду против религиозных предрассудков. Законодательство нашей страны таково, что каждый гражданин имеет право исповедовать любую религию. Это дело совести каждого… Но… мы вместе с тем сохранили за каждым гражданином право бороться путем убеждения, путем пропаганды и агитации, против… всякой религии. Партия не может быть нейтральна в отношении религии…»
Пройдет ровно 16 лет, и 5 сентября 1943 года Сталин в том же кремлевском кабинете, где он беседовал с американскими профсоюзными активистами, примет митрополита Московского и Коломенского Сергия, митрополита Ленинградского и Новгородского Алексея и экзарха Украины митрополита Галицкого Николая…
В сентябре 1943 года будет образован Совет по делам Русской православной церкви при Совнаркоме СССР.
Однако этот шаг Сталина не означал изменения его принципиальной позиции. Изменился не Сталин – изменилась позиция церкви. В отличие от времен Гражданской войны, церковь в тяжелую пору Отечественной войны поддержала советскую власть, и это ее устранение от реакционной антисоветской линии было Сталиным оценено.
Фактически церковь тогда окончательно деполитизировалась – хотя бы формально, не пытаясь играть роль политического фактора в обществе. Больше Сталину от церкви ничего и не требовалось.
Жаль, что в новые – вторые после нашествия Гитлера – антисоветские времена Русская православная церковь вновь заняла антисоветскую, то есть антихристианскую и реакционную, позицию в обществе.
К тому же еще и антисталинскую позицию.
Ну, да уж черт с ними!
Возвращаясь же в день 9 сентября 1927 года, скажу, что Сталин, ответив на вопросы гостей, попросил разрешения задать, в свою очередь, несколько вопросов им.
Что же интересовало Сталина?
Например, вот что: «Чем объясняется малый процент профессиональной организованности рабочих в Америке?»… «Чем объяснить отсутствие массовой рабочей партии в США?»… «Есть ли система государственного страхования рабочих в Америке и государственное страхование от безработицы?»
