Яков Иванов - Я - мемуарю!
Ну, да ладно, давайте о птичках. Рядом с сельским ДК находилась гусиная ферма, где паслись упитанные экземпляры этих животных. На охоту вызвались идти Валера, Томаш и Шура С… Первые двое шли из-за мести (за говно), а у третьего было к этому делу призвание. По дороге к ним присоединился Жека. Во многотысячном стаде были выбраны самые крупные гуси. Принцип естественного отбора, где должны били уничтожаться больные и старые животные, ребят из ПТЭ явно не устраивал. Подманивая птиц, охотники приблизились к добыче на расстояние уверенного броска шестеренкой. Акция похищения прошла удачно. Затащив оглушенных птиц в кусты и зверски обезглавив их, Валерка не нашел ничего лучшего, как выбросить гусиные головы в зловонное озерцо рядом с фермой. Он почему-то решил, что они должны камнем пойти на дно. Но, увы, головы, как поплавки весело кувыркались посреди этой лужи.
Привлеченные шумом пернатых, со стороны птицефермы стали подтягиваться отряды злобно настроенных колхозниц. Обстановка становилась критической - близился «час Х» и над Испанией таки было безоблачное небо. В этой обстановке Валере ничего не оставалось, как быстро раздевшись плюхнуться в эту вонючую жижу. Похватав и спрятав гусиные головы в трусы, он стал с блаженным видом плескаться в луже. Валера понимал, что встреча с рьяными хранителями соц.собствености вряд ли принесет ему новые приятные ощущения. Балаган требовалось катать до конца, иначе был гарантирован, как минимум, суд Линча. В кустах валялись еще теплые гуси, и Валере пришлось плескаться в озерке до тех пор, пока туча не миновала.
А в это время вторая группа товарищей обшаривала колхозные поля, на предмет изыскания сладкого перца. Арифметика и стимул были очень просты и заманчивы: мешок овощей менялся на бутылку «СЭМа». «СЭМ» - это марка самогона, имеющая вкусовой букет говна, табака и карбида. Употребляется обычно мутным и охлажденным, при обильном запивании колодезной водой. Рыгоопасен. Однако, за неимением лучшего, сойдет.
Где- то около 21 часа в избе у бабки Глаши произошел меняльный процесс. Выручив заветные бутылки самогона, все отправились в условленное место лесопосадки, где уже жарились в углях сочные гусиные тушки.
МАЛЕНЬКОЕ ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ОБ АЛКОГОЛЕ.
На время посевной и уборочной компаний в колхозах наступали времена негласного сухого закона. В поисках спиртного народ изощрялся, как мог, но увы, в продмагах присутствовало одно лишь «Советское шампанское». Этот благородный напиток колхозный люд презирал. Отношение к нему, очень меткой фразой, выразила одна местная красавица. На предложение, сделанное ей грузином Юрой, - выпить шампанского и пойти показать ему местные достопримечательности (ток, стога, хлева и пр.), красотка философски ответила: «Нi, тiлькi не шампаньское! Я от него пердю! Брагу давай!»
Повальное мнение некоторой части жителей Украины о том, что в России все каждый день бухие, а вот у нас нет, - оказалось очередным мифом. Украинский крестьянин, в этом вопросе, ничем не уступал своему российскому коллеге. Выпивать могли и пили, как космонавты, т.е. в любом положении - лежа, сидя и на лету.
Особенно мне запомнился Павло. Дело было так - когда я поутру ополаскивал рот «Зубным эликсиром», возле меня стала кружиться темная подозрительная личность. Оторвавшись от кружки, я опознал Павла - колхозного водовоза. На лице у него была набита печать невыносимого страдания, руки его тянулись к моему флакону, а губы его шептали магическое слово: «коньяк».
«Успокойся, Павлик, - отреагировал я, - это вовсе не «коньяк», а всего лишь жидкость для освежения рта.»
«Ты ничего не понимаешь.» - последовал многозначительный ответ.
«Дай!» - и перед моим лицом замаячила широкая мозолистая длань.
«Ну на, бери - что разве мне жалко 35 копеек.»
Схватив эликсир, Павло судорожными глотками выпил его, затем выудил из недр фуфайки корку хлеба, обчистил зубок чеснока и стал смачно закусывать. Хлеб был такой черствый и грязный, что в мою голову невольно закралась мысль: «А не та ли это, одна из легендарных «трех корочек хлеба», с которыми гуляли в кабачке «Три пескаря» Буратино и его кенты Алиса с Базилио?» Сомнения в идентичности не появлялись. Вглядываясь, в просветлевшее лицо водовоза, я даже немного был счастлив оттого, что хоть как-то помог этому человеку.
Прошло время, и уже стал забываться этот случай, когда перед самым отъездом домой в нашей комнате появился Павло. Он вдохновенно произнес речь «о хороших людях», и о том, что «он не может с нами не попрощаться», что «он нам должен» и т.д. и т. п. Звучало красиво! И если выкинуть из песни связующее и цементирующее слово «блядь», то этой речью можно было встречать приезжающие в СССР делегации из развивающихся стран.
Закончив выступать водовоз, широким жестом, выставил на стол две бутылки стеклоочистителя и скромно добавил: «Прыгощайтэсь, хлопцы!» КОНЕЦ МАЛЕНЬКОГО ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ ОБ АЛКОГОЛЕ.
На фоне, все же корректного отношения к нам со стороны колхозников, отмечались и неприятные инциденты. Теплым летом 1983 года студенты групп ПТЭ добровольно работали в стройотряде на консервном заводе г. Царичанка. Повальная добровольность этого явления жижделась на том, что зам.декана скромненько так объяснил нам: «Тот, кто не запишется в стройотряд - не получит стипендии.» После такой рекламы, 100%-е желание ехать и консервировать фрукты-овощи, становилось неизбежным.
Девушки (в смысле женщины), составляющие 72% студентов нашего потока, нам (т.е. остальным 28%) казались малопривлекательными и не очень нежными. Однако, их появление в Царичанке произвело настоящий фурор среди мужской части населения. Желая поближе познакомиться, местные денди предложили заезжим леди устроить вечером дружеский фуршет. Они гарантировали изобилие шнапса, катание на мотоциклах и экзотическую любовь. На это леди, скромно потупив глазенки, стыдливо ответили: «Yes!» вот на этом джентльменство и закончилось.
Солнце еще не село за околицу села, а нетерпеливые царичанские хлопцы уже топтались возле дверей комнаты своих потенциальных подруг. Эти ребята еще не изведали всей силы женской подлости и коварства. Они были чисты, как стопка белой мелованной бумаги одиннадцатого формата.
Парубки постучались, дверь открылась, и… раздался жуткий грохот, - это попадали челюсти у слабонервных царичанских ловеласов. И было от чего! Ведь на пороге, сотрясая эфир двенадцатифунтовыми ядрами своих едва прикрытых грудей, стояла Она.
К горлу подпирала слюна, хотелось писать и выть, душа металась между ушами и пятками, - я прекрасно понимал внутренне состояние аборигенов. Примерно такое же самочувствие было у меня во время приема в пионеры, когда вожатый сильно затянул галстук…
