Чак Лашевски - Радикал рок-н-ролла: жизнь и таинственная смерть Дина Рида
На этих приемах Рид доводил до совершенства свои выступления, отшлифовывая то естественное обаяние, благодаря которому на них и оказывался. Всегда звучало: «Hola, yo Dean Reed» — «Привет, я Дин Рид», как будто он был официантом, а не приглашенной звездой. Такое проявление скромности было абсолютно обезоруживающим, но он тут же продолжал: «Como se llama?» — «Как вас зовут?» — с искренним желанием выяснить имя собеседника, с кем бы он ни разговаривал. Он противился соблазну осмотреться в поисках кого-нибудь позначительнее, покрасивее или поинтереснее. Напротив, его взгляд застывал на новом собеседнике, не только давая понять, что этот человек — единственный, кто его интересует в данный момент, но и изучая его, оценивая его качества. «Глаза — зеркало души», — говорил он друзьям, но кожа служит проводником к сердцу. Бывало, Дин касался руки, поддерживал локоток или похлопывал собеседника по плечу. Результат всегда был одинаковым: каждый верил, что становится близким другом Дина Рида, — и лишь немногие могли или хотели этому сопротивляться.
Выступления в Чили, Аргентине, Перу, Бразилии и Уругвае прошли с невероятным успехом. Так же как и приемы, на которые в числе прочих частенько приглашались директора радиостанций и ведущие распространители музыкальной продукции. Продажи резко подскочили, к радости ребят из «Кэпитол Рекордз». 17 дней промелькнули, и Рид, упаковав вещички, отправился домой, в Голливуд. Латиноамериканский тур придал ему большей уверенности. Теперь он знал, что значит быть Звездой. Дин был уверен, что повторить этот успех в Штатах будет делом пятнадцати-двадцати минут, так как теперь, конечно же, всем стало известно о том, как он покорил Латинскую Америку. Обратный путь был намного приятнее. Рид мирно проспал большую часть полета.
Правда состояла в том, что он жаждал славы, как растение жаждет солнечного света. Это чувство проснулось в нем сразу после приобретения первой гитары в 1950-м. После нескольких переездов семейство Рид поселилось в пригороде Денвера Уит-Ридже. Отец Дина, Сирил, подарил ему гитару на 12-й день рождения. Мальчишка не выпускал подарок из рук и самостоятельно обучился игре на гитаре и подражанию паре его любимых поющих ковбоев, Рою Роджерсу и Джину Отри. Роджерс в особенности был близок к вершине своей популярности благодаря киноролям, а впоследствии — ежедневной телевизионной передаче, которую смотрели в каждом доме по всей стране. «Вскоре я научился играть настолько хорошо, что на вечеринках или в дни школьных каникул меня часто просили: «Эй, Дин, сыграй что-нибудь». На самом деле все, чего мне хотелось, — это поразить девчонок», — вспоминал Рид.[13]
Сирил любил рассказывать историю о выступлении сына на школьном представлении младших классов. «Тогда его называли Тощий Рид, и он был перепуган до смерти».[14]
В старших классах уит-риджской средней школы его игра на гитаре и пение привлекли к нему то внимание, которого он добивался. Рид выступал на школьных концертах и иногда на городских мероприятиях. Лучше всего и именно так, как он этого ожидал, реагировали девочки. Он обладал способностью так подобрать лады и спеть таким тембром, что сердца девушек начинали биться сильнее. Первооткрывателем в этом смысле был Элвис Пресли, а реакция женщин на появившийся в начале 1956 года его суперхит «Отель, где разбиваются сердца» («Heartbreak Hotel») лишь подтвердила то, что Рид уже успел обнаружить самостоятельно. Исполнение чужих песен неплохо работало, но паренек нашел способ добавления к ним большей страсти. Он написал несколько своих собственных песен, и одна из первых была посвящена его подружке Линде. Магия песни сработала лучше, нежели подаренное колечко. Дин и Линда месяцами не расставались, их часто видели гуляющими по городу, держащими друг друга за руки или исчезающими куда-нибудь целоваться. Даже после расставания Дин не забыл ее и спустя несколько лет записал эту песню. К несчастью, американская публика оказалась не такой впечатлительной, как его бывшая подружка, и песня осталась незамеченной.[15]
Общественное признание, которое уже никогда его не оставит, он приобрел, попав в переплет несколькими месяцами позже.
Рид окончил уит-риджскую среднюю школу в июне 1956 года и провел лето, работая на ранчо для отдыхающих «VC-Bar» примерно в двухстах милях к юго-западу от Денвера. Он трудился на ранчо днем, а ночью развлекал гостей в качестве певца-ковбоя. Дневная работа была тяжелой, что радовало жестокого отца Дина, считавшего именно такой труд полезным. Ночные выступления позволяли юноше расслабить больные мышцы и удерживали от того, чтобы все бросить. Билл Смит был одним из ковбоев на ранчо и обладал даром изводить придирками юных работников.
— Рид, ты все еще кормишь лошадей? Поди-ка сюда и отнеси эти седла в конюшню.
— Но я только начал кормить и поить коней. Они нуждаются в этом после объездки, и, наверное, в чистке тоже.
— Черт подери, я велел тебе накормить их пять минут назад. Мои мулы двигаются быстрее тебя.
— Заткнись, Билл, я каждый день обгоняю твоих дохлых мулов и перетаскиваю на тонну больше тяжестей, чем они. «Дин, принеси сёдла, Дин, дай лошадям сена, Дин, прихвати те мешки…»
— Мулы проворнее тебя, и они не дерзят в ответ. Да я на каждый день предпочту тех мулов вам, «летним ковбоям».
— А твоя жена в курсе, что ты их так любишь? И вообще с чего ты взял, что они быстрые? Я только однажды видел, как они передвигались быстрее, чем рысью, и то только когда увидели, как ты направляешься к ферме с тюками. Я бы обогнал их на любой дистанции.
Смит загоготал:
— Я знаю, что ты был великим спортсменом в школе, но через 10 миль твои тапочки и коротенькие шорты не оставят никаких шансов. У этих мулов выносливости побольше, чем у барного выпивохи.
— О да, и они никогда не делают остановок, просто потому что тупые, — ответил Рид. — Если вдруг этому старому мулу взбредет в голову остановиться, мне даже не нужно будет бежать дальше. Я смогу прогуляться до финиша так же неспешно, как до барака.
— Скорее уж — проползти. У мулов есть копыта, они могут топтать дорогу неделями, а твои изящные ножки превратились бы в гамбургеры, если только лёгкие не лопнули бы раньше.
— Слишком много болтаешь, дружище. Хочешь поставить на кон?
Идея Смиту понравилась. Они отправились на ранчо к хозяину за разрешением устроить состязание. Хозяин был немало изумлен, но, усмотрев в предприятии некоторое бесплатное развлечение для работников и гостей, он не только одобрил гонку, но и обеспечил ее всем необходимым. Смит, на огромном муле по имени Спиди {3}, отправляется в состязание с Ридом, обувью которому служили теннисные тапочки, а одеждой — шорты. Гонка стартует на арене родео у «VC-Bar», до Ганнисона и обратно дистанция составляет 110 миль. Повар ранчо сопровождает их на грузовике с провизией. Каждый должен четко придерживаться отведенных перерывов на еду и сон. Если один добирается до назначенного пункта на пять минут раньше другого, на следующем этапе у него есть пятиминутное преимущество.
