Дмитрий Быков - Статьи из еженедельника «Профиль»
На самом деле я не ощущаю себя прагматиком. Естественно, если продюсирую кино, я обязан быть расчетливым. Но когда делаю собственное кино, я вовсе не занят такими расчетами: «это понравится на Западе», «это должно значить то-то»… Кино — импульсивное дело, оно зависит главным образом от интуиции. Я его чувствую, а не понимаю. Это же касается и жизни вообще.
[Дмитрий Быков:]
— В Берлине тебе понравилось?
[Валерий Тодоровский:]
— Что-то — да, что-то — нет. Меня совершенно не удивило, что мы ничего не получили: побеждали спрессованные «мыльные оперы» с социальным подтекстом.
Наш фильм купили очень многие, я даже не ожидал такого спроса. В мае он выйдет во Франции.
[Дмитрий Быков:]
— А в России?
[Валерий Тодоровский:]
— Уже идет. В «Художественном». Скоро будут видеокассеты.
[Дмитрий Быков:]
— Он окупился?
[Валерий Тодоровский:]
— Это вопрос к Ливневу, продюсеру картины и главе Киностудии Горького. Думаю, это коммерческая тайна. Но догадываюсь, что окупился.
[Дмитрий Быков:]
— В картине ты заставил Чулпан Хаматову играть эдакую «розовую» героиню, воплощение безоглядной, всепоглощающей любви. А в реальной жизни тебя не раздражают такие влюбленные барышни?
[Валерий Тодоровский:]
— Во всяком случае мне они не так интересны, как женщины сложного характера. Не истерички, но умницы. Типаж из советского кино 70-х годов.
Я не собственник в отношениях с женщинами. У меня в жизни всегда было что-то, кроме любви. Я не был на ней сосредоточен полностью.
[Дмитрий Быков:]
— Ты не хочешь триллер поставить или злобную комедию?
[Валерий Тодоровский:]
— Злобную не хочу. И триллер меня не привлекает. Этого навалом. А комедию — да, я теперь буду снимать именно ее.
[Дмитрий Быков:]
— А почему ты сам не снимаешься? Вышло бы отлично.
[Валерий Тодоровский:]
— А я уже снимался. В «Странной женщине». Пятнадцать лет мне было. Проезжая с девушками мимо Киевского вокзала, где на месте нынешней ограды «Рэдиссон-Славянской» стоял огромный стенд «Новые фильмы», я показывал на себя, крупно там изображенного, и это производило ошеломляющее впечатление.
[Дмитрий Быков:]
— Рассказывают о чудовищно разнузданных нравах «аэропортовских» домов, где живут писатели и режиссеры. И о болшевской тусовке, где в Доме творчества происходили чуть ли не оргии.
[Валерий Тодоровский:]
— По сравнению с жизнью современного школьника наше существование было столь целомудренным, что как-то неловко о нем вспоминать. Болшево давало другую возможность — смотреть фильмы, которые нигде больше не показывали. Я действительно много их видел. Ты, вероятно, слышал про обстоятельства моего рождения? Мама посмотрела «Психоз» Хичкока, которое привезли на Одесскую студию каким-то чудом. А через час родила меня.
[Дмитрий Быков:]
— Это сказалось?
[Валерий Тодоровский:]
— Во всяком случае Хичкока я люблю.
[Дмитрий Быков:]
— Интересно, где самые красивые женщины — в Москве или в Одессе?
[Валерий Тодоровский:]
— В Одессе у меня прошло детство. Я вел самый дворовый образ жизни, вплоть до воровства абрикосов, так что судить о тамошних женщинах могу лишь по-дилетантски. Самые красивые девушки — и не только в России, а в мире — ездят в московском метро. Когда я еще ездил в нем каждый день, а не реже, как сейчас, за день непременно встречал одну, о которой потом можно было мечтать долго. Наверное, это и сейчас так. Но сейчас я чаще езжу на машине.
[Дмитрий Быков:]
— Кстати, а знакомство с собственной женой ты помнишь?
[Валерий Тодоровский:]
— Отлично помню. В буфете ВГИКа. Она училась на сценарном факультете, младше меня на курс. Что она дочь Виктории Токаревой, я узнал много позже.
[Дмитрий Быков:]
— И как ты на ней женился?
[Валерий Тодоровский:]
— Быстро.
№ 13(85), 6 апреля 1998 года
Евгения Симонова: «Я кричу легко, громко и с удовольствием»
Мало кто представлял себе Симонову в роли Анны, да еще в сложнейшей композиции, которую Эшпай составил из внутренних монологов героини. Тем не менее блестящий успех первых же представлений доказал, что симоновская Анна сегодняшнему зрителю безоговорочно мила и близка.
[Евгения Симонова:]
— Толстой — мой главный писатель, любимейший из любимых. Но я никогда не представляла себя Анной…
Принято считать, что Анна все время так и идет к гибели, сознавая, куда ее несет рок. Нет! Она хочет жить! В том-то и трагедия, что логика ее судьбы расходится с логикой сюжета: она надеется выплыть, спастись — а сюжет неумолимо несет ее к катастрофе. И кончает она с собой не преднамеренно, а по какому-то внезапному побуждению.
Анна, если помните, пытается найти положение, которое не было бы мучительно для всех. Мы это решаем в спектакле еще и зрительно: один монолог она читает в одной части сцены, другой — в противоположном углу, третий — на авансцене и в совершенно другой позе, чтобы этот поиск наименее мучительного положения стал нагляден, как попытка спрятаться от ветра, что ли… И когда ничего из этого не получается — у нее только и остается что порыв к смерти.
[Дмитрий Быков:]
— Вы быстро сделали спектакль?
[Андрей Эшпай:]
— Нет, работали долго, с перерывами чуть ли не по полгода. Не было никакой надежды, что удастся показать спектакль публике. Но им заинтересовалось театральное агентство «Богис» (и его создатель и руководитель Галина Боголюбова), и мы неожиданно довели работу до конца. Несколько лет репетиций дали мне очень много как…
[Евгения Симонова (басом):]
— …художнику.
[Дмитрий Быков:]
— Вы любого можете так изобразить?
[Евгения Симонова:]
— Ну уж мужа-то! Или родного братца (Юрий Вяземский, артист, ведущий программы «Умники и умницы»). Тот меня в детстве вообще ровнял с землей. Но не так-то это просто, хо-хо! Понятно, он же был старший брат, умница и умник, а я с первого класса училась на тройки, у меня и в аттестате их полно.
[Дмитрий Быков:]
— Вот не сказал бы!
[Евгения Симонова:]
— Это все из-за Принцессы в киносказке Марка Захарова «Обыкновенное чудо». Эта роль — мой демон…
Люди посторонние меня и в жизни представляют эдакой розовой героиней. Или думают, что я похожа на Сниткину из чудовищного фильма «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского». Но я никогда не была стопроцентно положительным человеком. Училась кое-как. Зато имела много увлечений — танцевала, ездила верхом. Ну какая физика с этим сравнится? Естественно, я и не учила ее никогда. И детей никогда за плохие отметки не ругаю.
