Максим Осипов - Об отце Илье
Иов ответил “да”. Хотя, вообще-то, что он услышал от Бога, кроме крика о том, что мир сложен и не он, Иов, его создал? Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его? вденешь ли кольцо в ноздри его? проколешь ли иглою челюсть его? будет ли он много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко? сделает ли он договор с тобою, и возьмешь ли его навсегда себе в рабы? станешь ли забавляться им, как птичкою, и свяжешь ли его для девочек твоих? (Иов 40).
И еще — очень важно: Он никого не угнетает (Иов 37:23). (Позже о. И. сам же возразил на это — а потоп?) Т.е.: Он создал мир, но Он не управляет нами. Мы свободны, в том числе — сказать Его творению “да” или “нет”. И мы, в общем, все время и говорим то “да”, то “нет”. Мы не святые, как Иов, но и для дьявола никто из нас не стопроцентно надежен.
В ответ на мое недоумение о том, откуда взялся Елиуй и почему он так точно угадывает, что потом скажет Бог, о. И. ответил, что это, вероятно, позднейшая вставка; еще он согласился с тем, что happy end с вытекающей из него моралью тут несуществен. Много было еще сказано им о деятеле и о времени, но я этого воспроизвести не сумею.
1 марта 2002 года
• 24 февраля погибла Лидия Ефимовна, Володина мама. Утром, когда я приехал к о. И. записывать разговор об Иове, позвонил Володя. Поиски в морге (очень-очень страшно), желание убежать и мысль — защитить Володю. Ни от чего я никого не защитил. А накануне мы проезжали аварию (это и была она, только мы об этом не знали), слушали идиотский “Антиформалистический раёк”, и я даже не выключил музыку, хотя это меня тогда же задело. Ночью читали Псалтырь, а на отпевании о. И. произнес проповедь о Суде, напомнил слова Евангелия о том, что верующий в Меня на суд не идет, о том, что Господа не обманешь (Не всякий, говорящий Мне: “Господи! Господи!”, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного), а потому надо быть хорошим человеком.
• Смерть матери, — говорит о. И., — это психическая болезнь минимум на год.
28 марта 2002 года
• В церкви. Почувствовалось: не может быть, чтобы это все было случайностью — мое, наше рождение или, например, встреча с о. И. (А есть ли вообще, на самом деле, случайность? Или только непредсказуемость?) А если и случайно — кто создал возможность такого многообразия случайностей? Такого многообразия, что, по замечанию о. И., что бы с нами ни произошло, мир не ломается (“А мир прекрасен как всегда”). Т.е. мир сотворен Кем-то, Кто настолько превосходит наш разум, что мы и сказать-то о Нем ничего не можем. Кроме того, что Он нас любит.
13 апреля 2002 года
• О. И.: 1) Лучше нездоровое сочувствие, чем здоровое отсутствие сочувствия; 2) Эти вбогаверующие — довольно-таки противный народ.
• Хоть мы и ветхие, но есть в нас что-то от нового человека. И не только потому, что содрогаемся от: Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень! (Пс. 136:9) Мы не только стали чувствительнее, но и искренне не хотим смерти матери Ч-ского [убийца моей сестры, ее сына и мужа] или его ребенка. А советовать мне, чтобы я простил убийц — ну, не знаю, как это назвать. 1) У меня нет божественной власти прощать; 2) прощать можно тех, кто просит прощения; 3) если уж прощать убийц, то надо отказаться от собственности, подставлять другую щеку и все остальное. Высказал это о. И.
17 апреля 2002 года
• О. И. о врачах: их всегда интересует — когда что началось. И тут же вспомнил: И спросил Иисус отца его: как давно это сделалось с ним? Он сказал: от детска (Мк. 9:21). Почти все время плачет, цитируя Евангелие.
2 мая 2002 года
• Страстной Четверг. Раздражает: обилие антисемитской и просто очень глупой литературы (в помощь кающемуся или о том, как трехлетняя девочка попила в пост молока и Бог ее наказал — она заболела, в газете “Десятина” — ода старцу Григорию Распутину, в “Православной Москве” — сдержанные комплименты Сталину), приторные разговоры в трапезной (А где ваши дети? Они здоровы? Чем вы их кормите в пост? Так и хочется ответить — свининой, но говорю — картошечкой), третий пол (мы все как-то лишаемся пола, по выражению мамы), так называемая “народная вера” (т.е., как заметил о. И., этимологически — язычество, языки = народы) и, если подумать, много, наверное, чего еще раздражает. И все же, что ни говори, только в Церкви тепло: когда меня просят помочь (обычно — полечить кого-нибудь; хуже, если подвезти, еще хуже — дать денег, но все не так уж плохо), то не рассыпаются в благодарностях, не спрашивают, сколько должны, и т.п. И еще: здесь нет ненавистных мне от юности моей экономических объяснений чего угодно.
• Пока американцы не начали бомбить Белград — говорит о. И., — мне трудно было молиться “о воинстве”, теперь это прошло [речь, разумеется, не об американском воинстве].
• Я: И даже если высказать все самое постыдное, тайное: желал смерти такому-то, мечтал о том-то с той-то и т.п. — самое главное все равно останется невысказанным. Ложь не победить. Надо быть художником, чтобы просто сказать правду. О. И. о не своей жизни: не лгать себе! “А быть живым, живым и только”. Иначе — не своя жизнь. И даже грех не доставляет удовольствия. Потому что грешишь как бы не ты. Поиск среднего, компромиссного пути — ну и пусть, лишь бы поиск был честный. Еще он сказал, что труда, как и любви, не бывает слишком много. (Но он бывает направлен не на то, так, что ли?)
8 мая 2002 года
• О. И. о людях, почувствовавших себя великими: они сразу впадают в какой-нибудь постыдный блуд, и посылается им это даже не темными, а светлыми силами. Еще о том, что воскрешение Лазаря, быть может, произошло не божественной, а человеческой волей Христа.
10 ноября 2002 года
• Спрашивал когда-то у о. И., насколько обязательно для православного мнение о приснодевстве Марии. Он: обязательно, но, возможно, неправильно.
• О. И. про одно духовное лицо: “Да, дурак, который хочет стать епископом. Но, кажется не кровопийца. Впрочем, не вор, не мужеложник, не пьяница. Значит, все-таки кровопийца”.
• О. И. изложил свои взгляды на устройство общества. Есть три типа организации людей: иерархия, братство и мафия. Иерархии служат ценностям: врачи — здоровью, священники — святыне, ученые — истине, художники — красоте, пожарные — противопожарной безопасности и т.д. В этих иерархиях наверху должны быть самые лучшие врачи, священники, ученые; ниже стоят члены иерархии послабее. Члены иерархии необязательно любят друг друга. Члены же братства, напротив, друг друга любят, но их профессиональные качества не так уж важны. В самом деле, если мы любим нашего брата, то так ли уж существенно, хороший он ученый или нет. Соединение иерархии с братством образует мафию: такой-то, конечно, ученый слабенький, но он наш, свой, т.е. — брат, поэтому дадим ему защитить диссертацию, сделаем епископом и т.д. И еще существует государство, чья единственная задача — гордых смирять, а слабых восставлять, т.е. в основном государство — это менты. И вот, когда все наши иерархии теперь превращаются в мафии (пожарные поджигают дачи, чтобы новые русские могли по дешевке купить участки, врачи оперируют не тех, кому показана операция, а у кого есть деньги), мы взываем к этим самым ментам: защитите! А что менты понимают в искусстве, медицине и прочем?
