Лев Гумилевский - Бутлеров
Ломоносов оставил после себя немного учеников в прямом, буквальном смысле слова, но, несомненно, он является создателем русской науки, лучшие представители которой всегда отличались высокой идейностью, патриотизмом и теоретической последовательностью.
«Зачинателями самостоятельного русского направления в химии», по словам Д. И. Менделеева, были Александр Абрамович Воскресенский и Николай Николаевич Зинин, жившие в середине XIX века. Почему же не гениальному Ломоносову, а Воскресенскому и Зинину приписывает великий русский ученый честь «зачинателей» русской химии? Почему не Петербургской Академии наук, где была основана Ломоносовым первая химическая лаборатория, а Казанскому университету присвоила история славное звание «колыбели русской химии»?
Труды Ломоносова, опубликованные в его время на латинском языке, как доказано советскими учеными, были известны многим ученым во Франции и в других странах. Гениальные идеи великого русского ученого были частично использованы и присвоены его зарубежными современниками. Но до конца ни один из них не был способен оценить содержание ломоносовских идей в химии.
В 1915 году А. Смит, один из честных представителей науки капиталистических стран, говорил:
«В ту эпоху, когда все прочие верили во флогистон, световую и тепловую материю и спрятали свои весы, потому что показания их противоречили этим воззрениям, Ломоносов верил, что свет обусловлен волнами в эфире, а теплота движением частиц, он пользовался весами и игнорировал флогистон. Он был современный химик. Задолго до Лавуазье он отличал элементы (атомы) от соединений, и за 75 лет до Либиха он построил первую лабораторию для преподавания химии».
Но признание гения Ломоносова в химии пришло через полтораста лет после его смерти.
В первой половине XIX века в недрах крепостнической экономики России шла жестокая борьба новых, капиталистических элементов с отжившими, сковывающими развитие страны феодальными порядками. Весь ход экономического развития России толкал к уничтожению крепостнической системы. Развитие русской фабричной промышленности выдвигало на арену истории новые классы, начинавшие играть в общественной жизни страны все более значительную роль.
Разночинная интеллигенция оказывала революционизирующее влияние на общественное сознание, на научную мысль, от которой новая экономика требовала неотложного решения все более широкого круга задач.
В университеты пришли новые слушатели — разночинцы и мелкие служилые дворяне, из среды которых быстро выдвинулись молодые ученые, занявшие по праву, а не по воле случая профессорские кафедры. Среди них блистали имена Пирогова, Остроградского, Лобачевского, Воскресенского, Зинина и многих других. Им-то, вышедшим непосредственно из аудиторий русских университетов, и было суждено стать зачинателями самостоятельных русских направлений в различных областях науки.
Чтобы «удовлетворить всем требованиям, обращенным к нему, как к новому русскому химику, — говорит Д. И. Менделеев о Воскресенском, — он читает в университете, в педагогическом институте, в институте путей сообщения, в инженерной академии, в пажеском корпусе, в школе гвардейских прапорщиков и удерживает эти места, пока не народился сонм свежих русских сил, могущих его заменить. Плодом такой усиленной педагогической деятельности является то множество русских химиков, которое и дало Воскресенскому прозвище «дедушки русских химиков». Чтобы указать, какую охоту к разработке химических знаний, какую любовь к делу, какую основу самобытного развития этих знаний в России внушали чтения Воскресенского, достаточно сказать, что в числе его учеников были Н. Н. Бекетов, Н. Н. Соколов, Н. А. Меншуткин, А. Р. Шуляченко, П. П. Алексеев и множество других лиц, укрепивших как в ученом мире всего света, так и во всех концах России и на многих практических поприщах значение русских химиков… Принадлежа к числу учеников Воскресенского, я живо помню ту обаятельность безыскусственной простоты изложения и то постоянное наталкивание на пользу самостоятельной разработки научных данных, какими Воскресенский вербовал много свежих сил в область химии».
Еще большее право на имя зачинателя самостоятельного русского направления в химии имеет сверстник Воскресенского — Николай Николаевич Зинин.
«С его научной и педагогической деятельностью соединено возникновение русской химической школы, — говорят о нем Александр Михайлович Бутлеров, преданнейший его ученик и признанный глава русской школы химиков, — ему обязана русская химия по преимуществу своим вступлением в самостоятельную жизнь; его труды впервые заставили ученых Западной Европы отвести русской химии почетное место. Громкое имя Зинина открывает собой целый ряд имен русских химиков, сделавшихся известными в науке, и большая доля этих химиков — ученики Зинина или ученики его учеников. Именем Зинина по справедливости гордится русская наука».
«Если бы Зинин не сделал более, кроме превращения нитробензола в анилин, то имя его и тогда осталось бы записанным золотыми буквами в истории химии», — говорит о нем Гофман, известный химик прошлого зека.
3. НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ЗИНИH
H. H. Зинин родился 13 августа 1812 года в Шуше, небольшом городке Закавказья, ныне районном центре Азербайджанской республики. Кто были родители Зинина и как они попали в эту бывшую столицу и крепость древнего Карабахского ханства, осталось неизвестным: они умерли во время эпидемии вскоре друг за другом, как и его старшие сестры, взявшие было на себя заботу о ребенке. Живший в Саратове дядя разыскал его и взял к себе.
Еще в гимназические годы Зинин выделялся среди товарищей исключительной памятью и способностями. Среди учащихся Саратова в ту пору была распространена игра «в ученые диспуты». Игра эта сводилась к соревнованию в знании латинского языка. Гимназисты и ученики духовного училища с увлечением предавались этой игре. На одном из таких «диспутов» состязавшийся с Зининым ученик духовного училища засыпал его вопросами, показывавшими его недюжинные знания. Зинин ответил на все его вопросы, но на вопросы Зинина противник не мог дать нужных ответов. Тогда победитель, обращаясь к гимназистам, с гордостью заявил:
— Видите, он знает больше всех вас, а я знаю больше его!
Зинин учился действительно превосходно и не только благодаря прекрасной памяти, но и благодаря глубокому увлечению знаниями. Ему доставляло удовольствие объяснять трудное товарищам. Его эрудиция уже на школьной скамье была настолько значительной, что присутствовавший однажды на экзаменах саратовский губернатор, услышав ответы Зинина, сердито заметил, что ему демонстрируют специально подготовленного к вопросам ученика. Он начал сам задавать вопросы, не стесняясь программой.
