Глеб Благовещенский - Аттила
А Аттила и Бледа добились, чего хотели!
Для них началась серьезная военная кампания, которая продолжалась примерно около трех лет. В итоге гунны стали владеть территориями городов Маргус, Констанция, Сингидун (совр. Белград), Сирмий (совр. Сремска Митровица). В их владения теперь входила долина Моравы, а значит, и единственный путь во Фракию. Аттила и Бледа были намерены двигаться дальше, но, как считает большинство историков, византийский император Феодосий II решил от них откупиться изрядным количеством золота и поручил своему главнокомандующему Анатолию заключить с гуннами новый мирный договор.
Его действие продолжалось около двух лет.
Кстати, именно тогда Аттила по-настоящему оценил те возможности, что открывает искусство дипломатии. Судя по всему, он позаботился о том, чтобы при его особе возник этакий камерный секретариат. Достоверно известно о том, что между ним и византийским императором Феодосием II шла переписка. Именно Аттила ставил условия от имени всех гуннов. Заметьте, что Бледа в дипломатическом общении с Византией не участвовал. Это был явный знак, что скоро грядут перемены.
Кстати, Аттила сызмальства отличался упорством и терпением. Не зная и азов дипломатии, он стремительно прогрессировал, учась у византийцев. Без сомнения, и уроки, преподанные ему еще Ругой, он тоже неплохо усвоил. Требования же, что выдвигал Аттила, не сильно изменились. В основном они касались перебежчиков, которые обосновались во Фракии и представляли определенную угрозу для проезжающих.
Феодосий II, похоже, заразил Аттилу идеей обмена послами.
При этом оба преследовали свои цели.
Аттила прекрасно понимал, что мир между ними вот-вот сойдет на нет.
С другой стороны, Константинополь тоже чувствовал, что приближаются новые военные конфликты; были специально изданы законы о повышении налогов на все продажи на 4 процента и о снятии льгот с землевладельцев в отношении службы в армии.
Между тем еще оставалось время для изысков дипломатии.
За все время перемирия от Византии прибыл лишь один посол по имени Сенатор. Это был истинный виртуоз; на Аттилу (а его было очень непросто чем-то поразить) он произвел неизгладимое впечатление. Будущему вождю гуннов было чему поучиться. Впрочем, толком они так ни о чем и не договорились.
Со своей стороны Аттила направил в Византию целый ряд разных посольств. По мнению Приска Панийского, Аттила включал в посольства тех лиц из своего окружения, кого желал облагодетельствовать за чужой счет. В Константинополе их принимали по-царски, удостаивали множества дорогих подарков, развлекали всеми возможными способами. Однако о деле разговор практически никогда не заходил.
Конечно же, обе стороны прекрасно понимали, что подобное положение вещей не может продолжаться до бесконечности.
Однако, если Аттила строил далеко идущие планы, его брат Бледа вполне довольствовался тем, чем уже располагал. Куда больше тайн дипломатии и стратегических схем его занимали самые примитивные забавы. В частности это относится к его шуту Зеркону.
Кривоногий Зеркон обладал на редкость отталкивающей внешностью. У этого жутковатого карлика вообще отсутствовал нос, на месте которого помещались две дырки. Его коронным номером были пародии на гуннском языке и на латыни. Если добавить, что он страшно шепелявил и просто дико заикался, можно себе представить его парадийное шоу. Любопытно, что Аттила мгновенно невзлюбил Зеркона, внушавшего ему отвращение. Поэтому карлик стал единоличной собственностью Бледы.
Смотрите, как разительно со временем начали проступать различия в характере братьев! Аттила был серьезен и сосредоточен, он неуклонно оттачивал воинское искусство, осваивал дипломатию, постоянно обогащал свое знание о мире. А вот Бледа мог часами предаваться забавам, внимая своему любимому Зеркону. Для карлика даже были выкованы особые доспехи; Бледа, к ужасу карлика, нередко прихватывал его, выбираясь на очередную военную вылазку. Подустав от хозяина, Зеркон сбежал, но был скоро пойман. Ему грозила лютая гибель, но он вовремя сообразил, как выкрутиться, заявив, что сбежал с тоски из-за отсутствия женской ласки! Бледа был в восторге, мигом его простил и подыскал ему сговорчивую мамзель среди дворни собственной супруги.
...Да, братья сильно отличались друг от друга.
Аттила был внутренне уже готов к великим свершениям, но существование брата связывало ему руки. Ведь брату принадлежала лучшая, более перспективная часть гуннских владений и сил. Без них все планы Аттилы никак не могли осуществиться. Вывод был ясен: Бледе следовало умереть!
У Иордана о намерении Аттилы лишить брата жизни можно прочитать следующее.
«Чтобы перед походом, который он готовил, быть равным [противнику], он ищет приращения сил своих путем братоубийства и, таким образом, влечет через истребление своих к всеобщему междоусобию. Но, по решению весов справедливости, он, взрастивший могущество свое гнусным средством, нашел постыдный конец своей жестокости.
После того как был коварно умерщвлен брат его Бледа, повелевавший значительной частью гуннов, Аттила соединил под своей властью все племя целиком и, собрав множество других племен, которые он держал тогда в своем подчинении, задумал покорить первенствующие народы мира – римлян и везеготов. Говорили, что войско его достигало пятисот тысяч».
Аттила пошел на убийство брата (возможно, даже собственноручно совершил его) при поддержке гуннской аристократии. В их числе было немало прозорливых людей, понимавших, какие перспективы откроются перед царством гуннов, если его возглавит Аттила. Переворот осуществился молниеносно; о каких-либо гражданских волнениях не было и речи. Характерно, что была сохранена жизнь жене Бледы. То есть, можно сказать, захват власти осуществился практически официально.
Аттила добился желаемого.
Он стал единоличным владыкой гуннов, их царем!
Для упрочения основ своей власти и царского величия Аттила объявил во всеуслышание о создании культа меча. Недоброжелательно настроенный к Аттиле Иордан передает подробности этого события, основываясь на данных Приска Панийского.
«Хотя он по самой природе своей всегда отличался самонадеянностью, но она возросла в нем еще от находки Марсова меча, признававшегося священным у скифских царей. Историк Приск рассказывает, что меч этот был открыт при таком случае. Некий пастух, говорит он, заметил, что одна телка из его стада хромает, но не находил причины ее ранения; озабоченный, он проследил кровавые следы, пока не приблизился к мечу, на который она, пока щипала траву, неосторожно наступила; пастух выкопал меч и тотчас же принес его Аттиле. Тот обрадовался приношению и, будучи без того высокомерным, возомнил, что поставлен владыкою всего мира и что через Марсов меч ему даровано могущество в войнах».
