Александр Новиков - В небе Ленинграда
- Разведчик - это хорошо. Разведчики сейчас нам как раз и нужны. Знаете, почему?
- Нет,- ответил я.
- В Кронштадте мятеж. Первый штурм крепости и фортов не удался. Тухачевский готовит войска к новому штурму. Разведке много работы. Обо всем вам расскажет начальник разведки бригады Севастьянов. Вы поступаете в его распоряжение, будете его помощником. Это ваша постоянная работа. Ну, а пока мы прикомандируем вас к штабу Тухачевского.
От Белянина я отправился к Севастьянову. Начальник разведки 128-й бригады оказался человеком приветливым и словоохотливым. Он подробно рассказал мне о положении под Кронштадтом, как проходил первый штурм крепости и почему он не удался. Разгром мятежников Реввоенсовет Республики возложил на 7-ю армию, поставив во главе ее командующего Западным фронтом М. Н. Тухачевского. В подчинение Тухачевскому были переданы также войска Петроградского военного округа и Балтийский флот. 7-я армия была разделена на две группы войск Северную и Южную. Рано утром 8 марта начался штурм Кронштадта.
Части Северной группы наступали со стороны Лисьего Носа на форты No 4 и 6. Но было еще очень темно, наши войска сбились с пути, очутились возле форта No 7 и овладели им. Однако ураганным артиллерийским огнем из других фортов мятежники заставили нас отойти на материк - северное побережье Финского залива.
У Южной группы дела вначале шли успешно. Подразделения Особого сводного полка под покровом ночи по льду форсировали залив и ворвались в Кронштадт. Но противник имел больше сил и к вечеру выбил сводный полк из города.
Севастьянов приказал мне явиться в штаб 7-й армии и там получить назначение. Мне поручили контроль за войсковой разведкой левой колонны Северной группы. Начальник разведки армии сказал, что сегодня я свободен, а завтра должен выехать в Лисий Нос.
На другой день утром я уехал в Лисий Нос. Уже вовсю шла подготовка к новому штурму - велась ледовая и воздушная разведка, изучались подступы к Кронштадту и фортам, красноармейцы учились действовать на льду под артиллерийским и пулеметным огнем. На усиление 7-й армии прибывали пополнения из частей Западного фронта. В Петроград по предложению В. И. Ленина срочно выехало более 370 делегатов X съезда РКП (б). Среди них были такие видные партийные и военные деятели, как А. С. Бубнов, К. Е. Ворошилов, Е. И. Ковтюх, В. П. Затонский, Ф. И. Махарадзе, Я. Ф. Фабрициус, М. И. Челышев и другие{23}.
Во втором часу ночи 17 марта войска обеих групп (Северной и Южной) двинулись на штурм Кронштадта и фортов. Мятежники сопротивлялись отчаянно. Особенно сильный бой произошел у форта No 6. Красноармейцы несколько раз поднимались в атаку, но не выдерживали плотного орудийного и пулеметного огня и откатывались назад.
Во время одной из атак противник подорвал лед перед фортом. Часть наших бойцов оказалась отрезанной большой полыньей от основных сил. Но красноармейцы не растерялись. Твердо веря, что их не оставят в беде, они смело ринулись на штурм форта и после короткой, но ожесточенной схватки ворвались в него.
Утром 18 марта мятеж был подавлен. А 25 марта Петроград провожал в последний путь погибших героев штурма Кронштадта. После гражданской панихиды, состоявшейся в Георгиевском зале Зимнего дворца, траурная процессия направилась в Александро-Невскую лавру. Я был среди провожавших. Мы прошли через весь Невский проспект и под залпы артиллерийского салюта похоронили павших.
После подавления мятежа меня оставили при штабе 128-й бригады. Но неожиданно пришел запрос от начальника штаба Отдельной Кавказской армии Б. И. Кузнецова, того самого, что обучал нас воинскому делу на Нижегородских курсах красных командиров. Он просил перевести меня на Кавказ. Как разыскал меня Борис Иннокентьевич, я до сих пор не знаю. Командование округа ничего не имело против моего перевода, к тому же поговаривали, что наша бригада будет расформирована, и меня отпустили. Так судьба бросила меня с полюбившегося мне севера "в сторону южную".
В августе 1921 г. я приехал в Тбилиси, где находился штаб Отдельной Кавказской армии, и сразу же направился к Кузнецову. Борис Иннокентьевич посоветовал мне поступить в высшую тактическо-стрелковую школу "Выстрел".
- Сейчас как раз идет отбор кандидатов,- сказал Кузнецов. - Хотите, я помогу вам?
Я согласился. После окончания школы меня направили в Батуми помощником командира роты 14-х командных курсов. В феврале 1923 г. я оказался в Тбилиси. Сперва командовал ротой, а потом батальоном в военно-политической школе Отдельной Кавказской армии. Участвовал в разгроме банд Чолокаева в 1922 г. и меньшевистского восстания в Грузии в 1924 г.
В 1923 г. я женился, у нас родился сын Лева, и я задумался, как быть дальше. Я привык к военной службе, она нравилась мне, но знаний у меня было недостаточно, и я стал подумывать о высшем военном учебном заведении. Очень хотелось поступить в Военно-воздушную академию. Во время учебы в "Выстреле" мне впервые пришлось полетать на самолете на подмосковном аэродроме в Подосинках. Полет длился всего минут 15, но запомнился мне надолго. Тогда-то я и заинтересовался авиацией. Но в то время для поступления в Военно-воздушную академию нужно было знать некоторые специальные дисциплины, и я решил держать экзамены в Военную академию Красной Армии. Но прежде следовало побеседовать со знающим человеком. Вспомнил о Кузнецове, собрался зайти к нему, но случилось так, что этого не потребовалось.
В 1925 г. на очередной выпуск слушателей нашей школы приехал член Реввоенсовета Кавказской Краснознаменной армии Г. К. Орджоникидзе. С ним был Кузнецов. Орджоникидзе расспрашивал выпускников, где они служили, участвовали ли в гражданской войне? Два курсанта сказали, что в 1919 - 1920 гг. служили в 14-й армии и хорошо помнят самого Серго и командарма Уборевича. Завязался непринужденный разговор, вспоминали об отгремевших боях и сражениях.
Орджоникидзе рассказал об Уборевиче.
- Командарма Уборевича я поставил бы вам в пример. Он был тогда очень молод, но со своими обязанностями справлялся отлично. Любил военное дело, превосходно разбирался в нем, был решителен и принципиален. Что сделало его таким? Ответственность перед революцией, партией, которая ему доверяла, истинная любовь к народу. Его посылали всегда туда, где было трудно. Ленин был для него самым высоким авторитетом. С Уборевичем было легко и приятно работать. Его все любили за доступность, выдержку и за заботу о людях. Желаю и вам быть такими же стойкими и целеустремленными. Школа - это начало на вашем командирском пути. Нам предстоит еще не одна схватка с империалистами. Не забывайте об этом, совершенствуйте свое мастерство и учитесь, настойчиво учитесь.
