Дмитрий Медведев - Диана: одинокая принцесса
Джон Спенсер умер, прожив всего одиннадцать часов.
Вместо того чтобы утешить заливавшуюся слезами жену, Джонни отвернулся от нее, презрительно фыркнув:
– Ты обязана родить еще одного ребенка![37]
Засомневавшись в способностях супруги произвести наследника, Джонни отправил ее к лондонским гинекологам для проведения унизительных тестов. Как установит медицинская наука впоследствии, пол ребенка зависит от строения хромосом у мужчин и никак не связан с физиологическими особенностями женского организма.
Наука наукой, а граф Спенсер не переставал требовать рождения наследника. Спустя некоторое время Фрэнсис беременеет в четвертый раз.
«Для меня было очевидно, что я считалась главной причиной случившейся с Джоном трагедии. Поэтому я отлично представляла, через что мне придется пройти, едва я забеременею вновь, – делилась своими переживаниями супруга виконта Элторпа. – Возможно, это был своеобразный защитный механизм, но я решила до самого последнего момента скрывать факт своей беременности»[38].
Истощенная морально и физически, Фрэнсис отправилась отдохнуть на морское побережье. Собравшись с мыслями, она поняла, что долго скрывать беременность невозможно. Лучше поставить мужа в известность: у них вновь будет ребенок – и, возможно, мальчик. Но сообщить об этом она не успела. Ночью ей стало плохо, и у нее произошел выкидыш. Обо всем этом Фрэнсис расскажет своим детям только в 1990-х годах, когда самого Джонни уже не будет в живых.
Впереди Фрэнсис ждала пятая беременность, которая также не смогла снять напряженности в отношениях между супругами. 1 июля 1961 года на свет вновь появляется девочка. Джонни был настолько потрясен рождением очередной дочери, что в интервью местному журналисту признался: «На данный момент мы все еще не смогли определиться с именем»[39].
Пройдет целая неделя, прежде чем малютке дадут имя: Диана Фрэнсис – в честь сестры первого графа Спенсера Дианы (1735–1743) и матери новорожденной.
Не менее показательно выглядел и обряд крещения – на удивление скромный для такого семейства, как Спенсеры. Помимо родителей на церемонии присутствовали только жена главного мирового судьи Норфолка и несколько соседей по графству. Для сравнения: крестной матерью Сары была королева-мать, а крестным отцом Джейн – герцог Кентский.
Диана стала единственным ребенком в семье виконта Элторпа, среди крестных которой не было ни одного члена королевской семьи. Но, как потом выяснится, ей была уготована куда более значительная роль, чем старшим сестрам.
Рождение Дианы Спенсер, как и большинство фактов ее биографии, очень быстро превратится в миф. Для многих исследователей ее жизни не составит труда, объединив все вышеперечисленные обстоятельства, сделать вывод, что Диана была не самым любимым ребенком в семье. На самом деле это не так. Если факты ее рождения и оказали какое-то влияние на жизнь будущей принцессы Уэльской, то произошло это только благодаря самой Диане, сумевшей убедить себя в том, что она для окружающих не более чем «досадная неприятность»[40].
В действительности ситуация выглядела не такой безнадежной. «Даже не знаю, что сказать, когда слышу, будто она была нежеланным ребенком, – говорит Роберт Спенсер. – Лично я не видел никаких признаков, что это действительно было так. Другое дело, какие мысли зародились у нее в голове. Это уже другой вопрос»[41].
Для того чтобы узнать, о чем думала Диана, обратимся к ее собственным высказываниям.
«Когда мне было четырнадцать лет, я чувствовала, что ни на что не гожусь. Я считала себя полностью безнадежным ребенком. Я ощущала себя неотъемлемой частью всей этой проблемы с рождением наследника. Ребенок, скончавшийся до меня, был мальчиком, мои родители были просто одержимы тем, чтобы произвести на свет наследника, а здесь появляюсь я – третья девочка. „Какая досада, – наверняка подумали они, – придется пробовать еще раз“»[42].
Смерть старшего брата была связана и с еще одним принципиально важным для Дианы моментом – самим фактом ее рождения. «Ведь если бы он остался жив, я бы никогда не появилась на этом свете», – убеждала себя принцесса Уэльская.
«Она признавалась, что чувствует себя отвергнутой, потому что вся семья находилась под воздействием того шока, который вызвали рождение и смерть Джона, – вспоминает одна из ее подруг. – Нельзя сказать, что с ней обращались как-то по-другому, но Диана всегда считала, что так оно и есть. Ее самооценка от этого была на очень низком уровне»[43].
Подруга Дианы Эльза Боукер утверждала, что приложила немало усилий к тому, чтобы переубедить принцессу: на самом деле ее очень любят.
– У твоих ног весь мир! – говорила Эльза.
– Весь мир у моих ног? – возражала Диана. – В детстве я была нежеланным ребенком, потому что мои родители хотели мальчика. О Эльза! Я нежеланна!
Нежеланна![44]
Принцесса совершенно напрасно давала себе столь негативную установку. Как мы увидим дальше, ее любили не меньше, если даже не больше, чем остальных детей. Просто Диана родилась и провела свое детство – да что там детство – всю жизнь! – в очень напряженном психологическом климате. И все вышеперечисленные обстоятельства, связанные с ее появлением на свет, стали далеко не единственными моральными травмами. Впереди Диану ждали новые испытания.
Крах семьи
20 мая 1964 года произошло событие, которого семья Спенсеров ждала уже десять лет. Фрэнсис родила мальчика. Ребенка назвали Чарльз Эдвард Морис Спенсер. Обряд крещения был совершен в капелле Генриха VII в Вестминстерском аббатстве, а крестной матерью новорожденного стала сама королева Елизавета II.
Казалось бы, всё – цель достигнута, и супруги Спенсеры могли если уж не зажить счастливо, то хотя бы спокойно. Но этого не произошло. Фрэнсис и Джонни все больше отдалялись друг от друга. Их разговоры часто заканчивались перебранками, и ходили даже слухи, что в минуты гнева виконт поднимает руку на свою жену.
Впервые эти подробности озвучил известный журналист Джеймс Уитакер, опубликовавший в 1993 году книгу «Диана против Чарльза: кровная королевская вражда». По его словам, «у жителей Норфолка не вызывало сомнений, что рукоприкладство действительно могло иметь место»[1].
Уитакера поддержала биограф Джонни Анжела Левайн: «Задиристость Спенсера спокойно могла перерасти в жестокость»[2].
А как же быть с теми высказываниями о характере отца будущей принцессы Уэльской, которые рисуют его совсем другим?
Например: «Из всех людей, которых я когда-либо знал, Джонни меньше всего подходит эпитет „жестокий“, – говорит один из его родственников. – Да, он немного необычен, он кроток, иногда мягок, но только не жесток»[3].
