Сергей Смирнов - Адмирал Колчак. Неизвестное об известном
И вот – лето 14-го года. Что же тогда произошло? Выстрел Гаврилы Принципа, смерть эрц-герцога Фердинанда, объявление войны Австро-Венгерской империей малюсенькой Сербии – всё это похоже на какой-то бездарный водевиль. На который российский император, к сожалению, повёлся – дальше началась «разборка» в стиле дворовой шпаны: Россия, в раже «защиты младшеньких», никому ничего не объявляет, но с ноля часов 17-го июля начинает довольно спешную мобилизацию «напоказ». А Австро-Венгрия резво сбегала за «большими мальчишками» и Россия получает от Германии сначала ультиматум о немедленном прекращении военных приготовлений, а затем – и объявление войны.
Почему? Потому что государь-император Николай Александрович со своими родственными связями по всем монаршим дворам Европы попал, грубо говоря, «как кур в ощип». В XIX веке микроскопические германские герцогства и курфюрстшества, традиционно поставлявшие российскому царствующему дому невест, наконец, объединились в единое государство и неожиданно осознали, что оно получилось очень большим, да ещё и в самом центре Европы. И даже после того, как выяснилось, что это никакая не Германия, а аж II Рейх, позиция, озвученная Бисмарком, о миролюбивой политике Рейха вообще и на востоке в частности, Николая Александровича успокоила до беспечности. И даже неоднократные, более чем прозрачные намёки кайзера Вильгельма II на то, что колониальный мир поделён несправедливо – доведшие, кстати, до отставки и самого Бисмарка – государя не встревожили – в конце концов, кайзер – его кузен! Да и колоний-то никаких у России отродясь не было. И намёки те скорее британцев с империей их касаются. Да, в «наследство» от батюшки Александра III Россия с 1890-го года была связана военным союзом с Францией. Но ведь он и заключён-то был исключительно для закрепления картины европейского мира, сложившейся после Крымской и Балканской кампаний. В 1907-ом году к союзу примкнула Великобритания, преобразовав его, таким образом, в Антанту. Да, именно из-за серьёзного усиления Германии и из опасений за судьбы своих колоний. Но вряд ли британский король Георг V втянет Россию в военную авантюру – ведь он мало того, что Николаю тоже кузен – они и выглядели-то с Георгом, как близнецы-братья! А членство России в Антанте, с которой Германии и делить-то нечего, в случае чего, и кайзера отрезвит. Отчего, собственно, и на германский ультиматум позже должного внимания не обратили…
Но события в Европе с 28-го по 30-е июля 14-го года дали, наконец, понять государь-императору, что кайзера уже вряд ли что-либо отрезвит.
31-го июля, менее, чем за сутки до объявления войны, в России была объявлена, наконец, всеобщая армейская мобилизация. А в два часа ночи 1-го августа государю были доставлены две телеграммы с информацией, полученной по дипломатическим каналам. Первая сообщала, что с наступлением дня Германская империя намерена объявить России войну. Во второй говорилось, что министр иностранных дел Великобритании Эдуард Грей заверил немецкого посла в Лондоне, что если Германия вступит в войну с Россией, но Франция немецкими войсками атакована не будет, то Великобритания обязуется соблюдать по отношению к конфликту нейтралитет. Вот такие вот «союзники» и вот такие вот «кузены»…
По свидетельству дежурных офицеров лейб-Гвардии Императорского Конвоя, император всю ночь растерянно бродил по залам резиденции с телеграммами в руках. Он не требовал никаких докладов, не давал никаких распоряжений и не просил связать его ни с Генеральным штабом, ни с Главвоенмором, ни со штабом Балтфлота, ни с частями приморских армий – он был в шоке.
Многие были в шоке. Многие. Но не флот.
Мобилизация, объявленная Генеральным штабом 17-го июля, была выполнена Балтфлотом скрупулёзно, последовательно и всерьёз. Флаг-капитан флота капитан первого ранга Колчак лично посетил все пункты базирования от Либавы до Гельсингфорса, подняв боеготовность флота до необходимого уровня. А в ночь с 29-го на 30-е июля, находясь в Ревеле, дал фон Эссену телеграмму, в которой почти в ультимативной форме потребовал разрешения вывести Минную дивизию в воды Финского залива для производства минных постановок. Фон Эссен понимал, что согласование этой операции с Главвоенмором ничего не даст – там на себя ответственности такой не возьмут, а будут докладывать всё выше, выше и выше. Во-первых, время будет упущено. А во-вторых, доклад неминуемо достигнет государя, единственной заботой которого все последние дни было лишний раз не нервировать кузена Вильгельма. А там – аль Господь милует, аль на авось пронесёт…
Понимая всё это, Командующий Балтийским флотом адмирал фон Эссен разрешение… дал! И Минная дивизия ушла в ночь.
Странное дело – все, кто провозглашает своё государство Рейхом, почему-то обязательно рассчитывают на блиц-криг. Вот и 1-го августа (ну, хоть с объявлением войны в тот-то раз) вся ударная мощь немецкого флота под боевым охранением новейших эсминцев типа Z-V, устремилась в горло Финского залива. С единственной целью – мгновенно прорвать силы обороны русских на подступах к столице и бросить свои якоря у причалов Кронштадта и в устье Невы. По расчётам германского Командования, война с Россией должна была закончиться числа 3-го-4-го…
Пять вымпелов из состава эсминцев германского флота неожиданно подорвались на минах. Невесть откуда взявшихся – ещё сутки назад никакой информации о том, что Финский залив минирован, не было! Позднее, уже в Киле, выяснилось, что два из них открыли счёт невосполнимым потерям германского флота. В общем, немцы повернули в базы. И не от величины потерь – они были некатастрофичны. Позже они стали нести потери много большие. На порядки! Но они испытали шок. Как потом выяснилось, весь Финский залив был перегорожен расположенными «уступом» восемью линиями минных заграждений. В общем, как бы там ни было, воля каперанга Колчака продлила I Мировую войну с нескольких дней ещё на четыре года. Плохо это или хорошо – не мне судить, но «самоуправство» Колчака в душу Великого князя, полагавшего роль флота в войне не более, чем вспомогательной, запало надолго…
А Минная дивизия только-только начинала свою работу. Осенью немцы напоролись на минную банку на выходе из своей военно-морской базы в Мемеле. Потери – крейсер «Фридрих Карл». Говорить о том, восполнимые они или нет, в этом случае не приходится – крейсер затонул. Но дело-то ведь не только в крейсере – дело в том, что южнее Мемеля германское побережье практически до берегов Восточной Пруссии оказывается подвержено опасности! И наоборот – безопасность российских баз в Либаве, Риге и Ревеле существенно возросла. И это не всё – немцы стали подрываться на минных банках, установленных у Данцига. Потом – западнее (!) острова Борнхольм. И, наконец, в акваториях Киля – Главной и самой западной базы немецкого флота на Балтике!!! Потери немцев были чудовищны – 6 крейсеров, 8 миноносцев и 23 морских транспорта. Мало этого – всё это продемонстрировало немецкому Командованию, что его флот неспособен обеспечить безопасность не только побережья Литвы и Восточной Пруссии, но и самого Рейха. К тому же это ставило под удар транспортные поставки в Рейх из нейтральной Швеции и открывало путь русским к Датским проливам – их появление в водах Северного моря было бы катастрофой окончательной…
