Игорь Оболенский - Русский след Коко Шанель
О том, как чувствовали себя эмигрантки, вынужденные искать работу на подиуме, вспоминала Ксения Куприна, дочь великого писателя, тоже бывшая манекещицей в Париже: «Я пришла наниматься на работу первый раз в жизни. Поднялась по широкой мраморной лестнице, покрытой мягкими коврами. Внушительного вида швейцар указал мне на служебный вход. Я почувствовала себя униженной и долго колебалась, войти или нет. Потом меня долго рассматривали, заставляли ходить, улыбаться, показывать ноги.
Несмотря на мою молодость и застенчивость, меня все-таки приняли. И в первый день во время перерыва все манекенщицы собрались в огромной гостиной. Меня стали учить медленно ходить с гордым видом, поворачиваться, с быстротой молнии переодеваться. За мою конфузливость меня прозвали "дева"».
Главное для женщины — постоянно работать.
Только работа дает бодрость духа, а дух, в свою очередь, заботится об участи тела.
Коко ШанельШанель была знаменита своим весьма непростым нравом. Она могла сказать манекенщице, которая слишком быстро двигалась во время показа платьев: «У нас тут не соревнования по бегу. Понимаю, вам скучно. Ну так смените работу».
Закулисье дома Шанель подробно описала великая княгиня Мария Павловна: «Она никогда ничего не набрасывала на бумаге, творила платье либо по сложившемуся в голове плану, либо как оно выйдет в процессе работы.
Как сейчас вижу ее на табурете у пылающего камина. В комнате несусветная жара. На ней почти неизменно простой спортивный костюм, темная юбка и свитер, рукава закатаны по локоть.
Как тот сказочный подмастерье пирожника, объевшийся сладким, она осатанела от платьев и ни минуты не думала о собственном гардеробе.
Случалось, под бесценную шубу она надевала совершенные обноски, вовсе не подобающие известной модистке. Даже страсть быть на виду не могла заставить ее одеваться нарядно.
В те годы она работала с одной и той же примерщицей, злой старухой в седых буклях и очках, по собачьи верной, но и способной наперекор хозяйке сделать по-своему.
С площадки за дверьми студии поодиночке вызывались девушки, на чьих спинах подгонялся раскрой.
Порою они томились на площадке по нескольку часов, полураздетые, в халатике или накрыв чем-нибудь плечи.
Войдя, девушка направлялась к табурету, на котором с ножницами в руке восседала Шанель.
— Bonjour, Mademoiselle.
— Bonjour, Jeanne.
В первый и последний раз взглянув в лицо девушки, все остальное время Шанель не сводила глаз с ее фигуры».
Самой Шанель льстило сотрудничество с обладателями дворянских титулов. Да и аристократическая внешность княгини Шарвашидзе была очень кстати. Недаром Шанель говорила: «Если в девушке есть хоть капля вульгарности — все, платье пропало».
Позировала Мери и знаменитым фотографам. Ее снимки работы Сесила Битона и Георгия Гойнинген-Гюне появлялись в модных парижских журналах. Один из самых известных фотопортретов грузинской княгини выполнил легендарный Ман Рэй.
* * *Сын еврейских эмигрантов из Российской империи, Эммануэль Радницкий считается одним из лучших фотографов XX века. Он родился в Нью-Йорке в 1890 году. Сократив имя и фамилию, стал называть себя Ман Рэй. В 1921 году он переехал в Париж, где работал вместе с Хоаном Миро, Максом Эрнстом и Пабло Пикассо.
Героями его снимков становились самые культовые личности эпохи. Самой известной моделью фотографа считается Кики — муза художников Модильяни, Сутина, Пикассо.
Кики была знакома, пожалуй, со всеми живописцами с Монпарнаса. В знаменитом кафе «Ротонда» ее видели и приехавшие из Грузии Ладо Гудиашвили, Давид Какабадзе, Елена Ахвледиани.
В тоже время состоялось и знакомство Ман Рэя с княгиней Шарвашидзе. Фотограф не мог остаться равнодушным к очарованию Мери и попросил ее позировать.
Но, надо заметить, сама Мери никогда не рассказывала ни о сеансах у Ман Рэя, ни о работе у Шанель. Даже о знакомстве со знаменитой художницей Тамарой Лемпицкой Мери не вспоминала. Об этом стало известно лишь после того, как на выставке работ Лемпицкой в Риме был выставлен портрет Гигуши Эристави ее кисти.
Если в девушке есть хоть капля вульгарности — все, платье пропало.
Коко ШанельВеликая княгиня Мария Павловна
В двадцатых годах прошлого века Европа благосклонно относилась к эмигрантам. Выходящий в Париже журнал «Иллюстрированная Россия» писал 22 января 1932 года: «И вот в этот город робкой поступью вошла русская эмигрантка: в свое время ее мать и бабушка одевались у Ворта и Пуаре, а эта юная русская женщина только что вырвалась из ада Революции и Гражданской войны! Еще недавно служила она сестрой милосердия на фронте у Деникина и в английских госпиталях в Константинополе. Она вошла в столицу женской элегантности и постучалась в двери роскошного maison de haute couture. И массивные двери перед ней открылись, и она покорила все сердца…».
Манекенщицам приходилось не только демонстрировать модели, но и рассказывать о них. Потому весьма кстати оказались русские и грузинские аристократки, которые свободно говорили на нескольких языках.
Великая княгиня Мария Павловна вспоминала: «Осенью 1921 года я познакомилась с мадемуазель Шанель, преуспевающей модисткой в послевоенном Париже, чья деловая хватка многое обещала. Деловые женщины были в Европе наперечет, их не принимали всерьез, но блестящие способности Шанель уже привлекли к ней общее внимание. Она не обучалась ни искусству модельера, ни портняжному делу, просто у нее была толковая, думающая голова. Родившись в провинции, происхождения самого скромного, она кем только не перебывала, даже «мальчиком» на конюшне. Наконец открыла в Париже маленькую мастерскую дамских шляп на средства умного друга, который сам был деловым человеком и хорошо направил ее.
Модисткой она стала в войну, причем случайно; она избрала это занятие не по призванию, а потому, что при ее ограниченных возможностях оно сулило ей больший успех. Начни она в других обстоятельствах и имей необходимую подготовку, она стала бы прекрасным организатором в любом выбранном деле.
Ко времени нашего знакомства она была немногим старше меня, но при взгляде на нее ни о возрасте, ни о внешности не приходилось задумываться. Запоминались твердая линия подбородка и решительная посадка головы. Вас буквально сминала ее будоражащая, заразительная энергия. До Шанель парижские дамские мастера составляли немногочисленную касту, ревниво оберегавшую свои права. Они шли на поводу у сравнительно небольшой группы привередливых модниц; потом, и очень не скоро, до неузнаваемости испорченные модели поступали к покупщикам. Тогда не было сезонных продаж и предложений на следующий год. Мода подстраивалась под прелестную графиню такую-то или княгиню сякую-то, которым этот наряд был к лицу. В ущерб делу торжествовал индивидуальный подход. Шанель первой пошла навстречу публике, делая всем одинаковое, первой, помня про кошелек, сделала моду демократичной. После войны людям хотелось простого, безыскусного; Шанель воплотила это в одежде, и это был правильный шаг. Она олицетворила свое время, и пусть она презирала расхожий вкус, она ревностно служила ему.
