Колин Кларк - Моя неделя с Мэрилин
Этот вывод показался мне весьма эгоистичным даже по меркам домашней прислуги. Я пообещал им изучить этот вопрос и поспешил заверить их, что они ни в чем не виноваты.
— Этот дом «louca», — сказали они. То есть сумасшедший.
Посреди ночи в нем раздавались крики, а посреди дня царила мертвая тишина. Мистер и миссис Миллер не разговаривали с ними. Миссис Миллер вела себя так, словно спала на ходу.
Я понял, что мне нужно проявить твердость.
— Это не ваша забота, — сказал я строго. — У миссис Миллер очень сложная работа. Ей приходится беречь энергию. И она не говорит на португальском, поэтому не может поговорить с вами, даже если у нее есть такое желание. Не берите в голову. Компания платит вам хорошие деньги, чтобы вы ухаживали за мистером и миссис Миллер. Мы считаем, что вы лучшие, в ином случае мы бы не просили вас остаться.
Эта политика возымела желаемый эффект. Они оба нервно кивнули и поспешно вышли из комнаты. Я отправился на поиски Роджера.
— В чем дело, Роджер, старина? — спросил я, отыскав его. — Мария говорит, что Мэрилин спит на полу!
Роджер поднес свой кривой палец к носу и загадочно хмыкнул. Я не вполне уверен, что это означает. Иногда он сопровождает этот жест следующими словами: «Что кивай слепому, что подмигивай — результат один». Это меня, мягко говоря, озадачивает, если не сказать больше.
— Какие-то проблемы между мистером и миссис М.? — спросил я. — Они же только несколько недель женаты!
— Я не слышал, чтобы кто-то из них жаловался, — ответил Роджер, лукаво взглянув на меня. — Но зато я слышал, как они играют в поезда ночи напролет. В этом сомнений у меня нет.
«Игрой в поезда» Роджер называл любовь во всех ее проявлениях.
— Спать на полу — по мне, не самый лучший способ играть в поезда, — заметил я.
— А кто говорит о том, что они спят?
— Ну, Мария... — неуверенно сказал я.
— Мария может ошибаться. Просто потому что постельное белье валяется на полу... Да что Мария вообще знает? У Мэрилин медовый месяц. Она может делать что хочет. Это не наше дело. А теперь я пойду проверю сад — нет ли там репортеров, притаившихся в кустах. Побудь пока здесь, а когда я вернусь, мы поднимемся наверх и выпьем. Только не ходи без меня и не пытайся что-нибудь выведать. — Он прочитал мои мысли. — Артур и Мэрилин, вероятно, еще внизу, а с ними Пола и Хедда. (Хедда Ростен — бывшая секретарша Артура Миллера из Нью-Йорка, которая вела себя как закадычная «подружка» Мэрилин.) Вечно они слоняются по дому! Зачем они нужны в медовый месяц, я не знаю. Бедная Мэрилин. У нее нет ни единой минуты покоя. Неудивительно, что она проводит столько времени в спальне.
Роджер еще раз хитро ухмыльнулся и ушел.
— Да, но это ее третий медовый месяц, — бросил я вслед его удалявшейся спине. — Все уже так предсказуемо...
Вернувшись со своего обхода, Роджер ясно дал понять, что не намерен больше обсуждать чету Миллеров. По его мнению, это было неуважением, даже предательством. Я уверен, что, когда он работал в полиции, лояльность по отношению к коллегам была для него важнее всего. Теперь он дарил всю свою верность Мэрилин. Он поддался ее чарам, как и все остальные, но она пробуждала в нем скорее отеческие, нежели любовные чувства. Не стоило забывать, что где-то существовала миссис Роджер, сгорбившаяся над своим вязанием. Я, правда, надеюсь, что она такая же милая, как и сам Роджер. Когда я приглашал его на работу, он сказал, что женат уже больше тридцати лет и у него сын моего возраста. «Он служит», — не без гордости заявил Роджер.
Мы поднялись наверх в его комнату, и он достал бутылку скотча и пару стаканов.
— За «Мэрилин Монро продакшнз», — торжественно провозгласил он.
«Мэрилин Монро продакшнз» платила ему, но не мне.
— За «Лоуренс Оливье продакшнз», — парировал я, сев и закурив сигарету.
На минуту воцарилась тишина.
— Роджер, — осторожно начал я, — ты знаешь, что входит в мои обязанности: выявлять все, что может повредить съемкам, и сообщать об этом Оливье. Так что давай, расскажи мне, как тут у вас дела?
— Отвяжись, Колин, — добродушно сказал Роджер. — Моя задача — охранять Мэрилин. Ты сам это говорил, когда брал меня на работу. Этим я и занимаюсь. Вот только вчера поймал одного из этих проклятых репортеров — висел на водосточной трубе под окном у Мэрилин. Он умудрился перелезть через забор, пересек газон и залез на первую же трубу, которую увидел. Еще несколько минут, и он бы оказался в туалете у Мэрилин. Вот бы был сюрприз! — Роджер не то усмехнулся, не то фыркнул, а затем вновь пустился в рассуждения на больную для него тему: о прессе. Чего он не выносил, так это пронырливости и наглости репортеров. Он всю свою жизнь ловил преступников — людей, которые нарушали закон. Теперь же ему приходилось иметь дело с людьми, которые не уважают приличия и готовы пойти на что угодно, чтобы получить желаемое, но ведут себя скорее как шаловливые школьники, нежели как члены преступного клана.
— Что я могу сделать, Колин? Я не могу их арестовать. Мне не позволено бить их. Все что я могу сделать — это вышвырнуть их вон и ждать, когда они заявятся снова.
Роджер мечтал, чтобы кто-нибудь совершил покушение на его любимую Мэрилин, а он бы спас ее как средневековый герой. А пока его главные враги — фотографы из News of the World, и Роджеру приходится иметь дело с ними.
Когда мы допили виски, Роджер спустился и вернулся с тарелкой сэндвичей, которые сделала Мария, и несколькими бутылками пива. К половине одиннадцатого мы совершенно расслабились, но за окном уже темнело, а мне еще предстояло решить, где ночевать. Роджер с радостью отвез бы меня домой, но я был не вполне уверен, что он в состоянии это сделать. Его глаза были влажными, а нос ненормально красным.
— В конце коридора есть свободная комната, — сказал я с надеждой.
— Не думаю, что кровать застелена, — возразил Роджер. — У Марии случится удар, если она узнает, что ты там спал. Да и что подумает Мэрилин, когда ты сядешь в машину завтра утром?
— Боюсь, она меня даже не заметит. Но ты прав, я лучше вызову такси. — Я открыл дверь комнаты Роджера и выглянул в коридор. В доме было тихо, как в могиле.
— Пола и Хедда ложатся спать в десять, — пояснил Роджер, — а Хосе и Мария сейчас, должно быть, в своих комнатах, так что ты в полной безопасности. Ты знаешь, где выход?
