Владимир Силантьев - Воздушные разведчики
Грузим в полуторку два винта, инструменты, кое-какой провиант и под вечер отправляемся в дорогу. Нас трое: техник звена Алексей Трошанин, Григорий Бельский - хозяин попавшей в беду "пешки" - и я, "безлошадный", на подмогу.
В подмосковных лесах уже давно опали листья, пожухла на полянах трава. Лишь в буреломах, куда не попадали солнечные лучи летом и куда еще не пахнуло холодом осени, что-то зеленеет. Возможно, мох? С борта трясущейся на ухабах полуторки не разглядишь.
Ехали долго, кружным путем, километров семьдесят.
Часто останавливались, подрубали выскочившую из теса на узкую дорогу березку или осину: берегли от уда-пов лопасти винтов, которые не уместились в кузове и торчали за бортом. Острые, как лемех плуга, они и сами могли перерубить иную березку. Но винты берегли: они балансируются на специальном регулировочном стенде, и каждая щербинка, скол в металле нарушают эту ювелирную работу.
В лесу пусто и голо. Маршрут сверяли по военной карте, на ней были точно указаны все лесные дороги и даже тропы. Нам повезло: октябрьские дожди обошли этот лес стороной, и мы ни разу не засели в разъезженной колее.
Наконец добрались до деревни, где "на задах" плюхнулась "пешка". Трошанин пошел разыскивать председателя колхоза, чтобы тот выделил нам избу под ночлег.
- Да выбирайте любую, - сказал председатель, - все избы пустуют. Людей увела из деревни война. Остались одни старухи.
Совсем стемнело, когда мы добрались до места ночлега. Наш выбор пал на избу, стоявшую в поле на отшибе. Недалеко, в пятистах шагах, лежала злополучная "пешка".
- Выставили охрану у самолета? - спросил Трошанин у председателя. Тот замялся и ответил:
- Так нет людей... Да и кто его утащит? Чай, не теленок и не полушубок...
Техник звена решил по-своему. Он приказал мне потеплее одеться, прицепить пистолет и идти к самолету. Дорогу показывал председатель. Трошанин время от времени подсвечивал фонариком. Надолго включать побаивался - нарушалась светомаскировка.
- Кажись, прошли мимо, - остановился председатель, - посвети-ка вокруг, лейтенант!
Луч скользнул по копне неубранного сена, по пашне и вдруг отразился от чего-то блестящего, металлического. Вот она! "Пешка" лежала на склоне овражка, зарывшись винтами в стерню. Трошанин заглянул в кабину летчика и, убедившись в том, что там все на месте, даже часы, которые легко снимаются и могли соблазнить нечистого на руку, сказал мне:
- Вот что. В этой темноте сам дьявол "пешку" не отыщет. А найдет - так не утащит. Караул отменяю. Идем спать. Завтра пораньше встанем и займемся землекопными работами.
Утром мы пошли на колхозный склад, председатель выдал нам три лопаты, лом и топор. Трошанин объяснил план действий
- Будем поднимать на ноги "пешку" так: сначала выкопаем ямы под мотогондолами и выпустим шасси. Затем выроем наклонные траншеи перед передними колесами и выкатим самолет на поле. Ясно?
Бельский засомневался:
- Надо бы подъемники достать. Так вернее будет. Машина лежит косо, подкопаешь - скатится в овраг.
- Достались мне двое белоручек! - повысил голос Трошанин. - Вот что хватит баланду травить. За лопаты!.. - И закруглил помягче:
- Да не сомневайтесь, поднимем "пешку". Мне уже приходилось таким макаром ставить самолеты на ноги.
До обеда мы выкопали яму под левым люком, за которым пряталось одно колесо. Самолет стало кренить, и Трошанин решил прекратить работу, найти чурбан, чтобы закрепить хвост "пешки".
После обеда работа двигалась медленнее. Мускулы налились свинцом. С большим трудом мы одолели вторую яму под правой гондолой и уговорили Трошанина забраться в кабину, попробовать, пойдет ли шасси с помощью аварийного выпуска. Полной гарантии не было. При ударе "пешки" о землю и скольжении по полю всякое могло случиться: могло порвать створки люка, сорвать шланг гидросистемы выпуска шасси.
- Копайте глубже, ленивый народ! - посмеивался Алексей. Он работал наравне с нами. - Копайте с запасом! Выгадаешь копейку - потеряешь рубль.
Так оно и получилось: когда пустили в ход аварийный выпуск шасси, колеса вывалились из люка и уперлись в землю на дне ямы, шасси полностью не выпустилось.
Трошанин ругал себя за то, что не устоял против наших уговоров:
- Поспешили - людей насмешили... Хватит на сегодня. Аида в избу!
Следующим утром мы возились еще часа два, прежде чем "дожали" шасси и в кабине загорелись зеленые сигнальные лампочки. Теперь оставалось выкопать траншеи перед каждым колесом, освободить моторы, на которых пока держался фюзеляж, прицепить к стойкам шасси тросы и с помощью колхозного трактора выкатить "пешку" из ямы. Работа спорилась. Видимо, мы же набили руку, стали заправскими землекопами. Подкатил колесный трактор и с третьей попытки вытащил самолет, подогнал его к избе и развернул носом на проезжую улицу. "Пешка" как бы встала в строй деревенских домишек.
За работой мы отвлеклись от тревожных дум и не слышали отдаленного, нарастающего гула артиллерийской канонады. Уже после войны, из мемуаров наших видных полководцев мы узнали, что фашистам удалось прорваться к каналу Москва - Волга. Но тогда мы и не подозревали, что враг так близко. В деревенской глуши Подмосковья мы находились в полном неведении того, что сообщают сводки Совинформбюро. И председатель колхоза озадачил нас, когда в ответ на просьбу продать нам продукты сказал:
- Какие у нас продукты - картошка да молоко. Берите даром - все равно пропадут. Приказано сниматься.
- Как сниматься? А разве... - переспросили мы.
- Слышите канонаду? Подходят немцы... Так что не взыщите. Мясом не побалую: велели скотину гнать на восток. А картошку и молоко найдете на складе. - И председатель ушел, мрачный и встревоженный.
Мы стали обсуждать положение, но беседа не клеилась, каждого одолевали нерадостные думы. Я гнал от себя мысль, что нас вот так вдруг могут окружить немцы, взять в плен. Офицерским пистолетом много не навоюешь. И тут Трошанин предложил снять с самолета скорострельный пулемет и, если придется, им обороняться.
Трошанин сам проделал эту работу и поставил Бельского с пулеметом в ночной караул. Я подумал - мне не доверяет: молод еще. Трошанин предупредил, что очень трудно удержать в руках тяжелый авиапулемет во время боевой стрельбы: наверняка вырвется из рук, хотя у Бельского не руки, а медвежьи лапы.
- С рук не стреляй! - поучал Трошанин. - Найди опору. С плеча тоже не стреляй - переломит ключицу.
Эта инструкция касалась и меня, так как завтра моя очередь идти в караул.
Бельский остался у самолета, а мы вернулись в избу и заснули тревожным сном. Предстоял тяжелый рабочий день - смена винтов.
