Чингисхан - Сокровенное сказание монголов. Великая Яса
По реке Оршун, что течет между озерами Буйр и Хулун, сидели татарские племена[41][42] – айригуды и буйругуды. Амбагай-хан выдал за татарина свою дочь и отправился провожать ее в пределы татарские. И был схвачен там Амбагай-хан татарами и выдан ими Алтан-хану хятанскому[43][44]. И послал тогда Амбагай-хан гонца по имени Балахачи из племени Бэсудэй и заповедал: «Пойди ты к Хутуле, среднему сыну Хабул-хана, приди к Хадан тайши, среднему сыну из десяти сынов моих, и передай им: впредь пусть будет именем моим заказано улуса Хамаг Монгол всем владыкам самим сопровождать их дочерей. Татарами я схвачен здесь.
Так мстите ж за владыку своего,
Пока все ногти с пальцев не сорвете
И десять пальцев ваших
До конца не обессилят!»
Охотившийся в ту пору на реке Онон на птицу Есухэй-батор повстречался с Их чилэду из племени Мэргэд[45][46], который, взяв в жены девушку из племени Олхунуд, возвращался теперь восвояси. Есухэй-батор заглянул в возок и увидал в нем несравненной красоты девушку. Он тут же поскакал домой, позвал с собой старшего брата Нэхун тайши и младшего брата Даридай отчигина, и они втроем бросились вдогонку за Их чилэду.
Завидев конную погоню, убоялся Их чилэду, стеганул своего каурого коня по ляжкам и поскакал прочь по склону горы. Трое преследователей, скача друг за дружкой, не отставали. Их чилэду обогнул сопку и возвратился к возку, в котором его ожидала жена. Огэлун ужин[47] воскликнула тогда: «Ты понял, что замыслили те трое?! Уж слишком подозрительны их лица. С тобой они расправиться хотят. Любимый, коли в здравии ты будешь, жену себе достойную отыщешь.
У нас в повозке каждой девушка сидит,
В возке любом невеста ожидает.
А коль у новой суженой твоей другое имя будет, прозвание Огэлун дай ей. Сейчас подумай о себе! Вдохни мой запах на прощанье и тотчас прочь скачи».
С этими словами Огэлун сняла свою нательную рубашку и подала ее Их чилэду. Когда он нагнулся с коня и взял ее, из-за холма показались трое преследователей. Их чилэду стеганул по ляжкам своего каурого коня и умчался прочь вверх по реке Онон.
Семь перевалов перевалили трое его преследователей, пока гнались за ним. Да так и не догнали, отступились, повернули назад к возку. И взяли они Огэлун и повезли. Есухэй-батор вел на поводу ее лошадь, старший брат его Нэхун тайши ехал впереди всех, а младший – Даридай отчигин следовал сбоку. И возопила тогда Огэлун ужин:
«За что, скажи, за что, мой Чилэду,
Такую бог нам шлет судьбу-беду!
Тебе – в степи широкой голодать,
Скитаться у ветров на поводу.
А мне где косы расплетать-сплетать?
Куда же без тебя я побреду?!»
И стенала она так, что река Онон вздыбилась волнами, а бор лесной заколыхался, будто от ветра.
Даридай отчигин увещевал Огэлун:
«Кого ты ласкала, кого обнимала,
Тот ныне на той стороне перевала.
По ком убиваешься ты и рыдаешь,
Уже пересек рек и речек немало.
Стенай не стенай, он тебя не услышит,
Дорогу к нему ты бы не разыскала;
Ни тени его, ни следа не увидишь,
И лучше бы было, чтоб ты замолчала».
И привез Есухэй-батор Огэлун в дом свой и женою сделал своею. Вот и весь сказ о том, как Есухэй-батор взял себе в жены Огэлун ужин.
Тем временем Хамаг Монгол и тайчуды собрались на берегу реки Онон в местности, именуемой долиной Хорхонаг, и, сговорившись, поставили над собой ханом Хутулу[48], ибо плененный Амбагай-хан заповедал передать слово свое двоим – Хадану и Хутуле.
В чести у монголов пиры да танцы. Потому, возведя Хутулу на ханский стол, они пировали и плясали под священным раскидистым деревом Хорхонагским[49] до тех пор,
Пока ребра не треснули,
Пока ноги не отвалились.
И как стал Хутула ханом, пошел он вместе с Хадан тайши в пределы татарские, чтобы отомстить им, как было завещано Амбагай-ханом. И бились они с Хутун барахом и с Жали бухом татарскими все тринадцать раз, но так и не смогли
Отмщением отомстить,
Воздаянием воздать
За хана Амбагая своего.
И воротился Есухэй-батор восвояси[50], захватив в полон татарских Тэмужин Угэ, Хори буха и других, а жена его, Огэлун ужин, тем временем разрешилась Чингисом[51] в местности, называемой Дэлун болдог[52], что на Ононе.
И родился Чингис, сжимая в правой руке сгусток крови величиной с альчик[53]. И нарекли ему имя Тэмужин, ибо рожденье его совпало с пленением татарского Тэмужин Угэ[54].
Жизнеописание Чингисхана
От Огэлун ужин родилось у Есухэй-батора четверо сыновей – Тэмужин, Хасар, Хачигун и Тэмугэ[55]. И родилась у них дочь, и нарекли ее Тэмулун. Когда Тэмужину исполнилось девять лет, Жочи Хасару было семь, Хачигун элчи – пять, Тэмугэ отчигину – три года; Тэмулун и вовсе лежала в люльке.
И когда исполнилось Тэмужину девять лет, Есухэй-батор отправился вместе с ним к родичам жены – олхунудам – сватать сыну невесту[56]. На полпути между урочищами Цэгцэр и Чихургу повстречали они Дэй сэцэна из племени Хонгирад[57][58].
«Сват Есухэй, куда путь держишь?» – спросил Дэй сэцэн.
«У олхунудов, родичей жены, хочу посватать я невесту сыну», – ответил Есухэй.
«Мне люб твой сын,—
Дэй сэцэн молвил.—
У отрока в глазах огонь,
И ликом светел он.
Сват Есухэй, поверишь, прошлой ночью сон удивительный привиделся мне вдруг: как будто птица, белый сокол, в когтях неся луну и солнце, спустилась на руки ко мне. Другим уже я говорил: «То – доброе знамение судьбы!» И вдруг приехал вместе с сыном ты! Сну моему не это ль изъяснение? Да сон ли это был?!
То – знак во сне явившегося гения-хранителя Хиадов[59]. Мы, хонгирады, исстари
Чужие земли и народы не воюем,
Мы светлоликих дочерей милуем,
Статью, красой не заблещут покуда.
Черного мы запрягаем верблюда,
Деву в возок-одноколку посадим,
С ласкою в ханскую ставку спровадим.
Из хонгирадского рода невеста
С ханом поделит высокое место.
Нет у нас тяги ни к битвам, ни к войнам.
Дело другое считаем достойным:
Дочку, что выросла в холе да в ласке,
В путь снаряжаем мы в крытой коляске.
Ставим в упряжку верблюда седого —
Вот и невеста для хана готова.
С ханом высоким, довольна судьбиной,
Сядет достойной его половиной.
У хонгирадов издревле пригожестью пленяли девы,
Блистали наши жены красотой;
Со славой этой из поколенья в поколенье жили мы.
Сыны у нас хозяйничают в отчине своей,
А дочери пленяют взор заезжих женихов.
Сват Есухэй, войди в мой дом.
Есть малолетняя дочурка у меня.
Взгляни и оцени».
С этими словами Дэй сэцэн проводил Есухэя в свою юрту, и взглянул на дитя Есухэй,
