Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова. Описанные самим им для своих потомков
Краткая биография A. T. Болотова напечатана С. А. Масловым в "Земледельческом журнале" 1838 года, кн. 8. Г. Маслов отдал полную дань уважения достопамятному русскому агроному и помологу.}
Громадный труд Болотова есть, бесспорно, один из наиглавнейших материалов для истории русского общества восемнадцатого столетия. Внешняя сторона рукописи также не безынтересна. Она разбивается на двадцать девять томиков, в одинаковый малый, восьмидольный Формат и почти одинакового объема: 400 с небольшим страниц в каждом томике. Все 29 частей писаны рукой Болотова почти без малейших помарок. Последнее обстоятельство объясняется тем, что каждый томик предварительно написывался автором вчерне и затем им же самим переписывался. И как переписывался! Никакой искусный каллиграф того времени не положил бы столько старания и труда при этом, какие употребил Болотов. Почерк его четок, ясен, красив, — на каждой странице одинаковое число строк, чуть не одинаковое число букв; каждое письмо к Фантастическому приятелю (записки вместо глав разбиваются на письма) имеет особое заглавие; в первых томиках находятся Фигурные буквы, затем виньетки и заставки, и все это рисовано пером самим автором довольно красиво и отчетливо. Смело можно сказать, что в нашей литературе исторических записок XVIII века нет другой такой рукописи, которая бы так была любопытна и с внешней своей стороны. Не довольствуясь мелкими рисунками, автор приложил несколько картинок, сделанных им водяными красками, а к первому томику приложил свой собственный портрет.
При всех этих и внутренних, и внешних достоинствах, многодетному и многотомному труду Болотова не посчастливилось в русской литературе.
Долго хранились записки его в неизвестности, в семейном архиве его потомков. В 1839 году в "Сыне Отечества" (кн. VIII и IX) появляются первые небольшие отрывки из записок Болотова — самым бесцеремонным образом против подлинника переделанные и исправленные. В 1850 году записки эти начинают делаться известными русскому обществу в более обширных размерах.
В "Отечественных Записках" 1850 года, а именно в томах: LXIX, LXX, LXXI и LXXII помещены первые четыре части записок Болотова; в 1851 году в том же журнале (том: LXXIV, LXXV и LXXIV) напечатаны пятая и шестая части. Но любопытно обратить внимание на то, как напечатана эта пятая лишь доля автобиографии Болотова. Мы взяли на себя труд самым тщательным образом сличить тексте печатный с подлинником и не нашли сряду десятка строк, которые не были бы исковерканы теми лицами, которые сообщили рукопиись редакции. Не говоря уже о том, что весь строй рассказа Болотова, вся, его Форма — переделаны, слог исправлен, большая часть его рассуждений, ярко рисующих нравственный облик рассказчика, выброшены, пострадала и фактическая сторона записок. В доказательство отметин особенно крупные сокращения, сделанные в подлиннике записок Болотова при напечатании первых шести его частей.
В I части, в 3-мъ письме в печати мы не находим, между прочим, предсказания, сделанного одним странником-монахом бабке Андрея Тимофеевича Болотова.
В 4-м письме в печати нет в высшей степени простодушного рассказа о первом дне рождения Андрея Тимофеевича и об обстоятельствах, сопровождавших этот Факт.
В 10-м письме в печати довольно большой пропуск тех страниц рукописи, на которых трактуется о некотором курляндском дворянине КорФе.
Во II части, в письме 15-мъ, находится довольно много пропусков в рассказе о сельском духовенстве, рассказе весьма невинного свойства, но довольно характеристичного для знакомства с положением в среде дворянских семей, того времени, духовенства и для обрисовки отношений лиц этого сословия между собой. В 16-м письме той же части значительные выпуски подробностей, относящихся до злоупотреблений тогдашних воевод.
В 18-м письме сделан громадный пропуск в чрезвычайно характеристичной сцене из учебного быта Андрея Тимофеевича Болотова.
В письме 19-м опять большой пропуск в рассказе о тогдашних суевериях.
В 23-м письме выброшен довольно характеристичный рассказ из сельской жизни автора.
В III части записок встречается много пропусков, преимущественно тех мест, где автор дозволяет себе характеризовать некоторых, более или менее высших, военных деятелей своего времени; такого рода пропуски особенно часты в письмах 27, 28 и 29-м.
Вообще всякого рода злоупотребления в тогдашней военной службе, откровенно и незлобно передаваемые Андреем Тимофеевичем в его записках, не были воспроизведены в печатном издании или правильнее сказать, извлечении из первых шести частей его записок. Равным образом, не переданы весьма интересные подробности русского солдатского быта прошлого столетия, и котором, кстати сказать, мы крайне мало знаем, и тем, казалось бы, следовало более дорожить теми данными, которые мы встречаем у наших правдивых и обстоятельных писателей, каков Болотов. Достойно замечания, что выпуски и искажения при печатании первых томиков его труда коснулись даже тех мест его простодушного рассказа, в которых повествуется о его любовных шашнях. Такого рода пропуски в письме 34-м и др.
Чтобы нагляднее судить, до чего доходило, не далее как восемнадцать лет тому назад, искалечивание исторических памятников при напечатании их, мы приведем наудачу несколько выдержек из печатного текста Болотовых записок — сопоставив их с соответственными местами подлинника.
Вот образчики:
Часть IV, письмо 40, стр. 128 по рукописи:
Наконец 15-го числа пришли мы к польскому местечку Вербалову, которое было самое почти последнее до прусской земли, и как мы сим образом к неприятельской земле совсем почти уже приближились, то поставлен был лагерь всей армии опять вместе и батальон кареем. Так же употребляемы были уже предосторожности. Перед фрунтом закинуты были у нас рогатки, власно так как бы пруссаки были турки и татары, были у нас уже на носу и могли нас всех перерубить и искрошить в мелкие части, если б не взять сей смешной предосторожности, хотя они были от нас и весьма еще далеко. Но сего было еще не довольно. За рогатки сии на всякую ночь обводились еще превеликие бекеты при пушках и гаубицах, и ничто нам так не досадно было, как сии проклятые бекеты, в которых принуждены мы были ночевать в ружье и без палатки, которая предосторожность была совсем еще не нужна и служила только к приучению нас к военным трудам, а того более к напрасному отягощению.
В сем месте и не входя еще в прусские границы стояла армия опять целую неделю, отчасти дожидаясь назади еще идущей нашей кавалерии, отчасти брав время для разведание о неприятеле и о местах, куда нам иттить немедленно, в которое время на другой день прибыл к вам действительный генерал-майор гр. Петр Александрович Румянцов со всею кавалерией и кирасирскими полками, с которыми он из России шел чрез Польшу совсем иной дорогой.
