Валерий Перевозчиков - Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого
— Все происходило так… Я перебазировался в деревню и с весны до осени жил там. Естественно, когда я приезжал в Москву, то другого дома, кроме Каретного, у меня не было. А зимой все развивалось по-прежнему, на Каретном… А позже, примерно с 70-71-го года мы встречались уже очень редко. Встречались случайно, но всегда продлевали эти встречи… Так было у Бэллы Ахмадулиной… Помню, однажды мы встретились в аэропорту — я встречал Жанну из Ленинграда, и этим же рейсом прилетел Володя, а его встречал Иван Дыховичный. Иван нас вез, Володя сидел впереди, а мы — сзади. А мне только что Сергей Апполинарьевич привез из Штатов газовую зажигалку — черный «Ронсон». Я чиркнул «Ронсоном»:
— Смотри, Вовчик!
Ну, а Вовчик же переживает, что у кого-то есть такая штука, а у него нет… Он отцу отовсюду привозил зажигалки, и говорит:
— Давай махнемся! Ну, давай махнемся! Ты мне — «Ронсон», а я тебе — смотри, хорошая зажигалка, на парах бензина!
А уговаривать Володя умел.
— Да ладно, бери…
— 5 последние годы жизни Высоцкого Вы встречались?
— Раза два меня находили, когда Володя умирал, умирал в буквальном смысле… Вот так я приехал на Малую Грузинскую, в квартире уже были реаниматоры… Вначале я просто выгнал несколько людей, которые там с ним пили, а в этот момент просто мешались под ногами… Володю уже привели в чувство, и один из врачей сказал мне:
— Артур, Вы должны остаться. Нельзя, чтобы Володя еще выпил. В результате мы остались втроем: со мной приехала Жанна Прохоренко — и сидели долго, очень долго. Ночь. И я вызвал одного своего друга:
— Ты останься здесь, и чтобы у Володи никого не было. Володю не бросай ни при каких обстоятельствах!
Кроме этого, приехал Бабек, — я тогда его впервые увидал. Они остались…
Мы уехали немного поспать, и когда я вернулся часов в десять утра, то понял — Володя все-таки выпил. Я говорю своему другу:
— Как же так?!
А он говорит:
— Артур, я не мог ничего сделать. Володя меня уговорил, но я его не бросил. Мы вместе поехали в валютный бар… Ты меня прости, но я не жалею… Володя столько пел! И пел новые песни…
Я страшно разозлился, но можно понять и моет друга: Володя мог уговорить, уболтать кого угодно. Кого угодно…
Я помню наш последний разговор перед его поездкой в Калининград. Он меня подробно выспрашивал про деревню, в которой я живу. Какой дом, далеко от дороги? Потом сказал, что нам надо серьезно поговорить… Если бы я знал про наркотики… Я видел у него однажды стеклянные глаза, но я же не знал… Я бы обязательно вмешался, хотя вряд ли мог что-либо сделать… Володя знал, что я ненавижу наркоманов… Они готовы на все, они в любой момент могут предать, а Володя (честь ему и хвала) никому никогда подлости не сделал.
Эти последние годы из-за своей болезни (скажем так) Володя был окружен людьми другого — особого сорта… Наверное, каждый из них был хорош для него и нужен… Но Володя отлично знал им всем цену. Все это я понял, когда познакомился с людьми, которые окружали его в последние годы. Хотя Годяева Игорька я уже знал и хорошо к нему относился. Я высоко ценю знакомство с Валерием Янк-ловичем. Считаю, что этот человек искренне любил Володю — в отличие от многих других. Он действительно помогал Володе жить и старался быть ему полезным. В нем не было стремления использовать Володю…
— 25 июля 1980 года…
— Мне позвонили утром, и часов в двенадцать я был на Малой Грузинской… Я был там все время, пока не прилетела Марина. Приходилось как-то регулировать этот громадный поток людей… Вскрытия не было, потому что все было ясно: какое сердце способно выдержать такие нагрузки?! А как было получено свидетельство о смерти, не знаю: честно говоря, это меня не касалось. Я много был с Володей эти дни — и никаких следов веревок на его руках не видел. Какая чушь! Абсолютная чушь — все эти разговоры о веревках!
На похоронах меня, как и всех, поразило громадное количество людей, которые пришли попрощаться с Володей… А еще: в очереди к театру я увидел Георгия Гречко. Он, как все, встал в эту многокилометровую очередь. Вот это человек!
Февраль — март 1988 г.
Артур Сергеевич МАКАРОВ. ДАЧНАЯ ИСТОРИЯ
После смерти Володи Высоцкого остались долги, довольно крупные долги, и встал вопрос: кому этим заниматься… Долго думали и обсуждали, а потом Марина говорит:
— Артур, кто, если не ты?!
И хотя я отказывался, она тут же выписала мне доверенность… Машины и аппаратура — это отдельная история. Сейчас речь пойдет о даче.
Что делать с дачей — вначале никто не знал. Дача, как Вы знаете, была построена на участке Володарского. На следующий день после похорон Володарский очень благородно заявил, что он постепенно выплатит всю стоимость дачи наследникам… По счетам и квитанциям, собранным Валерием Янкловичем, было ясно, что она стоит около сорока тысяч.
Марина сразу согласилась:
— О чем разговор, Эдик… Конечно, выплатишь постепенно.
Она добавила, что на даче все останется, как было при Володе. И так как здесь, на Грузинской, будет жить мама, то там будут собираться друзья в день рождения Володи и в день его смерти.
Но через три дня Володарский пришел и сказал, что он «не потянет». «Давайте думать, как быть… Может быть, кто из вас купит?» Стали думать. Туманов отказался сразу. Тогда Эдик говорит:
— Для меня было бы идеально, если бы дачу купил Артур. Он — Володин друг, и я его давно знаю.
Сначала я не соглашался:
— У меня дом в деревне, там забот навалом…
А потом подумал: «А что? В конце концов, я каждую зиму приезжаю в Москву, почему бы не жить там? Всего полчаса езды до Москвы…»
Марина обрадовалась:
— Ну и хорошо, Артур! Лет за пять ты выплатишь?
— Конечно!
Мы долго не переезжали, и Володарский все время звонил:
— Почему вы не переезжаете? Когда вы переедете?
И наступил момент, коїда Фарида (его жена) по приглашению Марины уехала во Францию. Володарский снова звонит:
— Я остался один, а за домом надо смотреть… Давайте переезжайте!
Первой переехала Жанна (Жанна Прохоренко) и начала обживать дом. Мы ничего не хотели менять, но надо было убрать, повесить шторы, подключить воду… И единственное, что я хотел сделать, — на втором этаже поставить письменный стол. На второй этаж вела винтовая лестница, по ней стол занести было невозможно, поэтому ребята подняли его на веревках… Володарский тогда пил и по утрам прибегал — босой. Прибегал к нам опохмелиться… Все шло хорошо.
Фарида была во Франции довольно долго — месяца полтора. Жанна жила в Володином доме, следила за отоплением. Эдик, я помню, сказал тогда:
