Алексей Очкин - Иван - я, Федоровы - мы
- Идем занимать оборону в центральную излучину Дона.
Филин, глядя на карту, покачал головой:
- Надо же!.. Морозовская и Суровикино уже заняты.
- Хорошо, если наши еще держатся на реке Чир, - покачал головой капитан, пряча карту в планшетку, и, прихлопнув ее, добавил, уже как отдавая приказ: - Я в голове колонны еду. Ты на замыкающей машине. Если налетят немцы, всем разъезжаться немедля.
- Товарищ капитан! - раздался голос Черношейкина. - Разрешите обратиться до вас...
- Ну, чего еще там? - обернулся Богданович.
Черношейкин и Аня подвели к ним подростка с черным, как у негритенка, лицом, на котором сверкали одни белки глаз.
- Африканца вот обнаружили... - загадочно улыбался ефрейтор.
- Что за африканец?!
- Да парнишка, что удрал от нас. Поглядите... - Черношейкин подтолкнул к капитану парня. - Он теперь маскировку принял под африканца. Вы еще думали: сорвался где под колеса. А он жив, здоров. И трогать его нельзя - иностранцу полагается полная неприкосновенность.
- Ты?! - удивился капитан. - Тот самый?
- Ага, - подтвердил парень и звонко чихнул.
- По форме товарищу капитану докладывай, - сделал замечание усач. - А то как же брать тебя на войну.
- Товарищ капитан, я есть тот самый, - вытянулся мальчишка. - Ап-чхи!
Сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, комиссар спросил:
- На тендере ехал? В уголь зарылся?
- Как в воду глядел.
Черношейкин ткнул мальчишку в бок:
- "Товарищ комиссар" - надо говорить.
- Как в воду глядел, товарищ комиссар! - подобравшись, отчеканил парень. - Углем обложился, только щель оставил, чтоб без воздуха не сгибнуть. Меня не видят, а я всех вижу.
Капитану на этот раз понравился смекалистый мальчишка.
- Как тебя ругают? - поинтересовался он.
- Иван я, Федоровы мы. Ап-чхи!
- Находчивый ты, Федоров!
- А как же... Возьмете теперь? - Парнишка не спускал глаз с Богдановича, и столько надежды и веры было в них, что сердце "железного капитана" дрогнуло.
Однако подавил минутную слабость:
- Накормить и отправить назад!
- Чего-чего? Всю нашу деревню немцы спалили. Федоровы мы все были. Может, один я остался... Так что обратно не поеду!
- Не ершись, - посоветовал ему Черношейкин. - Раз приказывают, беги через путь в балочку, кухня там.
Голод давал знать о себе, и мальчишка побежал.
Но капитан окрикнул его:
- Федоров, назад!
Тот с невозмутимым видом вернулся и, придерживая левой рукой длинные полы шинели, козырнул правой:
- Товарищ капитан, разрешите пойти до повара, брюхо набить.
- Иди набивай, - бросил капитан с такой строгостью, словно парнишка был уже его подчиненный.
Едва не запутавшись в полах шинели, Федоров повернулся по-солдатски через левое плечо и сорвался с места.
Комиссар рассмеялся:
- Смышленый! Военными командами овладевает на лету.
Федоров уже пересек путь, как вдруг натолкнулся на Дымова.
- Ты?! - Лейтенант обрадовался, что "заяц" жив и невредим и он его сейчас представит капитану.
- Ну, я, - пытался вырваться Федоров. У него с новой силой вспыхнула неприязнь к лейтенанту, который был не так уж намного старше его, а почему-то распоряжался им - то сгонял с поезда, а теперь снова тащит куда-то. - Отпусти, говорю! Тоже мне командир...
- Получай за тебя выговор! - Дымов крепко держал парня за ворот; подойдя к Богдановичу, доложил: - Товарищ капитан! Техника подразделения разгружена за двадцать девять минут тридцать секунд.
- Сам вижу. Отпустите его и маскируйте машины.
- Убежит пацан, товарищ капитан...
- Отпустите Федорова и выполняйте, что вам сказано, - строго повторил капитан и ушел с комиссаром.
Аня, переглянувшись с Черношейкиным, прыснула.
- Косопырикова! - прикрикнул Дымов. - Когда вы прекратите свой дурацкий смех?
Вытянув руки по швам, санинструктор Косопырикова моргала выгоревшими ресницами. Встретившись с ее смешливыми глазами, Дымов отвел взгляд:
- Пилотку бы подобрали по размеру, а то она у вас, как горшок на заборе. И вот... пацану показываете пример.
- "Пацан, пацан"!.. Сам пацан! - идя вслед за лейтенантом, возмущался мальчишка.
- Не ходи за мной. Понятно? - Дымов, круто повернувшись, преградил ему дорогу: ему казалось, что тот нарочно подрывает его авторитет. Он очень гордился, что у него в подчинении солдаты намного старше его, старался выглядеть солидным.
- Чего смотришь? - выдавил сквозь зубы Федоров, глядя на него в упор. - Мне капитан тоже приказ дал. Понятно?
...На дне оврага стояла полуторка, нагруженная ящиками с консервными банками и мешками, на прицепе дымилась кухня. Сухонький, уже немолодой солдат подкладывал в топку ломкие прутья краснотала; увидев на краю оврага черную фигурку, разинул рот от удивления:
- Эй! Удовико!
Из кабины торчали ноги в ботинках и обмотках; они только дрыгнули в ответ, потом нащупали подножку и коснулись земли. После этого из кабины вывалился круглый, невысокого роста, с заспанным лицом сам повар Удовико.
- Чего, Овчинников? - спросил он. - Каша сварилась?
- Гляди, какой негра к нам пришел.
Ваня в свою очередь тоже рассматривал их сверху и рассуждал: "От капитана удрал, а от этих подавно убегу..." Запах булькающей в котле каши с бараниной щекотал в носу.
- Меня капитан прислал, - сказал Ваня и, не дожидаясь приглашения, стал спускаться в овраг.
- Смотри какой деловой, - довольно отметил Овчинников и спросил: Покормить прислали?
- А зачем еще посылают на кухню? - буркнул в ответ Федоров.
- Чего ж тебе дать? - растерялся Удовико. - Каша не готова.
- Чего хочешь, - ответил Ваня, усаживаясь на откосе оврага. - Капитан приказал - выполняй!
Удовико, очень бережливый к солдатским пайкам, постоял в нерешительности, потом сунул руку за борт машины и стал что-то шарить. Достал открытую банку тушенки, отрезал краюху хлеба. Только тут он рассмотрел парнишку и от смеха чуть не сломался пополам:
- Ха-ха-ха!.. Твоего негру, Овчинников, надо в баню!
Среди истребителей танков быстро разнеслась весть, что на кухне тот самый "заяц", за которым охотились в пути. Раньше, чем обычно появились старшины с термосами.
Федоров сидел на подножке машины, коркой хлеба вычищал консервную банку.
- Ну, парень... Не в лоб, так обходным маневром взял капитана, похвалил сержант Кухта.
Ваня подбросил банку и ловко отфутболил.
- Все одно капитан даст мне по шее отсюда...
- Не даст, если сразу не посадил на тот порожняк.
На чумазом лице губы растянулись в улыбке:
- Взаправду?
Кухта обернулся к Черношейкину, и тот уверенно подтвердил, что на войне всякое бывает. Только если уж зачислят бойцом, надо привести себя малость в порядок.
Федоров захотел сейчас же идти к речке или к колодцу.
