Тайный дневник врача Гитлера - Ирвинг Дэвид
В то время Гитлера одолевала меланхолия. Его бессменный шофер Юлиус Шрек только что умер, и он боялся, что, возможно, потеряет и своего друга Гофмана.
Друг Морелля Алоис Беккер позже вспоминал: “Гитлер был очень привязан к Мореллю и сожалел, что его не было рядом, чтобы лечить и Шрека”.
Морелль вылечил фотографа. Он пробыл в Мюнхене 4 недели и сопровождал Гофмана в лечебной поездке в Венецию. Таким образом, Морелль тоже стал близким другом Гитлера.
В начале того лета Иоганна Морелль навестила мужа в доме Гофманов. Морелль указал на молодую девушку и сказал ей: “Видишь эту платиновую блондинку? Это девушка фюрера”. Ева Браун была одним из лаборантов Гофмана и оставалась верной Гитлеру вплоть до их самоубийства 1945 года. Она тоже стала пациенткой Морелля.
Гофманы пригласили его к себе на Рождество 1936 года. Генрих предложил Тео и его жене съездить на гору Оберзальцберг, где Гитлер жил в Бергхофе.
Это было Рождество, которое фрау Морелль никогда не забудет.
– Однажды, – сказала она, – когда все были внизу, в боулинге, и фрау Гофман тоже, я пошла и села на скамейку около кегельбана там, внизу. Муж был со мной. Внезапно пришёл Гитлер и сказал: "Морелль, не могли бы вы уделить мне минутку?"
Они вдвоём направились в зимний сад. Тот вечер стал поворотным моментом в жизни Морелля.
– Пришли Борман и Брандт, – продолжала фрау Морелль. – Они, очевидно, что-то пронюхали, подумала я впоследствии. Оба поспешили в зимний сад. Но Гитлер отправил их собирать вещи! И вот тогда он прижал и мужа к стенке!
У Гитлера были проблемы с желудком. Договоренность состояла в том, что Морелль займётся его лечением. Казалось, ни один врач не мог его вылечить.
Вероятно, боли были истерического происхождения. Морелль, безусловно, это понял; в своих более поздних дневниках он отмечает несколько случаев, когда подобные эпизоды были связаны с “серьёзными переживаниями”.
Гитлер обратился к другому врачу из-за тяжёлого приступа экземы.
– У меня были поражены обе ноги, – вспоминал он 8 лет спустя. – Всё было так плохо, что я ходил весь в бинтах и не мог даже надеть ботинки.
Великодушный фюрер пообещал новому терапевту дом за успешное излечение.
Иоганну Морелль это не очень обрадовало. Она прекрасно поняла, о чём они говорили. Она взволнованно подбежала к Тео, когда тот вернулся в боулинг.
– Зачем нам это нужно? – прошипела она. – Зачем нас вообще сюда притащили? У нас великолепная практика в Берлине!
Но искушения были слишком велики для Морелля. Вероятно, уже на следующий день он провёл своему новому пациенту первое полное обследование. Затем дородный доктор выпрямился, поправил очки с толстыми линзами и пообещал:
– В течение года я поставлю вас на ноги.
Это было смелое обещание, но он знал, какое лекарство собирается попробовать.
“Я никогда не болел”.
Заманчиво предположить, что до встречи с Мореллем Адольф Гитлер обладал лошадиным здоровьем.
Мало что известно о его предыдущей истории болезни. В детстве у него были проблемы с лёгкими, но в последующие годы они исчезли – так Морелль сказал следователям.
На левом бедре Гитлера был шрам, полученный на Первой мировой войне при выполнении опасных заданий в качестве курьера на передовой; доктор Гизинг писал в ноябре 1945 года: “У него был старый, не вызывающий раздражения шрам с Первой мировой войны, овальной формы размером с фасолину, с глубокими бороздками над серединой со внешней стороны. Гитлер не помнил, остались ли в нём ещё какие-нибудь осколки снаряда”.
Но это было всё. Когда позже Морелль сказал, что давно пора составить историю болезни, Гитлер отклонил его предложение. 31 марта 1945 года, как мы увидим, врач записал отказ в свой дневник.
– Я никогда не болел, – сказал Гитлер. – Так что тут нечего записывать.
Гитлер считал себя здоровым. Когда серьёзный приступ дизентерии свалил его в постель летом 1941 года, он извинился за причиненные Мореллю неудобства.
“Этим утром фюрер передал через камердинера, – отметил доктор в дневнике, – что он ни дня не провёл в постели с тех пор, как отравился газом во время мировой войны, поэтому он считает себя ужасным пациентом”. Другие записи свидетельствуют о более запущенной истории болезни.
Морелль пишет 1 декабря 1944 года: “[Он] говорит, что по-настоящему серьёзные судороги у него всегда возникали после сильных эмоциональных потрясений: судебного процесса 1924 года (вопрос жизни и смерти); просроченных долгов 1929 года (газете "Фолькишер Беобахтер" и издательству "Эхер Паблишинг Ко"); кризиса 1935-1936 годов, когда он не верил военным. Вдобавок ко всему, был дисбактериоз, который, вероятно, вызвали спазмы. Затем снова в 1943 году перед встречей с Дуче [в Фельтре 18 июля 1943 года], когда у него уже было предчувствие или даже предвидение предстоящего предательства итальянской армии; и в 1944 году после заговора”.
Возможно в 1924 году всё было не так уж плохо, потому что, когда Морелль снова вспомнил об этом 10 января 1945 года, то не стал ничего описывать. “Недавно, – писал он, – когда мы вечером пили чай, он упомянул фрау Кристиан и мисс Шредер, что впервые сильные спазмы у него начались в 1929 году”.
Что совершенно не помогало делу, так это то, что к 1936 году, когда Гитлером занялся Морелль, фюрер был истовым и капризным вегетарианцем.
Он не ел ни рыбы, ни птицы, ни мяса, ни даже яиц. Он зашёл так далеко, что приписал свою необычайную энергию этой диете. На самом деле источники, близкие к фюреру, свидетельствовали, что увлечение вегетарианством началось у него сравнительно недавно. Министр сельского хозяйства Рихард Дарре позже связал внезапное обращение Гитлера к вегетарианству с самоубийством любимой племянницы Гели Раубаль в сентябре 1931 года.
“Вполне возможно, – признал Гизинг, когда Дарре признался ему в этом в сентябре 1945 года, – что он чувствовал потребность подавлять сексуальные чувства вины”.
Экономка Гитлера Анни Винтер подтверждала эту версию.
– Он перестал есть мясо после смерти Гели Раубаль, – сказала она одному немецкому историку в 1952 году. – Раньше он любил фрукты, овощи и выпечку. Но когда профессор Морелль стал его лечащим врачом, его привычки в еде и питье действительно ухудшились и стали совершенно нездоровыми и ненормальными.
Фрау Винтер даже назвала влияние Морелля пагубным, утверждая, что он систематически разрушал здоровье Гитлера – морил фюрера голодом, а затем искусственно поддерживал его жизнь уколами и таблетками.
Первым врачом Гитлера был не Морелль, а молодой и непритязательный хирург Карл Брандт.
Брандт был красив, строен и держался прямо. Родившийся в Мюлузе в Эльзасе в 1904 году, он изучал хирургию в Йене, Фрайбурге, Мюнхене и Берлине, а потом практиковался под руководством знаменитого профессора Магнуса в хирургическом отделении горного госпиталя в Бохуме. Впервые он увидел Адольфа Гитлера в соседнем Эссене летом 1932 года и вступил в партию через несколько недель после её прихода к власти.
Когда зимой 1933-1934 годов Магнуса перевели в Берлин, он попросил Брандта присоединиться к нему в хирургическом отделении тамошней университетской клиники.
Судьбоносное поступление Брандта на службу Гитлеру произошло косвенно. Шофёр Гитлера Эмиль Морис видел фотографию великолепной немецкой чемпионки по плаванию Анни Реборн, пока томился от безделия в крепости Ландсберг в 1924 году. Он связался с ней и втянул в орбиту Гитлера. Когда она затем вышла замуж за Брандта, хирург тоже попал в круг приближённых.
15 августа 1933 года он был в окружении Гитлера во время автомобильной поездки по Баварии.
Близ Райт-им-Винкеля адъютант Гитлера Брюкнер пострадал в автомобильной аварии. Брандт оказал ему первую помощь, доставил в больницу в Траунштайне и немедленно прооперировал перелом ноги и черепа.
