Нестор Махно - Махновщина. Крестьянское движение в степной Украине в годы Гражданской войны
Индустриальный город юго-степи форсировал развитие товарного характера крестьянской продукции, разложение остатков крепостничества и обострял противоречие между господством капиталистических отношений в городе и полукрепостнических в деревне, тормозивших развитие производительных сил сельского хозяйства.
Города Юго-Запада, в особенности многочисленные местечки, были либо административными центрами, либо торговыми посредниками между деревней и крупной индустрией чужих районов. Трудящиеся элементы городов и местечек Юго-Запада состояли почти исключительно из ремесленников. Отсюда и различие в революционном влиянии на деревню города юго-степи от города Юго-Запада. В районе юго-степи против гетмана первыми поднялись николаевские металлисты, против него боролись екатеринославские рабочие, восстала рать горняков и железнодорожников. На Юго-Западе против гетмана выступали киевские арсенальцы и железнодорожники. Деревня юго-степи называла тогда себя большевистской. Она дала в большевистский отряд товарища Колоса, сформированный екатеринославским подпольным губревкомом в период борьбы с гетманом, до 6000 бойцов. Сводки губернских старост при гетмане отмечают в деревнях Екатеринославской губернии действия «большевистских банд». В других губерниях Украины борьбой против гетмана руководили петлюровцы. Были, правда, в них и явно большевистские партизанские отряды, но они формировались не в городах или местечках, а в деревне, среди батрачества и полубатрачества. Особенно сильны были отряды в Таращанском уезде Киевской губернии, богатом сахарными заводами.
Точно так же и антисоветское крестьянское движение юго-степи имело иную политическую физиономию, чем антисоветское крестьянское движение Юго-Запада. Пролетарский район оказывал свое влияние на деревню. Всякое мелкобуржуазное движение в степи, даже явно антисоветское, считаясь с наличием больших пролетарских масс, должно было выставлять себя не только защитником крестьянства, но и пролетариата. Критика советской власти должна была рядиться в тогу революционности, в критику «слева». Поэтому-то махновцы выставляли себя представителями не только крестьянских, но и рабочих интересов, хотя вся политика их была чисто крестьянской, и в краткий период их господства в городе Екатеринославе политика эта если не была направлена в ущерб пролетарским интересам, то во всяком случае игнорировала их. В этом была особенность махновщины, ибо все прочие «зеленые» движения выступали с открытой антирабочей программой (антоновщина и др.).
Влияние пролетарского города на деревню сказалось еще и в том, что руководителями махновщины были не только крестьяне, а и рабочие и полурабочие. В штабе всей махновской армии был ряд рабочих (Махно – бывший рабочий-столяр, Белаш, начальник штаба, – рабочий-металлист, Чубенко – металлист-железнодорожник, Аршинов – металлист и т. д.)[27].
Руководителями же антисоветского, националистического по преимуществу, крестьянского движения на Украине были почти исключительно народные учителя или бывшие офицеры (Тютюник, Струк, Соколовский, Мазуренко и т. д.).
Еще одно резкое различие между степью и лесостепью, вызвавшее различный характер крестьянского движения в обоих районах, было в национальном вопросе. Крестьянское движение юго-степи в 1918–1919 гг., как в период борьбы против гетмана, немцев и Деникина, так и против советской власти, шло под ярко интернационалистическими лозунгами. В резолюциях крестьянских съездов махновского района подчеркивается борьба за социальную революцию. Движение же крестьянства Юго-Запада, даже революционное, имело националистический привкус, а антисоветское шло под ярко шовинистическим лозунгом. Это проистекало из ряда социально-экономических причин.
Соотношение (в процентах) между городом и деревней по национальному признаку по всей Украине было в 1923 г. следующее:
В городах, таким образом, 68 % населения принадлежало иным национальностям, причем больше половины – 59 % – падало на две национальности – русских и евреев; украинцы составляли лишь 1/3 населения городов. Наоборот, в деревне лишь 17 % не принадлежало к украинской национальности.
Но не только но своему национальному составу город был чужим для крестьянина. Город покупал крестьянский хлеб и продавал деревне товары городской продукции. Если мы обратимся к вопросу, кто торговал продуктами крестьянского хозяйства в губерниях Украины, то обнаружим весьма интересное явление. Этими продуктами торговали в некоторых районах Украины почти исключительно евреи. В России, по переписи 1897 г., 38,4 % евреев занимались торговлей и лишь 3,5 % сельским хозяйством. Торговали евреи главным образом товарами крестьянского рынка: хлебом, скотом, зерном, машинами, металлами и тканями. На Украине процент евреев-торговцев в вышеуказанных отраслях торговли был очень высок: в губерниях Подольской, Киевской, Волынской торговля почти целиком находилась в руках евреев. В Киевской губернии процент евреев, занимавшихся торговлей вообще (без точного определения), составлял 75,8 % всех торговцев, в Подольской губернии – 90,6 %, в Херсонской – 62,9 %, а в Таврической – всего лишь 27,4 % и в Екатеринославской – 40,2 %.
Евреи занимали командующую роль и в торговле продуктами крестьянского хозяйства на Украине. Так, например, процент евреев, торгующих живым скотом, к общему количеству торговцев этим товаром равнялся в Киевской губернии 78,1 %, в Подольской – 89,8 %, в Херсонской губернии – 71,9 %, а в Таврической – всего лишь 10,8 % и в Екатеринославской – 21,1 %. В торговле зерновыми продуктами в Киевской губернии евреи составляли 98 % всех торговцев зерновыми продуктами, в Подольской – 98,5 %, в Херсонской – 82,5 %, а в Таврической – лишь 44,6 % и в Екатеринославской – 72,6 %.
Крестьянин, везя продукты своего труда в город или в местечко, мог в некоторых губерниях продать их только еврею. Естественно, что в этих губерниях, где евреи-торговцы составляли 3/4 всех торговцев или даже 98 %, классовый и групповой антагонизм находил свое выражение в безудержном шовинизме; и здесь крестьянство действительно было охвачено таким шовинизмом. Торговый капитал, разорявший крестьянина низкими ценами на продукты сельского хозяйства, наживавшийся за счет разорения крестьянской массы, персонифицировался в сознании крестьянина лесостепи в фигуре еврея-торговца, бывшего почти монополистом на рынке сельхозтоваров лесостепи. Такого представления о еврее, как о причине своих бед, не могло создаться у крестьянина Таврии и Екатеринославщины, поскольку евреи – торговцы продуктами сельского хозяйства здесь были в сравнительном меньшинстве.
Другой отличительной особенностью махновского района было то, что земледелием занимались здесь не только украинцы, но и целый ряд других национальностей (болгары, сербы, немцы, греки и евреи). В то время как на Юго-Западе земледельцами являлись только украинцы, а евреи жили исключительно в городах, в центре махновщины, в уездах Мариупольском и Александровском, были расположены 17 еврейских земледельческих колоний (в Александровском – 10 и в Мариупольском – 7). В этих уездах еврей-крестьянин был свой брат, находившийся и одинаковых отношениях с помещиком, как и крестьянин-украинец. Помещик юго-степи также принадлежал к одной с основной массой крестьянства национальности, и поэтому классовая борьба с помещиком не облекалась в форму национальной борьбы и должна была идти под интернационалистическими лозунгами, поскольку в нее втягивалось многонациональное крестьянство махновского района.
В Юго-Западной и Правобережной Украине картина была иная. Здесь между помещиком и крестьянином классовая борьба должна была принять национальную окраску. Из крупных поместий, площадью от 50 до 250 десятин (по исчислению польской статистики), на Волыни польским помещикам принадлежало 47 % всех владений и 33 % средних имений; в Подольской губернии – 55 % крупных имений и 23 % средних и в Правобережной Украине – 44 % крупных имений и 18 % средних[28].
Таким образом, в сознании крестьянина юго-степи не могло быть острого противопоставления города и деревни в национальном отношении. Сама деревня не была компактна по своему национальному составу. Торговый капитал, закабалявший и разорявший крестьянина, не был персонифицирован в фигуре еврея-торговца. Наоборот, в Юго-Западной и Правобережной Украине деревня была единонациональной по своему составу и могла быть противопоставлена в этом отношении городу. Торговую посредническую функцию по скупке крестьянских товаров и продаже им продуктов города нес еврей-торговец. Отсюда росли корни антисемитизма в крестьянском движении
Юго-Запада. Помещик выступал в сознании крестьянина не только как классовый враг, но и как национальный враг. Отсюда – крайний шовинизм в крестьянском движении Юго-Запада.
