Нестор Махно - Махновщина. Крестьянское движение в степной Украине в годы Гражданской войны
В 1862 г. площадь землевладения равнялась (в тысячах десятин)[21].
Дворянское землевладение было господствующим. За истекшие 52 года – до 1914 г. – дворянство распродало 9217 тыс. десятин, то есть почти половину принадлежащих ему запасов. Но процесс распродажи земли в разных районах шел с неодинаковой интенсивностью. Так, например, за истекшее время в лесостепи продано было 4625 тыс. десятин, то есть 41 % дворянской земли, а в районе степи 4525 тыс. десятин, то есть 58,3 %. Разница довольно значительная. 80 % проданной земли было куплено крестьянами.
Сельское население за этот период времени возросло в лесостепи всего лишь – если принять 1861–1865 гг. за 100 % – до 224 %, а в степи до 296 %.
Количество же земельных сделок за истекшее время выросло в степи с 485 до 4979, то есть на 1027 %, а в лесостепи с 2249 до 21 603, то есть на 961 %.
Количество земельных сделок, таким образом, выросло в 4 раза больше, чем население. Но если мы обратимся к площади земель, предлагавшейся к покупке, то обнаружим резкую диспропорцию с количеством сделок. Если количество сделок за истекшие 50 лет (от реформы до войны) увеличилось в 10 раз, то количество поступившей в продажу земли увеличилось лишь в 3 раза.
Количество сделок в степи росло быстрее, чем в лесостепи: в первом районе оно выросло в 10,2 раза, а во втором в 9,7 раза. Предложение же земель в степи выросло в 1,6 раза, а в лесостепи – в 3,3 раза. Поэтому наблюдается резкое падение размера сделки: в степи – с 400 десятин до 60, то есть в 62/3 раза, а в лесостепи – со 125 до 24 десятин, то есть лишь в 5,2 раза.
Соответственно большему напору крестьянства на землю растут и цены на нее.
Рост цен на землю (в рублях)[22]
То есть цены в степи возросли в 14,5 раза, а в лесостепи всего лишь в 7 раз.
Цена десятины степной земли в годы, следовавшие за реформой, равнялась 48 % лесостепной, а затем достигла 104 %, обогнав цену лесостепной десятины. Если даже мы исключим из таблицы, рисующей рост цен земли в лесостепной полосе, Волынскую и Черниговскую губернии (губернии низких цен на землю), то и тогда картина в общем и целом не изменится. Цена лесостепной десятины (без вышеуказанных губерний) вырастает с 35 рублей в 1863–1869 гг. до 228 рублей, степная же десятина – с 14 до 202 рублей, то есть с 48 % цены лесостепной она догоняет ее, подымаясь до 89 %. Стремительный натиск крестьянства степи на помещичью землю взвинчивал цены на землю и еще больше затруднял переход ее в руки крестьянства.
Обратимся теперь к анализу дифференциации внутри крестьянства разных районов.
Крестьянские хозяйства Украины по посевной площади в 1917 г. распадались на следующие группы (в %)[22]:
Объединив все группировки в 3 группы: 1-я – беспосевные и малопосевные хозяйства, 2-я – среднепосевные и 3-я – крупнопосевные, получим следующую картину дифференциации по посевной площади (в %):
* Критерием к определению посевных групп для Волынской губернии, как для губернии с более интенсивным хозяйством, является: для мелкопосевной группы – площадь до 2 десятин, среднепосевной группы – от 2 до 6 десятин и крупнопосевной группы – свыше 6 десятин.
** Ввиду отсутствия отдельных данных о количестве хозяйств от 6 до 9 десятин, нельзя выполнить таблицу для Черниговской губернии.
Сравнивая данные по степи с данными по лесостепи, обнаруживаем, что дифференциация дальше всего зашла в степи. Но данные расслоения но посевам не являются достаточными. Приведем данные расслоения по рабочему скоту в отдельных губерниях[23]. Мы не располагаем сведениями по всем губерниям.
И здесь отчетливо можно проследить более глубокую дифференциацию в степной Одесской губернии, где процент хозяйств безлошадных и многолошадных больше, чем в прочих губерниях. Так, например, процент безлошадных в Одесской губернии был 42,8, в то время как в Полтавской и Черниговской губерниях он равнялся лишь 36,8 и 26,9. Многолошадных хозяйств (с 3 головами и более) в Одесской губернии – 17,7 %, в Полтавской и Харьковской – лишь 12,8 % и 17,6 %.
Зато средняя группа хозяйств в лесостепной полосе больше, чем в степи. Так, например, количество хозяйств с 1–2 головами в Полтавской и Харьковской губерниях равно 50,4 % и 60,5 %, а в Одесской – лишь 39,5 % всех хозяйств. Количество хозяйств без рабочего скота в Екатеринославской губернии перед революцией было очень велико: в Екатеринославском округе (сюда входят бывшие Екатеринославский и Верхнеднепровский уезды) оно равнялось 51,85 %, в Запорожском – 36,65 %[24].
Ввиду отсутствия других данных для определения мощности отдельных социальных групп обратимся к распределению земли по количеству скота.
Для сравнения приведем данные по степной Одесской губернии.
Не продолжая дальше нашего анализа, сделаем основные выводы.
1) Процесс дифференциации крестьянства в степи накануне революции зашел значительно дальше, чем в лесостепи.
2) Степь имела большее количество бедняцких элементов, чем лесостепь.
3) Середняцкая прослойка между этими двумя группами была значительно тоньше в губерниях степи, чем в губерниях лесостепи. Середняк все же являлся основной группой деревни.
4) Середняк степи был более зажиточен, чем середняк лесостепи: первый в основном был двухлошадник, владея от 3 до 9 десятин посева, второй являлся однолошадным, при том же количестве десятин посева.
Казалось бы, что значительные кадры бедноты в губерниях юго-степи должны были влиять и на общую политическую физиономию края. Но особенностью этого района было то, что беднота фактически не влияла на жизнь деревни, так как при наличии крупной индустрии вся она отсасывалась в нее, в деревне оставались середняк и зажиточный. Обуржуазивающиеся слои деревни и помещик пользовались пришлыми с Севера батраками, а не местными. Пришлые батраки, как сезонные, отработав, уходили, и деревня целиком оставалась без влияния бедняцких элементов.
Но если на деревню не могла оказывать непосредственного влияния беднота, то большое влияние, революционизирующее психику середняка, оказывали индустриальный город и вкрапленные между деревнями рудники, шахты, заводы и т. п.
Юго-степная полоса Украины резко отличается от прочих и по характеру своей промышленности. Промышленность Украины знает две главные отрасли: горную и металлообрабатывающую – в юго-степной полосе и пищевую – в остальных шести губерниях. Насколько резко произошло разделение отраслей промышленности по районам, свидетельствует следующая таблица состояния промышленности в 1912 г.[25]
Горная и металлообрабатывающая промышленность
Таким образом, мы видим, что количество горных и металлообрабатывающих предприятий в юго-степи в 3 раза больше общего количества предприятий этой отрасли в прочих шести губерниях, где преобладают мелкие предприятия с малым количеством рабочих и с низкой стоимостью своей продукции. Количество рабочих в горной и металлообрабатывающей промышленности «тройки» равнялось 53,7 % всего количества рабочих Украины, а на предприятиях «шестерки» сравнительно ничтожный процент – 4,1; соответственно этому и стоимость продукции относилась как 32,8 к 2,8.
Совершенно противоположную картину представляет соотношение по районам в пищевой промышленности (сахарные заводы, винокуренные заводы и т. д.) [26].
Пищевая промышленность
Количество предприятий пищевой промышленности по «тройке» в 21 /2 раза меньше количества по «шестерке», рабочих меньше в 6 раз. Таким образом, пищевая промышленность сосредоточилась в районе губерний «шестерки». Рабочие этих двух отраслей промышленности являлись основной базой пролетариата Украины (83,8 % всего количества). Различные типы рабочих в разных районах предопределяли и то влияние, какое пролетариат оказывал на деревню. В пищевой промышленности Украины, представленной винокуренными и сахарными заводами, работал малоквалифицированный рабочий, больше связанный с деревней, обладающий меньшей революционной выдержкой и традициями, чем горняки и металлисты «тройки». При этом надо принять во внимание, что последние были сконцентрированы на сравнительно небольшом пространстве губерний «тройки». Более того, из 247 809 металлистов и горняков «тройки» на долю Екатеринославской губернии приходилось 215 496 человек, то есть свыше 80 % всех украинских горняков и металлистов. Эта же губерния, бывшая во время Гражданской войны ядром махновщины, впитала в себя значительное количество рабочих всех специальностей; еще в 1912 г. общее количество рабочих здесь равнялось 234 107, что составляло 50,7 % всего украинского пролетариата.
