Коллектив авторов Биографии и мемуары - Аракчеев: Свидетельства современников
Вот мы пришли по бульвару и к пристани. Две готические башни с круглыми поверху беседками или храмами, составленными из колонн, на коих развеваются флаги, украшают ее вместо фаров[364]. В одной из башен сделан прелестный и великолепный кабинет, откуда видны златые брега Волхова в обе стороны. Другая служит жилищем матросам, и в ней сделана также будет комнатка, в которой бы мог обогреться путешественник. Башни сии построены по плану известного архитектора Стасова[365], так, как и самая пристань. Широкие лестницы, проложенные к поверхности воды, выстланы пудожскою плитою и ограждены чугунными перилами. Несколько богатых катеров и шлюпок — двух-, четырех-, шести- и двенадцативесельных — в готовности дожидаются в пристани: возьмем любую и покатимся по сребристой влаге Волхова. Свисток останавливает мощных гребцов; они взмахнули веслами, как крыльями, и катер пристает к военному кораблю. Лучше всякого описания — скажу в двух словах, что судно сие есть одна из прекрасных императорских яхт, подаренная Александром хозяину Грузина в 1816 году и названная «Волховом». После сего напрасно входить в описание ее подробностей: всякий легко может представить себе ее великолепие и убранство; но как военное судно могло прийти из Петербурга в Грузине, спросят многие. Удивление их справедливо и основательно: большую часть дороги корабль сей везен был на санях зимою! Пятьсот человек употреблено было для сей работы Они ежедневно подвигали его на несколько сот сажен[366]. После сего можно ли не поверить, что и Олег с флотом своим подкатился к Царю-граду[367]? Корабли его, вероятно, не были столь огромны. Русским нет ничего невозможного! В летнюю жаркую пору помещик приезжает сюда с гостями своими обедать под тентом на палубе. Тихий ветерок навевает приятную прохладу, а золотые рыбки, прыгая и плескаясь вокруг яхты, немым образом дают серенаду. Прошлого года граф ездил на яхте в Новгород; древний град славян в первый раз узрел у стен своих военное судно. На другой стороне пристани стоит на якоре буер, сделанный в Петербурге с возможною точностию с голландского, присланного от короля Нидерландов[368] к Императору Александру как испытанный беспримерною своею легкостию в ходу и безопасностию. Прекрасное судно сие подарено графу также Государем Императором прошлого, 1817 года.
Теперь пойдемте в большой дом: нижнее жилье занимает сам хозяин; широкая легкая лестница, устланная коврами, ведет в бельэтаж. Здесь вы найдете залы, размерами, убранством и вкусом достойные царских палат; но главное внимание обращают на себя два предмета: описанный нами монумент из гипса Павлу l и противу него кристальный стол, в коем хранятся высочайшие рескрипты обоих императоров к владельцу Грузина, письма и записочки, писанные монархами в разные времена и обстоятельства, в эпохи важные и любопытные для России. Сколь будут они драгоценны для будущего историка отечественной славы!
Из бельведера, или, лучше сказать, из обсерватории, представляются бесподобные виды во все стороны. Двадцать две деревни, принадлежащие графу, как на блюдечке; в телескоп видно даже, что в них делается; глаз помещика блюдет всегда над ними и, подобно как в паноптике[369], одним взором управляет их действиями. Дамские комнаты, о коих мы уже сказали, находятся в среднем этаже. Невозможно при сем умолчать о пышном кабинете с ванною, устроенном внизу. Здесь соединено все, что роскошь могла изобресть для неги чувств и воображения: даже свет, изливаясь сквозь тусклое большое стекло, распространяет приятный нежный сумрак.
Конечно, это храм, храм вкуса! — отгадал я…[370]
Дом сей также построен по плану Демерцова.
Древняя липовая аллея, посреди коей цветочный партер[371], ведет к старому дому самой привлекательной наружности: не входя в него, согласишься с надписью над дверями: «Мал, да покоен». Гостиная комната украшена портретами друзей и ближних хозяина. По мне, таковая коллекция приятнее всех возможных картинных галерей — вот торжество, вот истинное достоинство живописи — сближать, содержать нас, так сказать, всегда в кругу милых нам существ! Из окошек отсюда вдоль бесконечной аллеи синеется на горизонте одна из прелестных деревень графских. Если б поставить посредине ее высокую башню или пирамиду, то глаз с приятностию мог бы отдыхать на ней.
Дабы сделать приятную и любопытную прогулку вокруг сада, должно идти вправо на террасу, которая покрывает грот, отличающийся своею оригинальностию. Широкое зеркало отражает сквозь три огромные двери, сделанные из одного стекла, противулежащие предметы. Гортензии, розы, георгики[372], гвоздики — одним словом, целое царство Флоры вторится в нем в тысяче оттенков ярких, согласных, привлекательных. Внутренность грота убрана мохом и украшена вокруг фаянсовыми и фарфоровыми вазами и чашами в роде этрурских, из коих многие российского изделия.
Прежде чем приближимся мы к обширному пруду, который можно весьма прилично назвать архипелагом по множеству и разнообразности островов, коими он усеян, зайдемте осмотреть библиотеку, помещенную в беседке, лежащей по левую руку. Кажется, большая и отборная часть оной состоит из творений, касающихся до военного искусства. Собрание карт отличное. Один шкап наполнен планами, принадлежавшими знаменитому фельдмаршалу Захару Григорьевичу Чернышеву[373]. Сверх того, в библиотеке есть несколько любопытных моделей, между коими отличается замысловатостию своею небольшая машинка: ею весьма легко и верно узнается сила мышц человеческих. Петр Великий дивил Голландию и [Англию своею необычайною силою: праправнуку его Александру Павловичу угодно было также над сею машиною испытать крепость рук своих, и стрелка показала 82 градуса, чего самый сильный мужчина редко может достигнуть. Здесь можно заметить еще несколько ружей, пистолетов и сабель отличной отделки и изобретения, также полные азиятские вооружения и обоего рода Конгревовы ракеты[374]. Арсенал сей перенесется вскорости в одну из беседок, нарочно для сего выстроенную на острову.
Не забудьте взглянуть поблизости на памятник Исааку, стодвадцатипятилетнему старцу, скончавшемуся в полном здравии и разуме 1806 года. Монумент сей воздвигнут под двумя липами, самим им саженными в юношестве, тогда, как употребляем был он князем Меншиковым для разведения сада[375]. Мир праху твоему, добрый Исаак! Да предания твои, кои любил ты рассказывать о страшных духах, сопровождавших славного князя твоего, и рассказывать так ужасно и красноречиво, что волосы дыбом становились у слушателей, предадут потомству память о твоей храбрости[376]!
