Дмитрий Кустуров - Сержант без промаха
Зачем, к примеру, ему, Охлопкову, сдалось стрелять из противотанкового ружья? На войне не спрашивают же твоего желания. Сначала выполнял приказ. Затем понял, что уменье бить из этого вида оружия нужно не ему одному. С разрешения командира стал брать с собой кого-нибудь из ребят и метким попаданием через амбразуру выгонял из дзотов фашистов. А парень, который пошел с ним, добивал фашиста, набивал руку бить по движущимся «предметам» быстро и точно.
Если кто промажет в фашиста или в мишень, то случай разбирался всей артелью. Ребята, конечно, теорию знали назубок: на сто метров упреждай на полфигуры, дальше на каждые сто метров — по фигуре. Но Федор все повторял о том, что, когда нажимаешь на спусковой крючок, ружье сдвигаешь вольно или невольно вправо, и стрелок должен знать, на какое расстояние какой у него зазор от этого сдвига получается. Так, он на сто бьет без опережения, на двести делает зазор на половину тела.
Совсем иная наука, когда цель двигается в левую сторону. Тогда Федор на сто метров упреждает на целое тело.
— По бумажке сами разберетесь. Грамоты у вас по больше, — заключал Федор. — А привычка у каждого своя. Для каждого свой норов.
Каждый раз Федор любил объяснять, что попадать в бумажную мишень ерунда, что живая цель — это совсем иное дело. И каждый должен выяснить, узнать "свой норов", свою манеру, иначе стрелка не получится.
Ребята это воспринимали как должное. Да все они стреляли исправно. Но им было далеко до Ганьшина или Борукчиева. Ганьшин на дальнее расстояние равных себе не имел. Борукчиев, который с детства привык ездить верхом, лучше всего стрелял с рук без упора. В общем-то среди новичков нет стрелка, который пускал бы пулю в «молоко». Старательные, задание выполняют четко. Но сумеют ли в бою выложиться, отдать всего себя? В бою ведь так: лютуй на врага, но не выходи из себя, что ни случись — страху не поддавайся и знай лишь бить без промашки. Будет ли у новичков такой настрой? Наловчились стрелять — это хорошо. Оно даст нужную уверенность. Но в бою надо не только хорошо стрелять. И недаром майор Салдыбеков, как появился в группе, так всегда повторяет: "Впереди — непрерывное наступление, так и знайте".
Задача четкая — снайперы должны быть мастерами наступления. А времени-то, как всегда, в обрез. Если тактика выступать парами по флангам, взаимодействие с артиллеристами и минометчиками, исполнение роли наблюдателя при командире взвода или роты знакомы ребятам, то действия снайперов в групповом наступлении, скажем, со штурмовиками остались неусвоенными. К тому же многие, как кажется Федору, больно беспечны: внемлют только разговору о меткой стрельбе, вся остальная подготовка, особенно работа — это для них служба и все. Да еще недавно появились снайперы-девчата. И кое-кто из ребят записал себя в ухажеры и убивал попусту минуты отдыха, хорохорясь петухом перед молоденькими красотками.
Шаршён тоже бегает. У Николая — своя, прежняя, из медсестер. Вон какие дела…
Федор посмотрел на ребят. Те пилят и без умолку о чем-то толкуют. Да, надо ли на фронте любовь крутить?.. Пойди разберись. Легкомыслие? Или что-то другое? Ведь из ребят кого-то скоро не станет… Федору куда легче ставить тес в стенку блиндажа, чем разбираться в подобных делах.
Да и к девчатам у него отношение не совсем ясное. Их, этих москвичек, прибывших на фронт после окончания снайперской школы ЦК ВЛКСМ, увидел 31 июня. В тот день, на встрече с новым пополнением, ему вручили почетный знак «Снайпер», который до этого в полку никому еще не вручался. И так захвалили, что самому стало неловко: "На охоте, чтобы не портить шкуру, бил белку в глаз, а на фронте бьет фашиста между глаз", "у него острый глаз сокола, твердая рука воина-мстителя" и тому прочее. В общем, майор Садыбеков явно перестарался.
Девчата, как была дана команда "Разойтись!", обступили его плотным кольцом и давай пытать да спрашивать:
— Винтовка из Тулы по спецзаказу?
— Как попадаете все время между глаз?
— Правда ли, что одеваете кольчугу?
Что им сказать? Туго, без единой морщинки, сложенные скатки, аккуратненькие кирзовые сапожки, новенькие пилотки на пышных кудряшках. А глаза-то — по-юному ясные — так и светятся любопытством и задором. Скажешь просто как есть — вряд ли поймут, да еще останутся недовольны. Небылицы нести нельзя, да и не получилось бы у него. Пришлось рассказать немного в розовом свете, но коротко и сдержанно.
Когда эти молоденькие, как новенькие монетки, девчонки в солдатской форме уходили четким строем, равнодушных не было. Зачем они здесь? Медсестры, санитарки, зенитчицы — куда ни шло. А тут снайперы, настоящие солдаты. Федор ни с одной из них не пошел бы в разведку. Говорили, что все они добровольцы. Как же им жить в окопах, делить тяжкий солдатский труд заодно с мужчинами, видеть кровь и умирать? Гадко и не по-людски…
На войне с чем только не сталкиваешься, чего только не насмотришься. Но когда душу начинает глодать двоякое чувство, Федору кажется, будто что-то сосет ему печенку, вызывая выделение во рту неприятной холодной слюны. Тогда держи себя в руках, чтоб не впасть или в уныние, или, наоборот, в черную ярость.
— Дядя Федя, мы закончили, — услышал над самым ухом голос Шаршена. Давай тесанку, поставим и пойдем.
Перед выходом в ход сообщения, все трое обернулись, как бы желая удостовериться, что у них получилось. Траншея, как траншея, блиндаж как блиндаж. Но будут ли они нужны? Солдаты ведь толкуют, будто все это строится лишь для отвода глаз, то есть, чтоб скрыть задумки нашего командования.
— Что, довольны? — С задором заговорил Катионов.
— Все же сколько напрасного труда на войне, — Борукчиев буркнул под нос.
— Стратегия!
— Вон где сидит эта стратегия…
— Будь командующим фронтом, что ты велел бы сделать?
— Не знаю. — То-то!
Друзья замолкли и шли молча за Охлопковым. Затем разговор между ними пошел на иной лад.
— Ты пойдешь вечером?
— Друг, это военная тайна!
— А я пойду.
— О, бедная москвичка! Ты, друг, наверняка, вскружил ей голову своими рассказами о скачках на лошадях…
— Она не москвичка. Из Мордовии она.
— Еще хуже, друг. О, бедная девушка!.. "Байге"15., "Тыйынэнгмэй"16… Так ли?
— Студентка, а не дурочка какая-нибудь.
— Тогда ты, друг, так и ей поведал о том, как твои пра-пра-деды били Македонского?!
— Мы после войны встретимся. Это точно!
— Ну? А сейчас что?
— Это уже моя тайна!
— Н-да_ Ха-ха_
— Давай догонять дядю Федю. После ужина мне бежать надо.
На ужине обе группы были в полном сборе. Кутенев, сидя рядом с Федором, ел неторопливо, также не спеша и обыденно обменивался новостями дня. А вчера в это же время он был возбужден до предела и, не стесняясь крепких выражений, резко бросил: "Что ты несешь?! Все пошли по приказу. Сарычев тоже. Фашист вас не засек. Короткая очередь — случайная. Тут никто ни в чем не виноват! Понял ты?!"
