Жан-Доминик Брийяр - Эдит Пиаф. Без любви мы – ничто
Пиаф не довольствовалась тем, что заставляла Мустаки переработать уже существующие песни, она требовала, чтобы он писал новые композиции, и прежде всего песни, предназначенные для нее. Однажды во время ужина в ресторане Эдит предложила другу следующий сюжет: история любви в Лондоне, дело происходит в воскресенье, когда этот город кажется особенно недоброжелательным, холодным. В этой теме нет ничего нового, в ней собраны все клише, присущие реалистической песне: портовый город, монотонность будней, мелодрама. Не слишком задумываясь, молодой автор тут же принялся импровизировать и набросал на бумажной салфетке три или четыре четверостишия, прислушиваясь к советам Эдит. Когда Мустаки искал рифму к слову «порт», ему на ум пришло слово «милорд» – ничего удивительного, ведь действие песни разворачивалось в Англии. Просмотрев наброски, Пиаф взяла авторучку, обвела в кружок эти шесть букв и сказала: «Песня заключена в этом слове, обо всем остальном забыли, отталкиваемся от “милорд”».
Через некоторое время, на гастролях в Каннах, в которых Мустаки сопровождал Пиаф, молодой певец обнаружил на столе своего гостиничного номера тот самый клочок салфетки из ресторана. Он тут же принялся за работу и на одном дыхании написал текст песни «Milord». После чего Жо бросился к любимой и продемонстрировал ей плоды своего творчества. Пиаф песню одобрила, хотя и внесла некоторые изменения в текст. Так, например, она добавила слово «Dame» в начало строфы: «Dame, le ciel vous comblait» («Конечно[131], небо вас щедро одарило»).
Дело за малым: найти музыку. Пиаф тут же вспоминает о Маргерит Монно. Одна проблема, Гитт проходит курс лечения на водах. Но кого это может остановить? Текст песни срочно отправлен композитору. И вот уже скоро троица собирается в доме Пиаф в Конде-сюр-Вегр на рабочее совещание. Чтобы облачить слова в музыку, Монно, постоянно стремившаяся к совершенству и при этом всегда не уверенная в собственных силах, подготовила сразу две мелодии к песне. Композитор уселась за пианино и принялась наигрывать музыкальные произведения Пиаф. Жо ждал в соседней комнате. «Затем они присоединились ко мне, – расскажет Мустаки, – и Эдит исполнила ту версию, которую выбрали подруги. “Прекрасно, но могу ли я услышать другой вариант?” – “Не имеет смысла”».
Автор текста настаивает. Даже за закрытой дверью он слышал кусочек неозвученной музыкальной темы, и эти ноты напомнили ему мелодию, которую он слышал еще до войны в английских кафе Александрии. Сначала Пиаф страшно разозлилась, что любовник упорствует, но потом сдалась и согласилась исполнить песню еще раз, теперь в другой музыкальной обработке. В конечном итоге все мы знаем именно второй вариант мелодии. «“Milord” вписался в песенную схему той эпохи, – комментирует события далеких дней Мустаки сегодня. – В этой композиции четко прослеживается противопоставление куплет – припев, минор – мажор, медленный чарльстон и медленный фокстрот… Это очень классическое сочетание гармоний, с неожиданными паузами, внезапными синкопами, что добавляет произведению пикантности, гениальную ноту, которую никто не ждет»[132].
Впервые со сцены песня «Milord» прозвучала осенью 1958 года, на пластинку она была записана 8 мая 1959 года в Нью-Йорке, в студии «Capitol», 46 улица[133]. Итак, в начале 1959 года Пиаф вернулась в Америку. Ее гастроли продлятся около шести месяцев и будут отмечены многочисленными проблемами со здоровьем, а также изменениями в личной жизни. Певица прилетела в Нью-Йорк 6 января в обществе Жо Мустаки – путешествие в Соединенные Штаты стало обязательным аттракционом для всех «мужчин ее сердца». Но на сей раз все пошло наперекосяк. Вне всякого сомнения, не такой влюбленный, как Эдит, Мустаки тут же решил проявить независимость. У него не было своего ангажемента в Нью-Йорке, певцу отводилась роль сопровождающего, но Мустаки не желал быть новым «месье Пиаф», о чем незамедлительно и сообщил Эдит. Певица, боясь потерять любовь, принялась закатывать сцену за сценой. «В такие мгновения я, – рассказывает певец, – не осмелюсь сказать, что ненавидел ее, но испытывал чувства, близкие к ненависти. Эти сцены были такими же жестокими, бурными, как и любовь, которую она могла подарить. Она, как всегда, не боялась противостоять кому бы то ни было»[134].
Чтобы разрядить обстановку, Жо решил посетить Флориду вместе со своим другом Борисом. Пиаф осталась в Нью-Йорке, она продолжала давать концерты в «Ампир Руум» отеля «Уолдорф Астория». На следующий день после отъезда любовника, 3 февраля, Эдит познакомилась с Дугласом Дэвисом, молодым американским художником-франкофилом, который мечтал написать ее портрет. Певица была сражена восхищением этого приятного, предупредительного молодого человека, который, сам того не зная, помог ей забыть недавние ссоры с любимым.
Но здоровье Эдит – как физическое, так и психическое – оставляло желать лучшего. 18 февраля во время исполнения песни «Bravo pour le clown» она снова упала прямо на сцене. Врачи поставили неутешительный диагноз: геморрагия желудка, вызванная приемом антивоспалительных медикаментов, которые певица пила уже несколько месяцев, чтобы снять ревматические боли. Шестью днями позже Пиаф пережила операцию по иссечению язвы. После операции Эдит прошла курс лечения в Пресвитерианском госпитале, где ее навещал Жо Мустаки, срочно приехавший из Флориды. Любовник сообщил Пиаф, что собирается в самое ближайшее время вернуться во Францию. Разрыв был неизбежен. Уязвленная в лучших чувствах, Эдит была намерена вычеркнуть песню «Milord» из своего репертуара, но, прислушавшись к совету Луи Баррье, одумалась.
Пиаф выписалась из больницы 21 марта, чтобы вернуться туда уже через три дня: необходимо было новое хирургическое вмешательство, на сей раз ей оперировали кишечник. В последующие недели все такой же внимательный и чуткий Дуглас Дэвис приходил в госпиталь почти каждый день и развлекал больную. Эдит не устояла перед чарами молодого художника: не успев толком оправиться, она нанесла визит в мастерскую живописца, расположенную на 35-й Восточной улице, дом 325. Так началась новая идиллия, призванная исцелить раны, нанесенные предыдущим любовным романом. Повторилась извечная история: Пиаф стала повсюду возить Дугласа за собой. Сначала любовники отправились в Вашингтон, где певица с 12 по 23 мая снова выступала на сцене отеля «Шорхем», затем в Монреаль, где с 4 по 12 июня ее имя украшало афишу казино «Бельвю».
На обратном пути из Канады художник, уже возведенный в ранг нового жениха Пиаф, изъявил горячее желание представить Эдит своим родителям, которые жили недалеко от Атланты. Чтобы доставить удовольствие любимому, Пиаф согласилась на визит, благоразумно пригласив с собой Даниель Бонель. Последняя в своей книге опишет эту несколько сюрреалистическую встречу: «Мы прибыли к “средним американцам”, вот уж действительно “средним”. Эдит неплохо владела английским и легко изъяснялась на этом языке на сцене, но она не могла понять ни слова, произнесенного с атлантским акцентом. Мама и сестры Дуга Дэвиса обращались только ко мне. Эдит злилась. Ей казалось, что ее закинуло в какой-то заброшенный, мрачный мир. В окружении этой семьи она походила на жену министра, которая приехала на открытие бакалейной лавки в Ардеше, эдакая диковина»[135].
