KnigaRead.com/

Лев Балаян - Сталин. Отец народа

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Лев Балаян, "Сталин. Отец народа" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Через день или два я опять разговариваю с Ягодой. Ягода говорит мне, что внучки совершенно здоровы, поправились и необходимо уговорить Алексея Максимовича ехать. Я Алексею Максимовичу передал это, и мы выехали в Москву.

Немедленно по приезде, Алексей Максимович отправился к внучкам, которые действительно болели гриппом, температура была повышенной, и он 31 мая заболел. В тот же день, вечером, был вызван доктор Левин. Левин определил небольшой грипп, но 2 июня сам Алексей Максимович, разговаривая со мной утром, спросил: «Что говорят врачи?» Я ответил: «грипп», а он говорит: «По-моему, у меня начинается воспаление легких, я вижу по мокроте». Я тогда позвонил Левину. Левин приехал и с диагнозом, поставленным самим больным, согласился немедленно. После этого началось лечение в кавычках. Лечили Горького профессор Плетнев и доктор Левин. Я наблюдал это лечение и должен сказать, что критическое значение сыграло то, что Горькому давали дигален, о чем у суда данные имеются. Если до 8 июня 1936 года пульс Горького все же был ровный и доходил, кажется, до 130 ударов в минуту, то после принятия дигалена пульс сразу стал давать резкие скачки. Вот мое второе ужасное преступление»…

Организатор заказных убийств, врачи-убийцы и секретарь-террорист получили по заслугам. Из приговора по этому делу:

...

«Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР

ПРИГОВОРИЛА:

.......

3. Ягоду Генриха Григорьевича,

15. Левина Льва Григорьевича,

18. Крючкова Петра Петровича —

к высшей мере уголовного наказания – расстрелу , конфискацией лично им принадлежащего имущества.

19. Плетнева Дмитрия Дмитриевича, как не принимавшего непосредственно активного участия в умерщвлении т. А.М. Горького, хотя и содействовавшего этому преступлению – к тюремному заключению на двадцать пять лет с поражением в политических правах на пять лет по отбытии тюремного заключения и с конфискацией лично ему принадлежащего имущества».

Таковы факты. Иное дело, что современность не хочет их видеть, не желает признавать. Но от того, что эти факты тщатся стереть со страниц истории, они не становятся менее правдивыми. Если бы у Александра Николаевича Яковлева, который реабилитировал всех участников этого исторического судебного процесса, за исключением Ягоды, были бы хоть малейшие сомнения относительно достоверности всех этих фактов и справедливости наказания, он бы безусловно распорядился о переиздании «Судебного отчета по делу антисоветского «правотроцкистского блока», составленного по тексту газет «Известия Советов депутатов трудящихся Союза ССР» и «Правда», в падкую до «сенсаций» недолгую и бесславную эпоху горбачевской «безбрежной» гласности и разгула антисталинизма. Но он этого не сделал – обычный прием фальсификаторов всех мастей…

* * *

Мандельштам, Пастернак, Ахматова.

В ноябре 1933 года, накануне открытия Первого Всесоюзного съезда советских писателей поэт Осип Мандельштам, яростно ненавидевший И.В. Сталина, написал пасквильный памфлет в стихах о вожде, оскорбительный для его чести и достоинства:

Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны.

Только слышно кремлевского горца —

Душегуба и мужикоборца…

Одним из первых «самоубийственные стихи» прочел шеф ОГПУ Г. Ягода и познакомил с ними Бухарина, горячего поклонника поэзии Мандельштама. Возможно, Бухарин, сам испытывавший неприязнь к Сталину, в душе позлорадствовал, но вслух он, конечно же, осудил автора. Поэта арестовали спустя шесть месяцев, в мае 1934 года. Анна Ахматова, которая была в тот день в гостях у Мандельштамов, вспоминает: «Ордер на арест был подписан самим Ягодой. Обыск продолжался всю ночь. Искали стихи. Мы все сидели в одной комнате. Было очень тихо… Его увели в 7 часов утра, было совсем светло. Надя (жена поэта. – Л.Б .) пошла к брату, я – к старым друзьям… Вернувшись домой вместе, убрали квартиру, сели завтракать. Опять стук, опять обыск».

Анна Ахматова в тот же день пошла в Кремль, к секретарю Президиума ВЦИК Авелю Енукидзе хлопотать за арестованного Мандельштама. За поэта энергично заступался и секретарь Союза советских писателей СССР Абулькасим Лахути.

Надежда Мандельштам впоследствии писала: «Тогда никто не сомневался, что за эти стихи он поплатится жизнью». Но поэта не расстреляли, а сослали на три года в отдаленный уральский городок Чердынь.

«Изолировать, но сохранить», – такое указание в отношении Мандельштама дал сам И.В. Сталин, хотя он знал, что в юности поэт разделял эсеровские взгляды, и Великую Октябрьскую социалистическую революцию, которая, по его собственным словам, отняла у него «биографию», встретил крайне враждебно. Необычным было и то, что жене поэта разрешили сопровождать мужа для совместного проживания в месте ссылки. Спустя некоторое время Надежда Мандельштам обратилась лично к Сталину с телеграммой, заключавшей просьбу перевести их в другой, более цивилизованный город. Дело было вновь пересмотрено, и такое разрешение Мандельштамам было дано. Мандельштамы поехали в Воронеж, где находились до 1937 года, то есть до конца ссылки…

В 1937 же году Осип Мандельштам пишет в честь великого вождя свою знаменитую «Оду»:

Не я и не другой – ему народ родной —

Народ – Гомер хвалу утроит.

Художник, береги и охраняй бойца:

Лес человечества за ним поет, густея,

Само грядущее – дружина мудреца

И слушает его все чаще, все смелее.

Он свесился с трибуны, как с горы,

В бугры голов. Должник сильнее иска.

Могучие глаза решительно добры,

Густая бровь кому-то светит близко…

Глазами Сталина раздвинута гора

И вдаль прищурилась равнина.

Как море без морщин, как завтра из вчера —

До солнца борозды от плуга исполина.

Русский советский писатель Петр Павленко, работавший в тот период совместно с С. Эйзенштейном над сценарием фильма «Александр Невский», по поручению ответсекретаря СП СССР В. Ставского, пишет рецензию на последние воронежские стихи Мандельштама: «Я всегда считал, что он не поэт, а версификатор, холодный, головной составитель рифмованных произведений». Суждение рецензента о последних стихах поэта таково: «Есть хорошие строки в «Стихах о Сталине»… В целом же это стихотворение хуже своих отдельных строф. В нем много косноязычия, что неуместно в теме о Сталине». Остальные последние воронежские стихи поэта он признал явно несоветскими: «Если бы передо мной был поставлен вопрос: следует ли печатать эти стихи – я ответил бы – нет, не следует».

В 1937 году Мандельштам с женой возвращаются из воронежской ссылки в Москву. Однако кляузник и интриган Ставский, при котором в Союзе писателей процветала шкурная борьба отдельных группировок и писателей друг с другом, 16 марта 1938 года, воспользовавшись мнением Павленко, настрочил донос «железному наркому» Ежову (есть данные, что этот документ сохранился. – Л.Б. ) и 3 мая 1938 года последовал второй арест Мандельштама.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*