Ефрем Филофейский - Моя жизнь со Старцем Иосифом
— Не волнуйтесь. Когда отравление организма усилится, он начнет плохо соображать. Когда он не будет понимать, что говорит, тогда сразу меня позовите, чтобы я ему помог.
Как он сказал, так и случилось. Опухоль на шее стала величиной в два кулака. В какой-то момент Старец начал говорить:
— Арсений, что нам делать? Как мы будем служить литургию? У нас сегодня нет священника.
— Но у нас же два священника, Старче! — ответил отец Арсений.
— А-а-а, действительно. Я думал, что мы в Святом Василии.
Я, как только это услышал, помчался как заяц и через десять минут уже был в скиту Святой Анны.
— Артемий, бежим скорее! Старец начал бредить и не узнает нас.
Отец Артемий пришел к Старцу.
— Как поживаешь, Старче?
— Хорошо. Как ты здесь оказался?
— Да вот, пришел тебя повидать. Что это у тебя с шеей? Вот тут, посмотри. А ну-ка, дай-ка я пощупаю. Не волнуйся.
Он надрезал это место ножом, и оттуда хлынул гной. Отец Артемий тут же очистил рану и залил ее молоком. А нам сказал:
— Если бы вы позвали меня на три дня позже, он бы умер.
* * *
Старец был как парализованный, он не мог держать голову. Мы все плакали и просили его согласиться на лечение. Так как мы сильно настаивали, он сжалился над нами и разрешил делать то, что мы сочли нужным. Тогда мы попросили помощи у отцов Нового Скита, и отец Макарий предложил сам делать Старцу уколы антибиотиков. Как-то раз он долго не мог найти вену на руке Старца, и тот его ободрил:
— Дырявь, отец Макарий, дырявь!
Между тем отец Артемий продолжал применять мази, а мы ему, как могли, помогали. Отец Харалампий немного знал хирургию, его научили в армии. Он сидел рядом со Старцем, каждые полчаса помогал ему переворачиваться и каждые два часа менял ему белье. Отец Харалампий почти не спал. Он лишь иногда позволял себе часок вздремнуть. Также он все время следил за тем, чтобы топилась печка, поскольку была зима. Рядом со Старцем находился и отец Арсений, поэтому отец Харалампий уходил спать в его комнату, где печки не было.
На протяжении всего лечения мы сделали Старцу сто двадцать уколов антибиотиков и вдобавок столько же укрепляющих. Гнойников было много, и отец Харалампий резцами для печатей вскрывал их, чтобы выходил гной. Мы резали его по живому, семь разрезов по всему плечу, сверху донизу.
— Режь меня! — кричал Старец.
Кровь текла ручьем. Мы израсходовали более ста пачек ваты. Каждые два часа мы меняли ватную повязку. На рану накладывалось много ваты, которая впитывала в себя кровь и гной. Мы скупили всю вату, которая была в Дафни. Какой большой была рана! Мы чашечкой вычерпывали оттуда гной. В этой ране мог поместиться лимон.
Старец не мог есть ничего, кроме вареной травы [63] без хлеба. Три ночи мы дежурили рядом с ним, созвав к нему всех, думая, что он умрет. Он нас благословил в последний раз, а мы плакали над ним день и ночь. Но час его еще не пришел.
На протяжении месяца болезнь мало-помалу отступала. Нам прислали одно особое лекарство, и оно, с Божией помощью, помогло его выздоровлению. Сорок дней Старец ничего не ел. После того как он принял лекарство, он поел, уснул, и ему стало лучше. Начав поправляться, Старец говорил:
— Слава Тебе, Боже! Дайте мне поесть, чтобы я мог подняться и исполнять свои обязанности.
Но он оставался в постели еще пять месяцев, не способный двигаться, и мы ему помогали поворачиваться. Ответы на письма, которые он постоянно получал, я записывал под его диктовку.
В конце концов Старец поправился и стал ходить с палочками. Он опять начал готовить еду и писать ожидавшим от него ответа на свои послания. Прошел почти год, прежде чем он окончательно выздоровел. Но и после этого шея и плечо у него болели и он был очень слаб. Одному человеку Старец Иосиф писал в то время: «Большое было испытание. Очень благодарю Бога за то, что Он явил на мне Свою большую любовь. Да прославится Его Божественное Имя. Из мира моим единственным помощником стала только сестра, которую ты знаешь. Как мать, часто присылала все необходимое для больного. Матерь Божия воздаст ей должную награду за любовь». [64]
Упомянутой в письме сестрой была госпожа Мария Пападимитриу, муж которой владел известным издательством «Астир».
* * *
Когда Старец уже более-менее вылечился, я его спросил:
— Старче, когда у тебя начался бред, и ты перестал нас узнавать, и был близок к кончине, что ты тогда чувствовал? О чем ты тогда думал?
— Я тебе скажу, дабы ты знал, что в это время происходит. Это будет тебе полезно. Знаешь, что мне сделал диавол? Знаешь, что он хотел со мной сделать?
— Что, Старче?
— Он засунул лом под фундамент и хотел перевернуть все строение моей веры. Все, что построили подвиг и благодать, он хотел опрокинуть. Он хотел убрать Бога из основания моей веры. И когда я увидел, что шатаются устои моей веры, я сказал себе: «Куда я иду? Куда меня ведут?» И когда я ему говорил о благодатных состояниях, он представлял их никчемными: «Вот это было по случайности, а это — чисто человеческое». Дескать, это со мной произошло из-за прелести, то — из-за разных обстоятельств, другое — из-за простого обмана чувств, телесных или душевных, и за всем этим ничего не стоит, кроме прелести, диавола, человеческого естества. То есть все, что было от благодати, все, что я познал из своего опыта, он все это мне объяснял и отбрасывал. И лишил меня всего. Я сказал: «Ого!» Поэтому и просил Бога выздороветь, чтобы отразить эту атаку. Бог соблаговолил — и я вернулся к жизни. Ты видишь, что хотел мне сделать враг!
А я тогда подумал: «Ничего себе! Горе мне! Если уж он Старца хотел запутать, то со мной-то что будет?»
Но такие искушения делают человека более опытным, так что он становится внимательнее и думает: «Без Бога я ничего не могу сделать, даже веровать не могу. Если хочет Бог — я верую. Если отнимает Свою благодать — я отпадаю от веры». И если человек будет стоять на этом, то он будет опираться на прочную скалу. А если у него не будет такого помысла, то он стоит на песке, и песок может уйти из-под ног. Скала же не проваливается, и волны не могут ее сокрушить. А дом, построенный на песке, разрушается и морем, и ветром и падает. Дом же, основанный на скале, — не падает. Скала — это осознание того, что человек не может ничего сотворить без силы и благодати Божией. Поэтому, чтобы возникла такая скала, человек должен пройти в своей жизни через многие искушения, отбросить, в итоге, все человеческое и уверовать, что ничего не может он сотворить без благодати Божией. В этом может хорошо убедиться каждый. Но он должен многому подвергнуться и через многое пройти, чтобы в этом удостовериться.
